"Геликон-Опера" впервые поставил оперу Рихарда Вагнера "Запрет на любовь"

Канкан и перья. Фарс и розыгрыши. Вихрь темпа. Игривые колоратуры. Такого Вагнера в России еще не знали. Московский театр "Геликон-Опера" впервые поставил ранний опус Рихарда Вагнера - "Запрет на любовь". Создатели спектакля: режиссер - Дмитрий Бертман и хореограф - Эдвальд Смирнов, дирижер - Владимир Понькин, сценограф и автор костюмов - Хартмут Шоргхофер (Австрия), Дамир Исмагилов (свет).

Неожиданным на этой премьере оказалось все. Прежде всего полное отсутствие благоговейной атмосферы, которая автоматически охватывает публику на вагнеровских представлениях при первых же звуках его музыки. Геликоновский "Запрет на любовь" начался со звука дрели, доносившегося с пульта дирижера и тут же обрушившегося безудержной карнавальной темой Увертюры, закрученной Владимиром Понькиным в таком темпе, что уже при опущенном занавесе стало ясно: философствующих героев и вагнеровских див в спектакле не будет. И не может быть.

"Запрет" - единственная опера Вагнера, написанная им еще в юности в откровенно комическом, даже фарсовом ключе. Здесь пока нет уникальности его музыкального языка, скорее есть его капельмейстерский опыт в явных реминсценциях партитуры: колоратурные соло и ансамбли в стиле бельканто, речитативы secco и скороговорки итальянской оперы буффа, танцевальные ритмы французской оперетты. Но уже и в этом миксте пробивается будущий Вагнер - мерцающие в оркестре темы из круга Грааля, тяжеловесный оркестр, который в спектакле звучит с ураганным темпераментом, рефрены мелодий, предвещающие "святую святых" - вагнеровскую лейтмотивную систему. И все-таки те, кто рассчитывал услышать в "Запрете" оригинального Вагнера, недоумевали: ну, и где он - Вагнер, что это за музыка?" Правда, к финалу спектакля рассуждающих поубавилось.

Сам спектакль был рассчитан на победительный захват. И если кому-то в партитуре и недоставало чего-то специфически вагнеровского, то уж энергия валькирийного клича "Хой-о-то-хо!" била в спектакле буквально через край, выплескивая в комическом действии скопленное за последние годы реальной трагедии вокруг театра напряжение. И зал отлично понимал, что происходит на сцене, и каким выстраданным смыслом наполнена вся эта веселая катавасия. Режиссер Дмитрий Бертман интерпретировал партитуру "Запрета" радикально, мастерски врезав в ее ткань сюжет, который откликался на "злобу дня", но не был полярным Вагнеру. Общей осталась главная ось - инстинкт любви и искусства сильнее любого запрета. Талант всегда победит. А люди всегда предпочтут радость и творчество унылым кодексам, из которых изъята суть - жизнь.

Вагнер в свое время потешался над ханжеством запретительной морали, олицетворяемой в "Запрете" немцем Фридрихом, издавшим указ, по которому любовь каралась смертью. Упертому пуританину противостояла сицилийская толпа, жаждущая карнавала. У Бертмана в спектакле действие переместилось на московский объект - знаменитый долгострой на Большой Никитской улице. Здесь многие годы не могут построить сцену "Геликона". И художник Хартмут Шоргхофер выстроил в спектакле этот образ чуть ли не покрытой паутиной стройки - двора усадьбы княгини Шаховской, где на крошечном пространстве бетонной горки, веселятся, репетируют, танцуют и влюбляются артисты театральной труппы. В трио комических персонажей во главе с Бригеллой (Дмитрий Овчинников) опознаются деятели известного общественного движения, усердно снующие по всем углам с линейками, чертежами и талмудом, по которому сверяют каждый сантиметр кирпича. Деятели участвуют во всех чтениях указов Фридриха, судилищах, выстаивают на стенах со свечами в руках. А строители в веселых рыжих касках никак не возьмут в толк, строить или нет, если на бетонной горке примадонны (Изабелла - Карина Григорян-Флорес и Марианна - Елена Семенова) распевают виртуозные арии, а карнавальная толпа в перьях и стразах, в сомбреро и стрингах постоянно вываливает из окон и дверей полуразбитого здания, танцует канкан, выстраивается в зажигательные опереточные линии, демонстрируя цирковые чудеса балансировки на наклонной плоскости.

На сцене без остановки разыгрываются, точнее, разбрызгиваются истории - одна смешнее другой, где каждый персонаж получает свое комическое соло, требующее еще и владения разными вокальными стилями. Бригелла читает указ Фридриха: запретить театры, цирки, увеселения, за любовь - смертная казнь. Высматривает, выискивает в темноте любовных преступников, долдонит тексты на низкой ноте. И попадается в ловушку вертлявой Дореллы (Екатерина Облезова), ловко играющей с его болтающимся на веревке фонарем. Марианна и Изабелла переодеваются в монашек (у Вагнера опера носила подзаголовок "Послушница из Палермо"), и дуэт их - кто "монашистей", с виртуознейшими колоратурами не уступает беллиниевским образцам. Фридрих (Алексей Дедов) в рыжих резиновых сапогах и каске посещает стройку - в окружении свиты и прессы, каждое его слово, нота, жест - в кадр. Запретить! Но любовные игры и стихия дель арте набирают обороты: и уже сам Фридрих, разыгранный актрисами, в шлеме Зигфрида берет любовный бастион.

Финал этой истории во всех отношениях победительный - не только по тому, что на сцене хороший "король" отменил запрет, и на стройке под звуки финальной дрели из рук в руки побежали кирпичи на объект. Но и потому, что этот поставленный в "Геликоне" совершенно неизвестный Вагнер - комический, лишенный своего застывшего великогерманского пафоса, оказался таким живым и жарким, действительно освобождающим сознание публики от фетишей и однозначных вердиктов.