Владимир Бугров рассказал "РГ" о корабле, экипаж которого "слетал" на Марс
- Его появление на свет было предопределено правительственными постановлениями 1959 и 1960 годов, утвердившими советскую межпланетную программу, в одном из них содержался "План проектных и экспериментальных работ по созданию тяжелых межпланетных кораблей". К лету 1962 года в 9-м отделе ОКБ-1 под руководством Михаила Клавдиевича Тихонравова и Сергея Павловича Королева лично принимавшим решения по принципиальным вопросам, был проведен анализ различных схем полета с применением ЖРД и определен облик межпланетного комплекса для осуществления экспедиции на Марс. Был сделан главный организационный вывод: независимо от схемы полета, Тяжелый межпланетный корабль ТМК, в котором экипаж будет выполнять полет к Марсу и обратно, необходимо начать разрабатывать в первую очередь и отрабатывать его в наземных условиях на макете ТМК и на околоземной орбите как тяжелую орбитальную станцию ТОС.
Я принимал в этих работах непосредственное участие. Подготовленные материалы по экспедиции были включены в состав эскизного проекта ракеты Н1, создававшейся по постановлениям для межпланетных полетов, представлены экспертной комиссии и утверждены ее председателем президентом АН СССР М.В.Келдышем. Это служило основанием для начала изготовления ракеты Н1, разработки комплекса наземных сооружений на космодроме Байконур, образования по инициативе Королева Института медико-биологических проблем, главной задачей которого было создание системы жизнеобеспечения космонавтов в условиях межпланетного полета. Продолжалась проектная проработка ТМК и постепенно вынашивались представления о том как космонавтам придется жить в нем.
Это была очень своеобразная работа. Никаких аналогов в мировой практике не существовало, разве что у К.Э.Циолковского и у Жуль Верна. Часто возникали сомнения - так ли мы все делаем в условиях полной "безнаказанности". Приходилось советоваться с Михаилом Клавдиевичем. Он, обычно, начинал прохаживаться вокруг своего круглого стола и рассуждать. Иногда он был инициатором обсуждения и, чувствовалось, что проблему он обсуждал с СП и теперь хотел на нас проверить прочность позиции. Все основные проектные требования к кораблю ТМК к 1964 году были сосредоточены в двух толстых томах (П-558 и П-559) и в большом количестве приложений с чертежами и схемами. Но этих сведений было недостаточно, многое оставалось в головах - мы не успевали превращать это в архивные документы, и приходилось компенсировать их отсутствие большим количеством устных разговоров.
Надо отметить, что разговоры между участниками были одной из важных форм проектирования. В них зачастую и формировался облик корабля и его систем. Однако, не всегда участники обсуждений могли высказать критические замечания. Как-то раз я высказал Тихонравову сожаления по этому поводу, на что он ответил: "Ну, что же вы хотите - компоновкой чувствительных и исполнительных органов системы ориентации, навигации и коррекции межпланетного корабля кроме вас никто не занимался. Вот если будем обсуждать компоновку туалета, то специалисты, наверняка, найдутся".
С января 1964 года я занимался разработкой теоретических чертежей и технических требований к макету ТМК для наземных комплексных испытаний. Жизнедеятельность экипажа должен был обеспечивать замкнутый биолого-технический комплекс ЗБТК на основе оранжереи. Наши представления о том, каким он должен быть, инженер нашего отдела Николай Протасов превращал в печатный текст и схемы технических заданий смежным организациям. С другим нашим инженером Владимиром Корсаковым мы разрабатывали требования к внутренней компоновке жилых, рабочих, бытовых отсеков корабля, их потребным объемам, интерьерам, оборудованию. Мы часто садились рядом, и я наговаривал все, что было продумано и накопилось во время разработки и обсуждений проекта и держалось в голове. Корсаков все это впитывал как губка и потом превращал в печатный текст.
Иногда мы начинали фантазировать, как на самом деле будут выглядеть будни космонавта в межпланетном полете. При этом, пытались найти компромисс между тем, что хотелось сделать на штатном корабле в условиях полета и тем, что можно было воспроизвести в макете на грешной земле. Например, я очень живо представлял себе как я в полете, в невесомости, закончив работу за столом, у которого был зафиксирован, даже не обязательно в кресле, всплываю (мы оба занимались подводной охотой) к потолку и фиксируюсь в своей кровати на ночлег. Но мы понимали, что на земле в макете, как сказал один наш специалист: "СП обязательно пригласит руководство посмотреть макет межпланетного корабля, они же должны на что-то сесть и поставить куда-то чашку чая". Мы продолжали обсуждать детали повседневного быта на ТМК даже в поездках на речку. Помню, как, сидя у костра, мы составляли огромный список литературы и справочников, которые могут понадобиться экипажу. Библиотеку им. Ленина с собой не возьмешь, и ноутбуков в 1964 году не было. Единственным приемлемым носителем информации в те годы была восьмимиллиметровая кинопленка. Список был срочно нужен, чтобы заблаговременно заказать микрофильмы и соответствующую аппаратуру для чтения, на что уйдет много времени.
В итоге все наши разговоры вместе с проработками, проводившимися в подразделениях, превращались в исходные данные конструкторам, технические задания смежным организациям и в материальную часть. К лету 1964 года облик ТМК для отработки на орбите в качестве тяжелой орбитальной станции и макета для его наземной отработки были проработаны достаточно, чтобы привлечь к дальнейшим работам смежные организации.
Постановлением 3 августа 1964 года основной задачей была впервые объявлена лунная программа. Разрабатывать макет ТМК для наземных испытаний, было поручено вновь созданному после "лунной" реорганизации отделу 92 под руководством Ильи Лаврова. В отдел были переведены многие сотрудники 9-го отдела, в том числе Владимир Корсаков, получивший задание от Королева обеспечить изготовление макета ТМК на нашем заводе и его монтаж в ИМБП. Мне поручили проектировать лунные корабли, а с 1968 года я был командирован на полигон в качестве ведущего конструктора лунного комплекса. Возвращаясь с Байконура, где шла подготовка к летным испытаниям лунного комплекса, в Москве я часто встречался с Владимиром Корсаковым. Он был фактически ведущим конструктором по макету ТМК, который входил в состав внушительной экспериментальной установки под индексом ЭУ-37, и мы по старой памяти старались определить, что мы забыли, не учли, не додумали . Но, тем не менее, процесс уже шел вовсю.
На базе Института медико-биологических проблем Минздрава СССР, был развернут уникальный наземный экспериментальный комплекс - НЭК, содержащий все необходимые системы для имитации условий длительного межпланетного полета (кроме невесомости) и обеспечения жизнедеятельности экипажа в этих условиях. В порядке подготовки к комплексным испытаниям в составе ТМК первые наземные лабораторные образцы биолого-технических систем жизнеобеспечения прошли отработку в 1967-1968 годах. Трое испытателей: врач Мановцев Г.А., биолог Божко А.Н. и техник Улыбышев Б.Н. - в течение года, в условиях полной изоляции от внешней среды, жили и работали, потребляя кислород и воду, полученные из их продуктов жизнедеятельности. В процессе эксперимента была установлена возможность нормального выращивания высших растений в замкнутом объеме при пребывании в нем человека и многократного использования транспирационной воды без ее регенерации для полива растений.
Эксперимент был завершен 5 ноября 1968 года. Именно в НЭКе и был смонтирован в 1967-1969 годах макет ТМК, в составе которого проходили наземную отработку бортовые системы жизнеобеспечения, радиационной защиты, спасения в аварийных ситуациях, сбора и обработки экологической и медико-биологической информации и многие другие. В состав макетного образца ТМК было включено немало новых и новейших по тому времени деталей, узлов, агрегатов и другой наукоемкой продукции. В работе над объектом участвовала широкая межотраслевая кооперация, включающая десятки организаций, предприятий, учреждений страны. Однако тон задавали инженеры и медики - специалисты ЦКБЭМ (НПО "Энергия") и ИМБП МЗ СССР.
К концу 60-х - началу 70-х годов НЭК был готов к проведению испытаний в изделии ЭУ-37 с участием человека. Владимир Корсаков в качестве командира экипажа принимал в них участие. В 1971-1972 годах - экипаж: командир - Корсаков В.А., Климентов Ю.Ф. и Пожарский Г.Н, продолжительность 50 суток. В 1974 году с 29 мая по 25 июля - экипаж: командир - Корсаков В.А., бортинженер Рябов Э.В., врач-испытатель Макаров В.И., продолжительность 60 суток. В 1975 году с 27 марта по 25 июня - экипаж: командир - Корсаков В.А., бортинженер Абушкин Б.М., врач-испытатель Макаров В.И., продолжительность 90 суток. Главной целью всех работ была - отработка агрегатов и систем марсианского корабля - ТМК, а также вопросов обеспечения жизнедеятельности и работоспособности экипажей применительно к условиям именно межпланетного пилотируемого полета.
Испытания на макете ТМК по межпланетной программе продолжались до середины 1975 года уже после отстранения от должности начальника предприятия и главного конструктора В.П. Мишина в апреле 1974 год. Однако с приходом к руководству В.П. Глушко после его решения о прекращении работ по королевским проектам эта деятельность была, по существу, поставлена вне закона. В дальнейшем эксперименты в НЭКе были перенацелены на обслуживание текущих потребностей орбитальных станций. Так, например, система регенерации воды, созданная для ТМК, перекочевала сначала на ДОС, потом на "Мир", где регенерировала (то есть превратила конденсат в воду и в первую очередь в питьевую) в общей сложности 21,5 т воды, обеспечив пятнадцатилетние потребности экипажа.
Успешное завершение эксперимента "Марс-500" является важным шагом в программе подготовки будущей экспедиции на Марс и, естественно, вызывает вопрос: "А что дальше, неужели экспедиция на Марс? Во время кризисов?". Нет, не экспедиция на Марс. И уж, конечно, не лунная база, и не ожидание электрореактивных двигателей, без которых якобы невозможна экспедиция на Марс. Кстати, В. П. Глушко, который считается изобретателем ЭРД, сотрудникам НПО "Энергия" в 1987 году сказал: "Я много думал и пришел к выводу, что плазменные двигатели для пилотируемых полетов не нужны, мы все задачи можем решить на химии". Так что следующим логичным, единственно верным шагом в межпланетное пространство может быть только то, что планировали Королев с Тихонравовым - такой же эксперимент "Марс-500" на околоземной орбите, но уж, конечно, не на МКС, а на своем ТМК.
А за время его подготовки и проведения необходимо подготовить полет ТМК в межпланетное пространство за пределы земного тяготения - первый полет человека вокруг Солнца. Это более значимый шаг в космонавтике, чем полеты на Луну в околоземном пространстве. Технические средства для его выполнения ясны, стоимость невысока, не нужно международной кооперации - мы все можем сделать сами.
Второй вопрос, неотвратимо возникающий в связи с проведением "Марса-500" - "А зачем нам Марс, что нам даст этот полет?". - Это традиционный вопрос оппонентов. А что нам дал полет Юрия Гагарина? Что вся страна и не только наша отмечала 12 апреля? Что дали американскому народу полеты на Луну? Убежден: высадка советского человека на Марс в конце 80-х могла сделать нашу страну абсолютным лидером в космонавтике на все времена.