Поделиться
Нет ничего сложнее, загадочнее, чем наш мозг. Нет ничего трагичнее, чем его поражение. А спасение возможно? Этому был посвящен "Деловой завтрак" с научным руководителем Научно-практического Центра патологии речи и нейрореабилитации академиком РАО профессором Виктором Шкловским.
Российская газета: Виктор Маркович, вам удалось создать уникальное медучреждение, соответствующее международным стандартам. Судя по количеству поступивших на "Деловой завтрак" вопросов, Центр помог очень и очень многим?
Виктор Шкловский: У нас проводится лечение и нейрореабилитация пациентов с очаговыми поражениями головного мозга в результате перенесенного инсульта и черепно-мозговой травмы на разных этапах заболевания. Центр оснащен современным диагностическим и нейрореабилитационным оборудованием. В нем собраны уникальные специалисты.
РГ: А сколько стоит лечение?
| |
| Видео: Наталья Ивановская |
Шкловский: Оно оказывается на бюджетной основе. Пациент сам не платит.
РГ: Анна Шилкова из Красноярска, Николай Гришин из Москвы, Надежда Павловна из Ярославля спрашивают: почему в названии Центра первое место отдано патологии речи?
Шкловский: Речь - не только орудие общения, но и инструмент мышления, творчества человека, позволяющий познавать и модернизировать окружающий мир. Сознание возникает из социального опыта и развивается главным образом при помощи речи. Как правило, это сочетается с двигательными нарушениями. В большинстве случаев имеют место психические расстройства. Нарушения речи - важнейший фактор при определении группы инвалидности.
РГ: В последние десятилетия наблюдается повышенный интерес к проблеме реабилитации. Чем он обусловлен?
Шкловский: Думаю, на то три причины. Первая из них - увеличение количества больных с сердечно-сосудистыми, цереброваскулярными заболеваниями и черепно-мозговыми травмами, при которых повышен риск смертельного исхода, инвалидизации. Вторая причина (парадоксальная): стремительный прогресс науки и техники, который способствует интенсивному развитию медицины, расширяет возможности спасения человеческой жизни. Вместе с тем, это увеличивает количество больных с тяжелыми последствиями очаговых поражений головного мозга, требующих особых условий для выхаживания, специальных методов реабилитации и длительного времени для возвращения к активной жизни. Третья причина - свидетельства эффективности и экономической целесообразности нейрореабилитации больных с последствиями инсульта, черепно-мозговой травмы и других заболеваний центральной нервной системы.
РГ: Какое место занимает проблема лечения и реабилитации при мозговых поражениях в России?
Шкловский: В России каждый год регистрируются 600 тысяч человек с черепно-мозговой травмой, 500-550 тысяч больных с инсультом. При этом 95 процентов больных с черепно-мозговой травмой - молодые люди, 40 процентов больных с инсультом находятся в трудоспособном возрасте.
Более чем у 47 процентов детей в раннем возрасте обнаруживаются расстройства высших психических функций различной тяжести, в том числе речи, памяти, внимания, чтения, счета. А значит, затруднен процесс восприятия знаний, обучения.
РГ: Приходилось наблюдать, как специалисты центра учат пациентов говорить, как бесконечно, терпеливо просят произнести какое-то слово, учат складывать слова в предложения... Адский труд. Удивительное мастерство.
Шкловский: Недооцененное. Дефицит логопедов, логопедов-дефектологов огромный. Оплата их труда позорная. Отсюда - многие проблемы. Убежден, что в связи со столь сложным, многофакторным процессом организации лечения и нейрореабилитации больных с очаговыми поражениями головного мозга, должно быть специальное, особое направление - "нейрореабилитация".
РГ: Из каких, грубо говоря, компонентов она должна складываться?
Шкловский: Нейрореабилитация - это область нейропсихиатрии: неврологии, нейрохирургии, психиатрии, нейрофизиологии, нейропсихологии, нейродефектологии.
РГ: Максим Хромов из Москвы спрашивает: когда в каждой районной поликлинике будут на полную ставку работать логопеды, чтобы была возможность получить полноценную помощь в течение необходимого для лечения и реабилитации времени?
Шкловский: У меня нет ответа на этот вопрос. Важнейший, между прочим. Логопеды нужны не только для реабилитации тех, кто перенес инсульт или иные нарушения мозга. Они необходимы для занятий с детьми. Приведу цифры. Еще не так давно школу здоровыми оканчивали 10 процентов учащихся. В прошлом году была озвучена другая цифра - таких учащихся стало всего 8,1 процента. Более 45-50 процентов детей страдают нарушениями внимания, памяти, речи. Это приводит к различным нарушениям поведения, к плохому усвоению знаний.
Между тем логопеды, методисты по лечебной физкультуре, психологи выведены из состава обязательных должностей здравоохранения. Специалистов для работы с последствиями очаговых поражений головного мозга на дефектологических факультетах не готовят. Поэтому на базе нашего Центра создан Институт повышения квалификации и переподготовки кадров для медицинских психологов, дефектологов, социальных работников и организаторов здравоохранения.
РГ: Педагог из Москвы сообщает: отец перенес инсульт, приведший к нарушению речи. Прошел курс лечения, который очень помог. Однако занятия с логопедом необходимы на постоянной основе, но в районной поликлинике логопеда нет. С той же проблемой столкнулась читательница Князева. А москвичка бизнес-тренер-психолог Татьяна Курдюмова, благодарит ваш центр за то, что вернули к жизни ее маму, перенесшую инсульт, и тоже в недоумении: неужели не очевидно, что в каждой поликлинике должен быть логопед?
Шкловский: Должен быть обязательно. Но пока все зависит от главного врача: найдет или не найдет он средства для оплаты такого специалиста.
РГ: Москвич Анатолий Сидоренко, Лев Ильин из Подмосковья сетуют на то, что помощь при различных мозговых нарушениях получить очень сложно. Что один такой центр, даже столь мощный, как ваш, обеспечить ее не может.
Шкловский: Начиная с 1968 года мы проводим работу по организации специализированной нейореабилитационной помощи в различных лечебно-профилактических учреждениях Москвы. Теперь она оказывается в неврологических и нейрохирургических стационарах, территориальных поликлиниках, психоневрологических диспансерах. Нами разработана концепция организации нейрореабилитации больных с последствиями инсульта, черепно-мозговой травмы и других заболеваний центральной нервной системы на разных этапах болезни. Она внедрена в практику здравоохранения Москвы. И теперь специализированная помощь оказывается в 82 лечебно-профилактических учреждениях столицы.
РГ: А куратор - ваш центр?
Шкловский: Именно так. К тому же наш центр - клиническая база научно- организационного центра Минздравсоцразвития России и Отделения патологии речи и нейрореабилитации Московского НИИ психиатрии Минздравсоцразвития России.
РГ: Бич мозга - различные черепно-мозговые травмы. Зимой, с ее неизменным гололедом, их и того больше...
Шкловский: Показатель госпитализации по поводу черепно-мозговых травм составляет 2 на 1000 населения. Показатель летальности вследствие этих травм достигает 0,2-0,4 на 1000, а показатель инвалидности - 30-35 на 100 тысяч населения. Я приведу еще несколько цифр. Число инвалидов из-за поражения мозга к концу прошлого века достигло в России двух миллионов человек. А во всем мире - почти 100 миллионов человек. Эти цифры - свидетельство не только медицинской, но и социально-экономической проблемы черепно-мозгового травматизма.
По данным эпидемиологических исследований, установлено, что в России частота черепно-мозговых травм составляет примерно 4-6 случаев на 1000 человек, или 400-600 тысяч пострадавших в год. Около 10 процентов из них погибают. Еще столько же становятся инвалидами. На долю черепно-мозговой травмы приходится 24-31 всех случаев инвалидности, полученных в результате травм. Большинство из них - люди молодые. Черепно-мозговая травма - наиболее частая причина смерти и тяжелой инвалидности в группе лиц до 35 лет. Здесь показатели превышают показатели смертности от болезней сердечно-сосудистой системы в 4,5 раза.
РГ: Таких травм стало больше в последнее время? Хотя бы по причине огромного увеличения автомобильного транспорта?
Шкловский: Больше. И не только из-за роста числа автомобилей, но и из-за сложной криминогенной обстановки, периодически возникающих военных конфликтов и так далее. К этому надо добавить еще 20-30 процентов, которые приносят падения, особенно среди молодых и пожилых людей. Наибольший риск черепно-мозговых травм приходится на возраст от 15 до 24 лет и на тех, кто перешагнул 70-летний рубеж.
РГ: Иными словами, именно эти возрастные группы - в зоне риска. Москва тут в лидерах среди мировых столиц?
Шкловский: Она занимает одно из первых мест и по количеству черепно-мозговых трав, и по инсультам. Каждый год в столице регистрируется более 100 тысяч таких больных. По данным статистического бюро Департамента здравоохранения Москвы, каждый год с черепно-мозговой травмой регистрируется 65 тысяч человек, с инсультом 35 тысяч человек. Это значит, что каждый день в Москве 99 инсультов и 155 черепно-мозговых травм.
РГ: Убийственная статистика! Но если черепно-мозговая травма, это всегда то или иное "ЧП", то инсульты... Кстати, больше всего читательских вопросов именно об инсультах. Это такая напасть, от которой и спасения-то нет? Нет гарантий?
Шкловский: Вы правы. Сегодня в мире почти 9 миллионов людей с болезнями мозга. Среди них основное место занимает инсульт. Каждый год он поражает от 5,6 до 6,6 миллиона человек и уносит 4,6 миллиона жизней. Каждую вторую секунду у кого-нибудь возникает инсульт, каждую шестую секунду кто-нибудь от него умирает.
РГ: Счет идет даже не на минуты, а на секунды?
Шкловский: Каждый год от инсульта умирает людей больше, чем от СПИДа, туберкулеза и малярии, вместе взятых. Инсульт отличается, например, от острого инфаркта тем, что обусловливает не только смерть. Инсульт - ведущая причина серьезной утраты функциональной состоятельности. Причем без скидок на возраст, пол, этническое происхождение, страну.
РГ: Таблетки от инсульта нет. Но какие-то рекомендации можно дать на тему, как от него спастись?
Шкловский: Я бы такую ответственность на себя не взял. Да, очень важна профилактика. Здоровый образ жизни, двигательная активность, отказ от вредных привычек. Не надо злоупотреблять алкоголем, не надо курить, ни в коем случае не употреблять наркотики. Вовремя ложиться спать и вовремя вставать. Отказаться от жирного, копченого, соленого, сладкого. Уметь не только работать, но и отдыхать. В общем, помнить, что самое драгоценное, не имеющее цены - это здоровье, жизнь.
Понимаю, что это не более, чем общие слова, общие пожелания. Но на поверку, если все-таки хотя бы их соблюдать, то можно хотя бы уйти из зоны риска. У нас нет культуры отношения к собственному здоровью. Вот я спрошу: когда вы, журналисты, были у врача? Не потому что, скажем, подхватили грипп, или заболела спина. А просто для того, чтобы хотя бы раз в год проверить состояние своего здоровья? Вряд ли получу положительные ответы. Понимаю, что причиной не только наша ленность, наша нелюбовь к себе. Но еще и то, что при одном воспоминании о том, какая очередь может быть на прием к врачу, какое недоборожелательство вас ждет в районной поликлинике, как сложно сдать элементарный анализ крови, проверить уровень сахара или холестерина... И вы остаетесь дома.
Вы, как это принято у россиян, надеетесь на авось. И очень мы все бесстрашные. Подумаешь, гипертония! Подумаешь, диабет! Сердце побаливает? Так ведь столько таблеток от высоких цифр артериального давления! Есть препараты, снижающие уровень сахара в крови. Да еще спасительная таблетка валидола всегда под рукой... С таким небрежением, с такой нелюбовью к себе можно и нужно бороться.
РГ: Как? Экология лучше не становится. Скорее, наоборот. Мобильных телефонов все больше, как и часов, проведенных у телеэкранов, у компьютеров... Хотя знаем, что это все против нас, все может вести к тому же инсульту...
Шкловский: Все имеет значение. Что этому противопоставить? В цивилизованных странах, где по-настоящему страховая медицина, просто нельзя вовремя не пройти те или иные обследования, которые способны уберечь от развития инсульта. Нельзя не выполнять предписания медиков. У нас пока можно.
РГ: Пока?
Шкловский: Да. Сейчас принят новый закон об охране здоровья. И он предполагает переход к страховой медицине. А это может в корне изменить ситуацию.
РГ: Каждый из нас, здесь сидящих, может довести себя до инсульта?
Шкловский: Думаю, да.
РГ: У кого инсульт чаще? У мужчин или у женщин?
Шкловский: У мужчин. Хотя по статистике, он в равной степени поражает и тех, и других. Но в реабилитационной клинике женшин гораздо меньше, чем мужчин. Мы поинтересовались, почему. Оказывается, женщины более способны к адаптации в жизни. Они не только работают, они еще и детьми занимаются, они еще и по дому хлопочут. А мужчины более рыхлые, менее приспособленные. Зато у них больше всяких, в том числе и необоснованных амбиций. И это плохо сказывается на их здоровье. Я уж не говорю о том, что они все-таки превосходят слабый пол по употреблению спиртного, по курению. Даже срабатывает и такой фактор: придите на симфонический концерт, поглядите, кто в зале. Мужчин почти нет.
РГ: Хотите сказать, что и пристрастие женщин к музыке уберегает их от инсультных бед?
Шкловский: Безусловно! Музыка, особенно классическая, "уводит" от повседневных стрессов, рождает положительные эмоции. А они - тоже профилактика инсульта.
РГ: Вопрос из Томска от Тамары, муж которой весной перенес инсульт: как попасть в ваш центр на реабилитацию?
Шкловский: Томск - большой город. И там должно быть организовано и лечение, и реабилитация таких больных на разных этапах. Думается, нет необходимости приезжать в Москву.
РГ: Очень болезненная проблема: человек, перенесший черепно-мозговую травму или инсульт, не может постоянно до бесконечности находиться в стационаре. Наступает день, когда его выписывают. Он дома. Ему обязателен не просто уход, но и грамотная реабилитация. Такой пациент подчас парализует жизнь всей семьи. Это не только медицинская, но и социальная проблема. Судя по вопросам, которые пришли на "Деловой завтрак", она касается огромного количества людей. Есть у вас ответ?
Шкловский: Прежде всего хочу сказать, что такого пациента нельзя выписывать из стационара через 21 день, как сейчас предписано. Такому пациенту стационар требуется хотя бы на 45-90 дней: чтобы научить его садиться, вставать, ходить. И, конечно же, необходимы стационары на дому. Сейчас Департамент здравоохранения Москвы создает в каждом столичном округе специальную службу, которая, надеюсь, поможет решить эту, вы очень точно сказали, болезненную проблему. Но для этого, снова подчеркну: должна обрести все права гражданства нейрореабитология.
Она включает в себя, (повторюсь, потому что это чрезвычайно важно): неврологов, психиатров, нейрофизиологов, нейропсихологов, нейродефектологов (логопедов), социальных работников, методистов по лечебной физкультуре, массажу, рефлексотерапии, дерматологии. То есть должен быть грамотный специалист, понимающий проблему реабиталогии и нейрореабилитации. Иначе не справиться с тяжелейшими больными, которых миллионы, которые каждый год приводят, помимо прочего, к тому, что государство теряет около 300 миллиардов рублей.