Действие закона о санации банков продлено до 2014 года

Совет Федерации одобрил закон о продлении до 2014 года срока действия закона о дополнительных мерах для укрепления стабильности банковской системы и антикризисных полномочиях ЦБ и Агентства по страхованию вкладов (АСВ). Как отмечают разработчики закона, в условиях нестабильности в мировой экономике целесообразно сохранение возможности применения надзорными органами предусмотренных ранее специальных мер вмешательства в деятельность рынка. Насколько эффективными оказались эти меры и как они применялись на практике, "РБГ" рассказал генеральный директор АСВ Александр Турбанов.

РГ: 116 банков - участников системы страхования вкладов оказались несостоятельными. А как выглядит процедура их ликвидации?

Турбанов: В наше ведение входят не только банки - участники системы страхования. За время деятельности Агентства нам были переданы на основании решения судов 272 банка. В 111 банках ликвидационные процедуры сейчас продолжаются, в остальных они завершены.

РГ: Какую картину мы видим, приходя в банк?

Турбанов: Изначально понятно, что если банк обанкротился, то его активов (то есть денег, недвижимости и другого имущества) не хватит на то, чтобы расплатиться со всеми, кому он должен. Но вкладчики, относящиеся к первой очереди кредиторов, в большинстве случаев получают полное возмещение - вначале страховые 700 тысяч, а после продажи имущества банка-банкрота - остальную сумму. Кредиторам второй очереди (в основном это работники банка) мы выплачиваем задолженности по зарплатам и выходное пособие, как правило, тоже в полном объеме. А вот кредиторы третьей очереди, то есть российские предприятия, страдают в большей степени. Иногда они не получают ничего. Бывают и обратные случаи. Это сильно зависит от порядочности владельцев и топ-менеджеров банка.

Если мы видим, что банк заключал сомнительные сделки, то оспариваем их в судах, и потом это дает возможность для выплат кредиторам. Нередки случаи, когда мы выявляем также признаки преднамеренного, а если называть вещи своими именами, криминального банкротства. Это когда банкиры видят, что их банк катится в пропасть, и, вместо того чтобы помогать, начинают растаскивать его активы.

АСВ, приходя в банк, анализирует все его крупные сделки за последние три года. Мы можем с точностью до одного дня обнаружить, когда банк стал фактически банкротом и почему это произошло. Собрав соответствующий материал, при наличии признаков преступления (хищения, мошенничества, преднамеренного банкротства и так далее) мы направляем его в правоохранительные органы.

По нашим заявлениям было возбуждено более 120 уголовных дел. К сожалению, не все они доходят до суда. Тем не менее вынесено уже 17 обвинительных приговоров. Эту практику мы будем продолжать.

Кстати, практику оспаривания сомнительных сделок в судах сформировало как раз наше Агентство. Раньше не было случаев, когда собственник банка привлекался бы к имущественной ответственности.

РГ: Какие проблемы возникают при работе с судебной системой?

Турбанов: Начну с того, что на начальном этапе определенные трудности возникали в связи с тем, что практика нашего взаимодействия с правоохранительными и судебными органами формировалась впервые. Но суды (в первую очередь арбитражные) достаточно быстро вникли в суть проблем. Принимаемые ими решения были вполне адекватными. Что касается следственных органов, то мы постарались разработать методику расследования такого рода преступлений вместе с их специалистами. Разработали материалы, даже одно учебное пособие. Сейчас уровень нашего взаимодействия с правоохранительными органами оцениваю достаточно высоко.

Но некоторые проблемы возникают. Я говорил о сомнительных сделках, о выявлении признаков криминального банкротства. В этих ситуациях мы работаем с документами. Те материалы, которые имеются в банке (не украдены и не пропали), мы можем изучить. Но когда документы отсутствуют, разобраться очень сложно. Еще сложнее бывает получить какую-то информацию извне: от клиентов банка, от налоговых органов, от банков-партнеров. Сейчас у Агентства нет права ее запросить. Соответствующие законодательные предложения разработаны, они касаются не только АСВ, но и других органов, уполномоченных проводить процедуры банкротства.

РГ: Если человек готовил именно криминальное банкротство, то он предпринимал меры к тому, чтобы сохранить нечестно нажитое. Например, зарегистрировал недвижимость на тещу, племянницу и так далее. Что может сделать АСВ в таком случае?

Турбанов: Вы мне невольно напомнили еще об одной проблеме. Когда собственники или топ-менеджеры совершают неправомерные действия, то стараются это скрыть. В первую очередь они предоставляют Центральному банку недостоверную финансовую отчетность, из которой нельзя ни углядеть каких-либо нарушений, ни уяснить финансовое состояние поднадзорного банка. Так вот, за предоставление недостоверной информации банкиры сейчас не несут никакой ответственности.

Мы убеждены, что в этих случаях должна быть введена уголовная ответственность с учетом общественной опасности таких действий, поскольку в итоге большому количеству клиентов банка причиняется значительный ущерб. Мы разработали такого рода предложения и внесли их, но согласования они проходят очень сложно.

И вы правильно говорите, что, неправомерно выведя из банка активы, такие люди не записывают их на себя. Недвижимость нередко оказывается юридически принадлежащей родственникам, и добиться обращения взыскания на такое имущество не всегда удается. А иногда с этим имуществом совершают несколько сделок, оно проходит через целую цепочку добросовестных приобретателей, так что конечный собственник, честными глазами глядя в лицо следователю, все отрицает и показывает документы. И наше законодательство не всегда дает инструменты противодействия. Это проблема, она до конца не разрешена.

Частная собственность в России пока не защищена надлежащим образом. В этой ситуации нам сложно доказывать, что иногда собственника надо не защищать, а, наоборот, изымать у него имущество.

РГ: А что с денежными счетами? Может ли жулик увести украденные у вкладчиков деньги за пределы страны?

Турбанов: Мы хотим их консультировать? (Смеется). На самом деле тот, кто хочет увести деньги, знает, как это делается. И достать деньги из-за рубежа сложно. Например, из Швейцарии пока невозможно получить даже информацию о таких счетах. Эта страна до последнего времени стойко отстаивала институт банковской тайны. Но ряд государств все-таки пробили эту брешь. Например, Великобритания может получать у Швейцарии информацию о счетах своих граждан. Россия может двигаться в том же направлении.

В ряде других стран такого рода информация может быть получена. Если с конкретной страной есть соглашение об оказании правовой помощи, то она может предоставить информацию о банковских счетах. И были случаи, когда такие счета арестовывались.

Но часто деньги не остаются в одном банке. Их переводят из одного кредитного учреждения в другое, потом в третье, потом в четвертое, и в каком-то звене цепочки информация теряется.

Банкиры умеют работать с деньгами, это их профессия.

РГ: Из общего числа случившихся банкротств как минимум три стали особенно громкими. Можем ли мы обсудить, что произошло с Межпром банком?

Турбанов: Давайте обсудим. Ситуация с Межпромбанком - одна из самых сложных. На момент передачи этого банка в наше ведение стоимость активов была значительно меньше суммы обязательств этого банка. Если точнее, активы банка покрывали его обязательства лишь на 2%. Последние два-три года Межпром банк выдавал кредиты так называемым техническим фирмам. Затем эти денежные средства - точно таким образом, как мы сейчас обсудили - уходили в фирму, за которой, как правило, стояли собственники банка. При этом кредиты либо не были обеспечены никаким залогом, либо залог сначала оформлялся, но потом путем фиктивных бухгалтерских проводок выводился из-под договора. В итоге более 90% кредитов Межпромбанка являются необеспеченными.

Приятно было убедиться, что в этом банке были и вполне добросовестные заемщики, которые гасили взятые кредиты, в том числе после признания банка банкротом. Правда, сумма погашенных кредитов скромная - 84 млн рублей. Обязательства же составляют 80 млрд.

Если кредит не гасится (банкиры говорят "не обслуживается"), то мы эти факты также выявляем. И мы их выявили, подали в суд 178 заявлений к недобросовестным заемщикам Межпром банка на сумму более 155 млрд рублей. Кстати, большая часть наших исковых заявлений уже закончилась вынесением судебных решений в нашу пользу. Удовлетворено 108 исковых заявлений на сумму 141 млрд рублей. Но мы не обнадеживаем ни самих себя, ни кредиторов банка. Ведь взыскание еще надо обратить на имущество заемщиков, а это, как я сказал, технические фирмы, не имеющие ничего. Но эту работу мы доведем до конца, и если имущество будет обнаружено, то все-таки взыщем его.

Мы выявили достаточно большое количество сомнительных сделок (на сумму около 80 млрд рублей), которые считаем более перспективными для работы. По большинству из них уже направлены заявления в суд. Нам, как правило, приходится проходить все три инстанции, потому что противная сторона оспаривает все решения, принятые не в их пользу. С кредиторами первой и второй очереди удалось расплатиться полностью. Кредиторы третьей очереди, по нашим оценкам, смогут получить около 5% своих средств.

Тоже немного, конечно. И работа будет долгой. Наш опыт показывает, что при противодействии бывших владельцев банка ликвидационные процедуры могут тянуться годами - до пяти лет, а иногда и более. Затяжка происходит в ходе судебных процессов.

РГ: В России работают не только российские банки. Но также "дочки" банков иностранных, которые тоже входят в систему страхования вкладов. Что случилось с АМТ-банком, дочерней структурой казахстанского банка БТА?

Турбанов: Основным собственником банка БТА был господин Аблязов. Он не смог оказать поддержку дочернему российскому АМТ-банку в ходе кризиса, лицензия была отозвана. АМТ-банк входил в российскую систему страхования вкладов, и для нас этот страховой случай оказался самым крупным. Возникли обязательства по выплате страхового возмещения на сумму более 12 млрд рублей. К настоящему времени большинство вкладчиков уже получили свои деньги. Надеюсь, что случай с АМТ-банком будет исключением.

РГ: То есть за господина Аблязова заплатила российская система страхования?

Турбанов: Ну, образно так сказать можно. Но нельзя забывать, что, выплачивая страховое возмещение вкладчикам, мы не освобождаем банк от его обязательств на эту сумму. Вместо большого количества вкладчиков, иногда не очень экономически подготовленных, появляется один хорошо подготовленный кредитор - АСВ. В ходе ликвидационных процедур наличие у нас прав требования к банку создает стимул искать его активы и продавать их по хорошей цене. Что, к сожалению, не всегда удается, ведь их стоимость начинает резко падать после отзыва лицензии. И чем больше времени прошло после отзыва, тем дешевле имущество.

У нас были два вопиющих случая, когда дело о признании банка банкротом слушали в суде год и даже дольше. Этому поспособствовали бывшие собственники, а суды, скажу обтекаемо, пошли у них на поводу. Может быть, они бывшим владельцам искренне верили...

РГ: А что собой представляет случай с банками так называемой группы Урина? Эта схема с самого начала была криминальной?

Турбанов: К сожалению, да. Как действовали эти люди? Они вначале аккумулировали определенную сумму, купили первый банк. Банк стал активно привлекать вклады населения, затем привлеченные средства из банка изымались якобы для приобретения ценных бумаг. Но реально на эти деньги приобретался следующий банк, который действовал точно так же. Так по цепочке возникло 5 банков. Обычной и законной банковской деятельностью они по большому счету не занимались и по обязательствам перед вкладчиками рассчитаться не могли. В итоге признаки банкротства оказались налицо, и у всех банков были отозваны лицензии. А имущества у них практически нет. Есть небольшое количество кредитов физлицам, немного недвижимости (гаражи и тому подобное), машины, еще кое-что. Конечно, все это будет реализовано.

В первую очередь мы полностью произвели страховые выплаты вкладчикам (те самые 700 тысяч рублей). Сейчас в трех банках начались выплаты людям, которые имели вклады более 700 тысяч рублей. В банке "Монетный дом" эта категория вкладчиков удовлетворена на 22%, в Дон-банке - на 16%, в Уралфинпромбанке - на 7%.

Параллельно мы с первого дня начали выявлять причины банкротства. По Традо-банку предварительные выводы о наличии криминального банкротства подтверждены, материалы направлены в правоохранительные органы для возбуждения уголовного дела. Такая же картина, думаю, будет по остальным уринским банкам.

РГ: Банки Урина действовали как пирамида?

Турбанов: Нет, это не пирамида, а самостоятельная финансовая криминальная схема. Можно назвать ее пирамидой Урина. Пирамида предполагает, что средства привлекаются, часть их тратится создателем схемы на свои нужды, а часть новых денег идет на погашение обязательств перед старыми вкладчиками. В случае уринских банков о расчете с вкладчиками вообще не задумывались. Привлекались деньги, на них покупался следующий банк, и так далее.

РГ: Эти три банкротства российских банков являются самыми крупными за последнее время?

Турбанов: Да. Самым крупным по размерам был Межпромбанк. Наше счастье в том, что он не имел вкладчиков, которым пришлось бы выплачивать страховое возмещение. По размерам именно страховых выплат физическим лицам самым крупным случаем был АМТ-банк. А случай с группой Урина - наверное, самый вызывающий по своему нахальству.

РГ: Денег на то, чтобы расплатиться с вкладчиками всех этих кредитных учреждений, у АСВ хватает? Российские вкладчики могут не волноваться?

Турбанов: В абсолютном выражении размер фонда - 146 млрд рублей. Мне могут возразить, что объем вкладов населения в банках - почти 11 трлн рублей. Как же можно рассуждать, что средств АСВ хватит? Но позвольте напомнить, что страховое возмещение мы выплачиваем максимум на 700 тыс. руб. Во-вторых, сложно представить такую апокалиптическую ситуацию, при которой все российские банки одномоментно рухнут. Тем не менее мы ко многому готовы и в этом смысле.

Хочу показать уровень достаточности фонда на ряде примеров. Предположение, что одновременно обанкротятся все мелкие и средние российские банки - тоже из разряда фантасмагорических. Но если взять список всех банков и отчеркнуть 500 нижних, то даже если упадут одновременно все они, то денег фонда хватит на страховые выплаты. Если мы возьмем диапазон, в котором находятся средние банки, то если обанкротятся 20-30 из них, средств фонда тоже хватит. И если даже обанкротится крупный банк, то денег хватит все равно.

Кстати, мы говорили о самых выдающихся случаях банковских катастроф, но забыли Банк Москвы.

РГ: Но ведь он не банкрот...

Турбанов: Верно. Но с ним связана третья функция АСВ - санация банков.

Банк Москвы входил и входит в пятерку самых крупных банков. Несколько месяцев назад он оказался в сложной финансовой ситуации. Основную часть акций Банка Москвы приобрел банк ВТБ. После этого менеджеры банка ВТБ обнаружили в балансе Банка Москвы серьезную дыру, как образно говорят финансисты. Кредиты, выданные примерно на 150 млрд рублей, оценивались как практически невозвратные. Был продуман план финансовой поддержки Банка Москвы, и АСВ, выполняя свою функцию санации банков, выделило соответствующий кредит.

Что было бы, если бы лицензию Банка Москвы отозвали? Наши обязательства перед вкладчиками в этом случае возникли бы на сумму 80 млрд рублей. Огромные деньги. И мы бы их выплатили! Удар по фонду, конечно, был бы нанесен серьезный. Но все-таки не смертельный.

Но даже это не предел. Если представить, что на грани банкротства оказались и крупные, и средние российские банки, то закон и на этот случай предусмотрел соответствующий механизм - обращение за поддержкой к федеральному бюджету. Если бы дефицит фонда составил сумму до 1 млрд рублей, то нам могли быть выделены средства из резерва правительства России. Если бы дефицит был больше миллиарда, то путем внесения поправок в закон о федеральном бюджете мы могли получить поддержку и в этом случае.

Апокалипсиса не будет!

РГ: То есть создан не просто страховой фонд для вкладчиков, а комплексная система защиты от кризиса?

Турбанов: Это мы дошли до обсуждения третьей функции АСВ. Действительно, в острой фазе кризиса - в конце 2008-го и начале 2009 года - целый ряд крупных банков как федерального, так и регионального значения оказался на грани банкротства, и законодатель дал нам соответствующий инструментарий для их поддержки. По предложению Центрального банка мы проводили в банках, испытывавших затруднения, экспресс-анализ. Определяли, может ли банк быть сохранен, есть ли смысл оказывать ему финансовую поддержку. Если убеждались в том, что смысл есть, то начинали действовать. Вначале составляли план санации этого банка. Основной принцип, заложенный в законе, - приоритетное использование рыночных механизмов. Поэтому мы пытались найти рыночного инвестора, готового вложить свои средства в санацию банка. АСВ тоже помогало ему средствами, выделенными на это из федерального бюджета.

Если Агентство не находило инвестора, но видело, что банк может быть сохранен, то становилось его собственником. Третий механизм - если инвестор не находился, и мы видели, что банк не может быть сохранен целиком, то выделяли в нем здоровую часть активов и передавали их устойчивому банку. Но не в качестве подарка! К этим активам был еще серьезный довесок (на такую же сумму) - обязательства банка перед вкладчиками. А уже умершую банковскую оболочку (в которой, к сожалению, оставались кредиторы второй и третьей очереди) ликвидировали в порядке, установленном законом.

В ходе этой процедуры выигрывали не только вкладчики, но также и остальные кредиторы - потому что активы банка передавались по хорошей цене. После отзыва лицензии цена бы упала, и все кредиторы получили существенно меньше.

Этот (третий) механизм был применен в трех банках. Среди их кредиторов нашлись те, кто подал на нас в суд. Но во всех судебных инстанциях Агентство доказало свою правоту.

Если не считать Банк Москвы, то в ходе кризиса у нас возникло 18 проектов санации, из них 12 завершено. В Банке Москвы работа только начинается. Кредит этому банку выдан на 10 лет, так что на этот срок головная боль для АСВ обеспечена. Зато кредиторы могут не волноваться.

РГ: Александр Владимирович, вы человек большой финансовой эрудиции. Как, по вашему мнению, можно разумно распределять сбережения по валютам и по срочности?

Турбанов: Как ни странно это прозвучит, но банковский вклад не является инструментом получения дохода. Его назначение - безопасное хранение. И сейчас есть возможность выбирать банки. К тому же по срочному вкладу банки устанавливают процент. Сказать, что чем больше срок вклада, тем больше процент, - не совсем точно. Но в рамках срочного вклада на срок от трех месяцев и до года (или до двух лет) это верно. Что следует учитывать? Если вкладчик имеет возможность разместить вклад на длительный срок, то может сразу прикинуть, какой доход он получит. Но все-таки гнаться за высоким процентом не стоит. Нужно понимать, что банк получает доход в результате определенных операций. Это могут быть кредиты, инвестиции. И зарабатывает банк тем больше, чем больше он рискует. Но при больших рисках может возникнуть дефолт, неспособность банка отвечать по своим обязательствам.

Следует ориентироваться на среднерыночный процент. Например, Центральный банк каждую декаду анализирует процентную политику 10 крупнейших российских банков и сообщает результаты публично. Это дает неплохой ориентир. А рисковать или нет - зависит от характера вкладчика.

Справка

АСВ формирует фонд страхования, который пополняется в основном за счет взносов банков. При отзыве лицензии у банка его вкладчики получают страховое возмещение (максимум 700 тыс. рублей). После того как АСВ рассчитывается с вкладчиками банка-банкрота, оно продает его активы. За счет этих денег АСВ компенсирует потери тех, кто держал в банке суммы более 700 тыс. рублей, а также кредиторов - юридических лиц. В 2008 году на АСВ была возложена функция финансового оздоровления банков, имеющих большое социально-экономическое значение.