Легендарный спектакль советской эпохи "Борис Годунов" в постановке Леонида Баратова и художника Федора Федоровского не сходил со сцены Большого театра с 1948 года. Шесть лет назад театр этим спектаклем закрывался на реконструкцию, а теперь, реставрировав его как драгоценную икону, представил на обновленной исторической сцене.
Публика Большого театра мгновенно успокоилась: национальное достояние не утрачено. Фундаментальная классика - "Борис Годунов" Мусоргского, поставленный в историческом стиле, вернулся на сцену. Надо заметить, что для европейского сознания именно этот спектакль определяется как "квинтэссенция русской оперы", как "музейный раритет", который, безусловно, есть смысл сохранять. И неудивительно, что на нынешнем спектакле встречалась аплодисментами каждая сцена, открывавшая обновленные и ставшие уже артефактом театральной истории знаменитые живописные панорамы Федора Федоровского - с детально выписанными на тонких вуалях златоглавыми соборами и теремами, звонницами и дворцовыми парками, с атрибутами старого императорского театра - живой белой лошадью, на которой гарцует Лжедмитрий, живым фонтаном в любовной сцене Самозванца с Мнишек, с расшитыми камнями по шелку и парче кафтанами, тряпичным огнем. Все это удивительным образом приводит в восторг современную аудиторию, казалось бы, искушенную более технологичной видео-средой, но отделаться от ощущения, что присутствуешь на каком-то отделенном музейным "шнуром" представлении, так и не удалось. И не потому, что сама идея возобновления художественно "отработанного" материала кажется парадоксальной, а потому, что в природе театра заложена идея живого диалога с публикой, вести который должны артисты. Об этом и о сценической жизни "Бориса Годунова" мы поговорили с одним из старейших сотрудников Большого театра Светланой Заворотна, прослужившей в литературном и издательском отделах театра пятьдесят лет:
Светлана Заворотна: Я пришла в театр в 1961-м году и уже не застала Ивана Козловского в роли Юродивого. Но тот состав, который для меня оказался первым, был высочайшего уровня. Тогда в "Борисе" пели Иван Петров, Ирина Архипова, Владимир Атлантов. Причем Петров настолько совершенно пел Бориса, что во время гастролей Большого театра на сцене Ла Скала в 1964 году дочь Шаляпина прибежала за кулисы и подарила Петрову перстень Шаляпина, сказав, что впервые после своего отца увидела великое исполнение этой роли. А Алексея Масленникова в партии Юродивого ценил Герберт фон Караян и звал его в Зальцбург петь в своей постановке "Бориса" в 1965 году. В следующем поколении пели великолепные Евгений Нестеренко, Александр Ведерников, Елена Образцова, Владислав Пьявко. Потом Юрий Статник, Татьяна Ерастова. И какие все это были характеры - сильные, мощные! Сейчас блистательно поет Бориса Михаил Казаков.
РГ: Чем нынешний "Борис Годунов" отличается от прежнего?
Заворотна: Внешне ничем: обновили только декорации, костюмы, обувь, бутафорию. В последние годы спектакль был уже одряхлевшим, выцветшим по краскам. И когда сейчас занавес открылся, я не поверила своим глазам: все выглядит точно как когда-то у Федоровского. Конечно, сегодня, может быть, не хватает той духовной мощи, какая была в старых спектаклях. Но то, что возродили "Бориса" на исторической сцене, хорошо: повеяло высоким. Это не означает, что не надо ставить новые спектакли по классике. Ведь существует феномен - моральное устаревание спектакля. Меняется время, люди, восприятие мира, потребности, и современное прочтение классики необходимо, чтобы театр не терял своей правдивости. А жизнь в Большом театре никогда не была стоячей. Страсти кипели: от самых низких до божественных. Разница лишь в том, что прежде Большой театр был монолитом: все работали для одной идеи. Помню, как ставился "Отелло" Бориса Покровского и "Спартак" Юрия Григоровича: весь театр жил тогда ожиданием чуда. Не было ни врагов, ни завистников, ни интриг, ни сплетен - все волновались за результат. К Покровскому подходили билетеры и спрашивали: "А, зачем вы, Борис Александрович, Дездемону на пол положили? Как она может лежать перед Отелло, когда он поет ей признание в любви?". И он объяснял. Сейчас такого уже нет, люди приходят, уходят. Певцы уезжают петь в Париж, в Швейцарию, в Италию, зарабатывают деньги. Им это кажется важнее. Так происходит везде, во всем мире. Но театр - это очаг, а сердце его - артисты. И когда они заражены одной идеей, одним делом, тогда дух солидарности, вдохновения объединяет всех, и рождается великий спектакль, рождается неповторимое, свойственное только этому театру великое искусство. Такое, как "Борис Годунов" в Большом театре.