Генерал КГБ в отставке рассказал "РГ" о спасении школьников в Сарапуле

Как уже писала "РГ", 16 декабря исполнилось 30 лет со дня одной из самых странных спецопераций КГБ СССР. В 1981 году в маленьком городе Сарапуле в Удмуртии двое вооруженных солдат взяли в заложники целый класс.

Руководил штабом по освобождению сарапульских школьников генерал-майор КГБ в отставке Борис Соловьев, ныне живущий во Владимире. В эксклюзивном интервью "РГ" он рассказал, с какими сложностями пришлось столкнуться спецслужбам, и какие приемы использовались, чтобы обезвредить террористов.

Российская газета: Борис Петрович, когда и где вас застала весть о захвате школьников?

Борис Соловьев: Я был председателем КГБ Удмуртии и ехал из Ижевска в Сарапул представлять нового начальника нашего подразделения. И вдруг по рации поступает сигнал: срочно, не заезжая ни в горком партии, ни в горисполком, ехать в наше подразделение. Когда прибыл, мне рассказали, что два солдата из местной воинской части дезертировали и утром взяли в заложники 25 детей - 10-й "в" класс школы № 12.

РГ: Какими были ваши первые действия?

Соловьев: Командование воинской части по своей инициативе прислало солдат. Я приказал их убрать из школы и оставить только наружное оцепление, чтобы родители не прорвались и не помешали операции.

Распорядился немедленно протянуть связь ВЧ, и пошли звонки из Центра. Первым позвонил Виктор Михайлович Чебриков, первый заместитель председателя КГБ Юрия Владимировича Андропова: разбирайся с обстановкой, я тебе даю разрешение уничтожить этих террористов-захватчиков и посылаю самое лучшее, что у меня есть, спецподразделение "Альфа". Они на самолете Андропова прилетели часов в 10 вечера в Ижевск, а потом на автобусе приехали в Сарапул. Когда они появились, девочки уже были освобождены. Остались только парни, девять человек.

Увеличить ультиматум.

РГ: Как вам удалось без крови завершить операцию?

Соловьев: До этого у нас только отец и сын Бразинскасы самолет захватывали. И мы считали, что этот случай нетипичный и повториться подобному невозможно. Да состояние общества было совершенно иным и наше сознание не было готовым к такому.

Как вести себя, как поступать, что делать? Я практически бессилен. Инициатива на стороне террористов. А у них - дети. Но был уверен, что если внутренне сдашься, то проиграешь. Допускать себе мысли об отрицательном результате нельзя категорически. Это мое глубокое убеждение. Оно помогло. И не только.

Директор сообщает: у нас школа радиофицирована, вот ключ от комнаты радио. Здесь я воспрянул духом. Меня буквально пронзило: я могу к ним обращаться, а они ко мне не могут. Значит, заставлю их высылать со своими ответами кого-то из учеников.

То есть уже над ними имею преимущество. Сразу пошел в радиорубку и обращаюсь к Колпакбаеву уважительно: Ахмед-джон, мы ультиматум получили, о вас знает Москва, будем решать вопрос. Одно условие: детей не трогать.

А в другой раз мне вдруг "плеснуло". По опыту работы в Средней Азии знал, какое там отношение к женщине, и говорю: Ахмед-джон, девчонок отпусти. Ему понравилось такое обращение, и он решил проявить благородство и отпустил 16 девочек. 16 жизней были спасены!

Но что интересно? Заложницы вышли, мы к ним бросились, а комсорг класса говорит: мы вчетвером решили вернуться назад, не оставим мальчишек, разделим их судьбу, какой бы она не была. И ушли.

Снова бросаюсь к радио и прошу: Ахмед-джон, выгони этих четверых. Сейчас все девочки выйдут к родителям. А родители тех, которые остались, решат, что их детей уже нет в живых, прорвут оцепление, порвут и вас и нас. И он их выгнал.

РГ: Вы приехали в школу в 10-11 часов дня, "Альфа" - к ночи. Как тянули время до встречи с ее бойцами?

Соловьев: Все решало только искусство переговоров. Нам надо было тянуть и тянуть время, пока они не прибудут.

Предупреждаю: для того, чтобы выехать за границу, нужны паспорта, вас без них никто не примет. Сейчас этим террористов не испугаешь и не обманешь, а тогда еще можно было, учитывая, что все-таки перед нами молоденькие солдаты. Для оформления паспортов нужны документы, фотографии. Они высылают школьника с бумажкой: моя фотография на комсомольском билете в казарме. Пока мы доедем до казармы, пока вернемся…

Дальше объясняю, что паспорта нужно оформлять в Ижевске. Мы сейчас вызовем сюда паспортный стол. На дороге гололед, сколько они проедут, неизвестно. Так что терпите, но детей не трогайте.

Потом предлагаю: вам же надо поесть. Мы вам передадим бутерброды, чай. Хорошо. Начальник, которого я еще не успел заменить, капитан Орехов, пошел туда с подносом. Чувствую, что они успокоились, напряжение, с которым они в класс пришли, уже снято. И это подтверждают дети, которые выходят.

РГ: Как развивались события после прибытия "Альфы"?

Соловьев: Когда девочки ушли, вскоре прибыла "Альфа". В школе режим полной тишины, чтобы по коридору ни одного скрипа, ни одного стука. Мои ребята все оцепили и никого не пускают. Докладываю обстановку наверх. Один из замов заявляет: хватит миндальничать, проявляй жесткость.

Я попробовал это сделать, террористы сразу насторожились. Всех детей собрали в одну кучу и автоматы на них наставили. Геннадий Николаевич Зайцев, командир "Альфы", лично позвонил в Москву и потребовал: не мешайте нам работать, все идет правильно. Мы начали готовиться к штурму класса.

У нас был запасной вариант брать их в аэропорту. И милицейская группа была натренирована на захват в самолете. И у меня каждый готов был сесть с ними в машину и сопровождать их до аэропорта, лишь бы детей с собой не взяли.

Паспорта мы им сделали. Это тоже вещественное доказательство. Иначе преступление не доказать. Скажут, мы пошутили. Капитан Орехов говорит: паспорта готовы, как передать? Его спрашивают: а где гарантия? Он зашел в класс. Колпакбаев поставил условие, чтобы тот ехал с ними в машине до аэропорта. Орехов согласился и обращается к ребятам: выходите. И мальчики вышли. И все. А дальше надо брать террористов.

Как мы договорились с Зайцевым, я 15 минут говорю по радио: ребята, сдавайтесь, открывайте дверь, автоматы выбрасывайте. За это время "Альфа" должна подползти к двери класса.

Когда бойцы подобрались к классу, по школе понеслось: бросай оружие, бросай оружие… Я участвовал в учениях, когда наша группа захватывала самолет. Состояние было похожее на это. Создана была настоящая обстановка страха. От такого переката оторопь возьмет любого человека.

И в это время дверь открывается, Мельников выбрасывает автомат. А Колпакбаев стоит с оружием побледневший. Бойцы ему хлоп ремень автоматный на шею, перекрутили и выводят.

РГ: И каких террористов вы перед собой увидели?

Соловьев: Мельников - дистрофик, маленький, невзрачный. Он находился полностью под влиянием Колпакбаева. По показаниям следствия, тот все время его обрабатывал, нужна была поддержка. А Колпакбаев из многодетной семьи. Его спросили, а что бы ты делал в Америке? Он отвечает: я бы предложил свои услуги спецслужбам. Вот такое самомнение. Их судили. Одному дали 13 лет, другому - 8. Вот такими были первые террористы.

Мне сейчас говорят: счастливые, они такие несерьезные, не то что сейчас. С высоты сегодняшнего дня можно так оценивать. А 25 школьников под дулами - это как? Думаю, что мне все-таки удалось пробудить в них чувство ответственности за поступки. В итоге не было пролито ни капли крови.

РГ: Что, на ваш взгляд, стало решающим в таком исходе операции?

Соловьев: Считаю, что основную роль все-таки сыграли дети. Если бы они повели себя по-другому, течение дальнейших событий могло быть и непредсказуемо, и неуправляемо.

Первый поступок, когда мальчик крикнул террористам: "Не стреляйте, там же человек!" Даже взрослый не сразу сообразит, что сказать. Страх в такой момент парализует. И, тем не менее, ребята не испугались. А если бы террористы выстрелили в дверь, и дети, и учителя рванули бы к директору, который истекает кровью. И был бы хаос! По сути дела, эти два выстрела включили часы всей операции по освобождению и по осознанию, что это такое.

И заметьте: ни один ребенок не сбежал. А ведь мог элементарно. Заперся бы в туалете и сказал: я никуда не пойду. И события пошли бы по другому сценарию. В благодарственном адресе на мое имя сарапульские десятиклассники написали прямо: мы верили вам.

А сейчас не знаю, как бы поступили 16-17-летние в сегодняшней обстановке. Помните, когда перед Новым годом в Домодедово был затор, сюда привозили воду по 500 рублей за бутылку, а за такси брали по 3 тысячи? А ведь это мы. Что произошло с нами?

Поэтому я особо ценю поведение, убеждение, веру детей. А мы исполняли свой долг.