Поделиться
Прошел год с момента ратификации Сенатом США и Федеральным собранием РФ, подписанного в апреле 2010 года президентами России и США нового договора СНВ, который в США получил аббревиатуру СТАРТ. Об успехах и перспективах российско-американских переговоров о контроле над вооружениями, разногласиях по ПРО и судьбе европейской безопасности "Российская газета" побеседовала с Роуз Геттемюллер, которая является заместителем госсекретаря США по вопросам контроля над вооружениями, проверки и соблюдения соглашений.
Госпожа Геттемюллер была ведущим американским переговорщиком в ходе обсуждения Москвой и Вашингтоном условий договора СНВ. В ходе беседы с "РГ" накануне католического Рождества в опустевшем здании американского внешнеполитического ведомства заместитель госсекретаря подчеркнула, что 22 декабря исполнился ровно год с момента ратификации договора СНВ сенатом США, за который администрация Барака Обамы вела "трудную борьбу", и что в итоге "стало важным событием политической жизни в Америке". На данный момент в рамках договора СНВ Россия уже провела 17 инспекций, а США проведут свою 17-ю инспекцию вскоре после Рождества (всего соглашение позволяет сторонам 18 инспекций в год - с февраля по февраль), рассказала высокопоставленный дипломат "РГ". Что же до возможного выхода нашей страны из договора СНВ в случае непреодолимых разногласий по ПРО, то, как пояснила Роуз Геттемюллер, "США признают право России на выход из договора в случае его несоответствия российским национальным интересам, и точно такое же право есть и у нас, но …. США не считают, что у России есть причина сейчас выходить из договора".
Российская газета: Исторически процесс контроля над вооружениями касался только России и США. Говоря о перспективах следующих раундов переговоров о сокращении стратегических вооружений, ряд экспертов предлагают расширить рамки этого диалога за счет других стран, располагающих ядерным потенциалом. Не пришло ли для этого время, и есть ли, по-вашему, реальные перспективы вовлечь другие "ядерные страны" в этот процесс?
Роуз Геттемюллер: Давайте разделим ответ на этот вопрос на две части. Прежде всего, Соединенные Штаты и Российская Федерация, а ранее Советский Союз, несмотря на 40 лет переговоров о контроле и снижении уровня ядерных потенциалов (мы начали этим заниматься в конце 1960-х - начале 1970-х годов, а первый договор о сокращении вооружений был подписан в 1972 году), до сих пор являются ведущими ядерными державами в мире. Наши страны до сих пор располагают более 90 процентами атомного оружия в мире. Поэтому нам еще нужно работать над дальнейшим снижением ядерных арсеналов друг друга.
С другой стороны, в контексте конференции на тему исполнения договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), состоявшейся в мае 2010 года, РФ и США договорились с другими ядерными странами-участниками ДНЯО, в частности с Великобританией, Францией, Китаем, начать обсуждать технологии проверки и транспарентности, вопросы военного планирования, связанного с ядерным оружием. Эта инициатива уже начата и в дополнении к США и России в ней участвуют другие ядерные державы. Думаю, что этот процесс будет продолжен, но, по-моему, когда мы говорим о переговорах о снижении уровня вооружений, это сегодня в первую очередь касается США и России.
РГ: С учетом имеющихся серьезных разногласий между Москвой и Вашингтоном по ПРО в Европе, считаете ли Вы, что возможный выход России из договора СНВ может подорвать существующую стратегическую стабильность?
Геттемюллер: Думаю, что для всех нас имеет смысл оглянуться назад и подумать о том, чего удалось достигнуть со времен окончания холодной войны. У нас с Российской Федерацией теперь есть очень широкий спектр позитивных отношений. США много работали с Россией и Грузией, чтобы Москва вступила в ВТО, и эта цель была недавно достигнута. В военном отношении мы очень тесно работаем в отношении так называемой "северной распределительной сети" (маршрута поставок грузов НАТО в Афганистан - "РГ"), что очень важно для стабилизации ситуации в Афганистане. В таком же ключе развивается сотрудничество в борьбе с наркотрафиком из Афганистана в Евразию и Европу, через территорию России.
В такой ситуации кажется нелогичным начинать думать о том, как подрывать безопасность друг друга. Я не соглашусь с постановкой такого вопроса, поскольку сами отношения наших стран фундаментально изменились, и холодная война закончилась.
Я понимаю, что в России имеются озабоченности в отношении программы европейского фазированного адаптированного подхода по созданию ПРО и, в частности, его четвертой стадии. С сомнениями, касающиеся технических вопросов, нужно разбираться за столом переговоров, а через сотрудничество и транспарентность можно снять все вопросы, имеющиеся у России.
РГ: То есть, администрация Барака Обамы не намерена снять имеющиеся у России сомнения, через подписание юридически обязывающего соглашения о ненаправленности европейской ПРО против российского потенциала сдерживания?
Геттемюллер: Мы заявили предельно ясно, что мы не считаем юридические письменные гарантии необходимыми. На самом деле важная вещь в этом отношении - начать сотрудничество. Это прагматический подход, и он касается совместной работы по этой программе, которая даст возможность понять, каковы преимущества для России, какова наша общая выгода от такого сотрудничества, и российские вопросы по технической линии будут сняты. Мы за прагматичный поход, и мы подчеркивали это уже в течение нескольких месяцев и продолжим это делать.
РГ: Новый посол США в России Майкл Макфол, выступая на слушаниях в Сенате США, заявил, что с Россией или без нее, противоракетная система в Европе будет создана. Не противоречат ли подобные заявления, соглашению, достигнутому на прошлом саммите НАТО в Лиссабоне, относительно сотрудничества между Москвой, Боюсселем и Вашингтоном, например, в плане совместной оценки ракетных угроз до того, как будет окончательно решен вопрос с архитектурой ЕвроПРО?
Геттемюллер: Я считаю, что саммит в Лиссабоне стал большим шагом вперед в плане сотрудничества НАТО с Россией, где российское руководство в целом согласилось с идей о том, что сотрудничество с североатлантическим альянсом в вопросе создания европейской ПРО является хорошей идеей и направлено против общих вызовов и угроз. Это был важный шаг в эволюции российско-натовского сотрудничества, но в смысле временных условий развертывания ПРО в Европе, согласно моему пониманию, ничего сказано не было.
РГ: Вопросы евробезопасности в равной степени беспокоят США и Россию. И хотя Вашингтон заинтересован в обсуждении условий сокращения российского тактического ядерного оружия, Москва связывает возможные перспективы таких договоренностей с прогрессом в вопросах ПРО, где наметился явный тупик. В таких условиях, возможен ли, на Ваш взгляд, прогресс в обсуждении вопросов контроля над оружием в Европе?
Геттемюллер: Российская Федерация хотела бы, чтобы целый ряд факторов был принят во внимание и учтен перед тем, как начинать новый раунд переговоров по разоружению. Один из таких факторов связан с ПРО, другой с прогрессом в вопросах сокращения обычных вооружений. Кроме того, есть и другие условия, касающиеся присутствия ядерного оружия НАТО на территории Европы. Таким образом, увязка российской стороны прогресса в вопросах разоружения с ПРО не является уникальной. Честно сказать, я была обрадована тем, что у нас с российским коллегами состоялись неформальные, но очень интересные дискуссии на темы безопасности, в том числе и об обычных вооружениях.
Мне кажется надо работать по разным направлениям, включая ПРО, конвенциональные силы, тактическое ядерное оружие и добиваться прогресса по каждому из них. По-моему, не надо сваливать все в одну корзину и пытаться варить кашу из этого, иначе мы получим полную неразбериху.
РГ: Договор об обычных вооруженных силах в Европе скорее мертв, чем жив. Нужен ли нам новый договор вроде ДОВСЕ и если да, то насколько Вашингтон готов принять в расчет высказанную ранее президентом РФ Дмитрием Медведевым идею о новом договоре, гарантирующем европейскую безопасность?
Геттемюллер: Я выступала на этот счет в июле на ежегодной конференции по безопасности в Вене и говорила о трех столпах европейской безопасности - договоре ДОВСЕ, договоре "Открытое небо" и венском соглашении от 1999 года. Я думаю, что нам нужно напрячься, чтобы модернизировать все три этих договора. По правде говоря, я была озабочена тем, что Российская Федерация не испытывает энтузиазма в модернизации венских документов. Все же я надеюсь, что нам удасться добиться от существующих договоров того, чтобы они соответствовали требованиям сегодняшнего дня и, может быть, начать новые дискуссии по ДОВСЕ. Посмотрим, что из этого выйдет.
Хочу сказать, что договор "Открытое небо" является примером очень хорошего подхода с российской стороны и поддержки его необходимыми ресурсами. Мы пытаемся добиться такого же энтузиазма в отношении этого договора со стороны США.
РГ: Новый договор СНВ был ратифицирован в США и России год назад, что, несомненно, стало большим успехом для руководства двух стран. Но через неделю мы окажемся уже в 2012 году, который, как считают многие эксперты, будет тяжелым для двусторонних отношений, прежде всего, из-за президентских выборов в обеих наших странах. Как из Госдепартамента видится 2012 год в российско-американских отношениях и какие возможности он может дать Вашингтону и Москве?
Геттемюллер: Я, безусловно, вижу 2012 год как год новых возможностей. Частично, потому что я помню 2008-й, когда и в России, и в США прошли президентские выборы. В тот момент я жила в Москве и была директором московского Центра Карнеги и помню некоторые очень успешные саммиты, которые состоялись тогда, включая саммит НАТО-Россия в Бухаресте и саммит в Сочи. Таким образом, даже в предвыборные годы мы можем иметь успешные и продуктивные отношения. Поэтому мы не должны сидеть, расслабляться и ждать, когда наступит 2013 год, а должны продолжать напряженно работать.
Мы действительно с надеждой смотрим в 2012 год, который станет для нас очень важным, поскольку именно в родном городе президента Барака Обамы - Чикаго пройдут саммиты "Большой восьмерки" и НАТО. Пока нет определенности, состоится ли заседание совета Россия-НАТО, но, тем не менее, думаю, что 2012 год представит много настоящих возможностей для развития отношений двух стран.
Желаю счастливого Нового года и Рождества всем моим друзьям в Москве.