Вот уже два десятилетия подряд я слышу от наших зарубежных партнеров практически одно и то же: "Большой, Мариинский (Кировский), Ансамбль Александрова, Московский цирк, Эрмитаж, Музей имени Пушкина, Третьяковская галерея, Ансамбль Моисеева..." Уверен, что и в 2012, и в 2013, и в последующие годы, когда мы будем проводить значительные культурные акции с ФРГ, Францией, США, Нидерландами и другими странами, мои коллеги из этих стран будут огорчены, если мы им откажем, к примеру, в выставке импрессионистов или наших авангардистов первой трети прошлого столетия.
Жизнь совершает невероятные пируэты, норовит то подбросить к небесам, то (и это чаще) - сбросить в тартарары, выталкивает из одной социальной системы и вталкивает в другую, которую и системой-то назвать трудно, - а просьбы остаются неизменными. Русская культура в последней трети ХIХ и в первые десятилетия века ХХ вызывала восхищенный мировой отклик, он был особенно возвышен в пору Второй мировой войны, - но противостояние двух систем, разделенных "железным занавесом", сыграло свою неизбежную роль. Мы глядели друг на друга сквозь щелки этого занавеса и выхватывали взглядом то, что могли увидеть: "Спутник, Гагарин, Большой, Кировский..."
Пик нового интереса к России в мире на моей памяти совпал с перестройкой второй половины 80-х годов ХХ века, с первыми годами жизни нового демократического государства в девяностые, когда интересовали подробности невероятно быстро меняющейся реальности. Современное российское искусство оказалось в фокусе этого неподдельного интереса. Помню, например, как бурно и подробно обсуждали советские тогда еще спектали на фестивале под названием "Русские идут!" в Мюнхене в 1987-м или во время Сезона советской культуры в Цюрихе в 1989-м. Именно актуальное - сиюминутное, созвучное исторического масштаба переменам - искусство на короткое время несколько отодвинуло на второй план традиционные символы российской культуры. А потом все вернулось на круги своя. Прежде всего потому, что российская проблематика ушла с первых полос мировых таблоидов, - место России занял Китай, а потом и другие открывающиеся миру страны. Мы утратили новизну - и оказались лишь одним, пусть и очень важным, игроком на мировом рынке культуры, где у нас немало именитых соперников. Прежде всего в сфере современного кинематографа, изобразительного и "концептуального" пластического искусства, музыки, авангардной хореографии, популярном искусстве и даже театре. Довольно быстро стало понятно, что мировая актуальная художественная культура - поле острейшей конкурентной борьбы, в которой у российских мастеров нет изначальных привилегий.
Именно поэтому наибольшего успеха российское искусство добилось там, где у нас исторически был наибольший запас прочности, в тех родах и видах творчества, где идеологическое воздействие советских лет было наименее ощутимо и разрушительно. Прежде всего в дирижировании и музыкальном исполнительстве, в классическом "большом белом" балете и уровне подготовки танцовщиков, способных выполнить любую хореографическую задачу, в профессиональном народном творчестве. Русское консерваторское воспитание повлияло на уровень мировой музыкальной культуры, достаточно вспомнить один из лучших оркестров - амстердамский Концертгебау, где под руководством Мариса Янсонса работает немало бывших российских граждан. Но наше национальное художественное творчество, связанное со словом, словом определяемое - литература, театр, кинематограф, концептуальное визуальное искусство - оказались менее востребованы за пределами нашей страны. В том числе и потому, что внутри России они не вызывают того глубокого общественного интереса, который в конечном счете ретранслирует их на весь подлунный мир. Редкие исключения лишь подтверждают правило. И это при том, что А.П. Чехов - наряду с Шекспиром - драматург, чьи произведения чаще других ставят на мировых подмостках. А методика преподавания "по Станиславскому" уже более ста лет стала предметом изучения и подражания во всех театральных и нетеатральных державах. Однако в отличие от товаров широкого потребления искусства на экспорт не бывает - настоящим успехом за рубежом пользуется лишь то, что стало событием в родном Отечестве.
Уходящий год подарил нам немало значительных художественных и культурных явлений: от долгожданного открытия исторической сцены Большого театра до создания "Платформы" на "Винзаводе", от нескольких в высшей степени важных кинофильмов А. Смирнова, А. Сокурова, А. Звягинцева до нового балета Л. Десятникова, от мастерски сочиненной выставки произведений Александра Дейнеки, мэтра социалистического реализма, которой открывался Год России в Италии, до остросоциального проекта "Театра.doc", посвященного событиям в Белоруссии. Исполненный уважения к тысячам, десяткам тысяч моих коллег, которые с искренней самоотдачей занимаются художественным творчеством и культурным просветительством, я мог бы продолжить этот список. В Москве и Петербурге ежевечерне происходят сотни событий, куда устремляется заинтересованная публика, жаждущая не только развлечения, но и познания, требующего работы ума и сердца.
Но все же, скажу не без горечи - современное искусство не сумело предугадать, прочувствовать, осмыслить, оплодотворить актуальные общественные и социальные процессы. Оно оказалось если и не позади их, то, со всей очевидностью, где-то сбоку, в некоем параллельно существующем духовном пространстве. Сегодня о блогерах говорят куда как больше, чем о писателях, а о создателях сайтов - больше, чем о театральных режиссерах или композиторах. И дело не в том, конечно, сколько говорят - о ком сегодня, в конце концов, только не говорят, - сколько о том, что художественное творчество вытеснено на второй, а то и третий план общественного интереса. Посмотрите на телевизионные рейтинги трансляций церемоний открытия и закрытия самых популярных фестивалей, и вы убедитесь в том, что они востребованы лишь малым числом даже тех людей, что составляют интернет-сообщество.
Понятно, что искусство находится в весьма сложных отношениях с реальностью, оно не должно обслуживать потребности текущего момента. У него своя, независимая от материального мира судьба. Оно обращено к вечности. Но в вечности остаются, как правило, только заложники времени. Появляются, правда, крайне редкие проекты в пограничье политики и искусства, как "Гражданин-поэт" А. Васильева, Д. Быкова и М. Ефремова - но это своеобразная реинкарнация "Окон РОСТА" революционной поры, феномен скорее политической, нежели художественной жизни. И тем острее ощущаешь отсутствие по-настоящему глубокой социальной литературы, театра, кинематографа. Искусство не может вступать в прямое соревнование с социальным творчеством. Но оно в состоянии ощутить и выразить то, о чем даже не догадываются практикующие политики, что неведомо пользователям Интернета. Насколько современное российское искусство готово к этому? В предновогодние дни хочется верить в лучшее. С Новым годом!