Поделиться
Римас Туминас по матери принадлежит семье староверов, за 400 лет до его рождения бежавших в Литву.
Мать из любви к его отцу изменила вере, перешла в католичество. Потом оказалась одна с детьми, но назад к староверам не вернулась, осталась без конкретности храма. Кажется, и ее сын, случайно, из-за любви попавший в театр, в итоге обрел в нем свой ответ на вопрос о боге. Пережив с Театром им. Вахтангова, который он возглавил в 2007 году, сильнейший кризис недоверия, когда старейшие актеры труппы вдруг потребовали его изгнания, он, кажется, теперь испытывает себя на прочность новым кризисом - кризисом признания. Поставив "Дядю Ваню" и стяжав с ним все возможные премии, он, казалось, замер в нерешительности и неожиданно сочинил к 90-летию вахтанговского детища молитвенную симфонию о театре и его актерах - спектакль-концерт "Пристань".
Когда-то его постоянный соавтор, композитор Фаустас Латенас, написал для "Макбета" Някрошюса музыку на тему "Господи, помилуй!" - Miserere. Эта мольба о милости странным образом проходит через все спектакли Римаса. "Мадагаскар" - мольба о милости друг к другу и самим себе, к своему прошлому и настоящему. "Дядя Ваня", погруженный в безнадежные сумерки человеческой отчужденности, буквально заливает вас волной сострадания к тому, кто был создан лучшим и для лучшей жизни...
Miserere - льется хор голосов в финале "Пристани", и это молитва о живых и мертвых, воскрешающая не только память, но и саму чувственную ткань вахтанговского стиля, в котором изысканность соединена с юмором, легкость с жанровой эффектностью, цирковая виртуозность с тончайшей подробностью чувств. Так элегантно и тихо выходит Юрий Яковлев в бунинских "Темных аллеях". Красота внезапной встречи с женщиной, которую он любил, чувство безвозвратности, холодная ясность старости, хрупкость счастья - все сыграно с тихой, пронзительной простотой. Таким щемящим и праздничным, трагическим и дерзким вызовом выглядит игра Юлии Борисовой в "Визите дамы". Так виртуозно и легко, точно бравурный музыкальный пассаж, играет маленькую сцену из миллеровской "Цены" Владимир Этуш и ранит вас в самое сердце.
Сложенный из разных отрывков, сделанный с помощью разных режиссеров, этот спектакль Римас Туминас соединил одной интонацией, одной мелодией, одним смыслом - "Господи, помилуй!", Miserere!
Поставив "Горе от ума" в "Современнике", Туминас открыл редко различаемую в пьесе боль сиротства, неприкаянности, непомерной и бессмысленной гордыни, отзывающейся юродством и эксцентрической бравадой. Он увидел Москву вчерашнюю, сегодняшнюю и метафизическую, замершую между старым и новым, между Западом и Востоком, между тиранией и либеральной идеей. Он увидел историю мальчика, уехавшего из дома в поисках свободы, вернувшегося в поисках утраченной любви и не нашедшего ни того ни другого. Именно так Туминас прочитал этот текст - через свой личный опыт затерянного в Литве русского и прикипевшего к московским печкам литовца. И над всем этим парила какая-то молитвенная интонация надежды на спасение.
Театр как опыт преодоления отчаянья, как опыт надежды, как опыт противостояния тлену и энтропии - так сквозь годы Римас Туминас возвращает себе детскую веру своей матери. А вместе с тем - и нам, его благодарным зрителям.