В рамках online-конференции Никита Высоцкий больше полутора часов отвечал на вопросы читателей "РГ". Причем особенно попросил: "Если будут и негативные, обязательно отвечу, даже в первую очередь". И о фильме, и о первом наиболее полном собрании сочинений и песен Владимира Высоцкого.
Александр Алексеев: Обычно про человека вспоминают масштабно "под юбилей". Сегодня дата не круглая - 74 года исполнилось бы Высоцкому. Почему именно сейчас актуально было издать собрание сочинений Высоцкого и выпустить фильм "Владимир Высоцкий. Спасибо, что живой"?
Никита Высоцкий: Жизнь не подчиняется круглым датам. Мне кажется, и выход картины, то, что с этим связано сейчас - это необходимость, которую диктует жизнь, а не юбилеи. Меняются поколения, все меньшую роль играет поколение, которое Высоцкого помнит - больше 30 лет прошло, как его нет. И сейчас пограничный момент - огромное количество людей молодых, они не плохие, не хорошие, они не виноваты, что родились чуть позже, чем мы. Для них вообще культура советского периода, 60-70-х годов в том числе, абсолютно пустое место. Когда мы готовили выход картины, проводили исследования. В этом исследовании мы показывали фотографию Высоцкого с гитарой и спрашивали у посетителей кинотеатров, кто это. Конечно, это не библиотека имени Ленина, это кинотеатр, но тем не менее, из 17-19-летних людей 6 процентов сказали, что это Чак Норрис, 3 процента - Джеки Чан, несколько процентом затруднились с ответом. Появляется поколение людей, для которых Высоцкий - это не плохо и не хорошо, это что-то совсем далекое, там же, где Кутузов, где Александр Невский, где-то в истории на пыльных полках.
| |
Алексеев: Это ваш первый сценарий? Кого вы привлекали к работе? Ощущение, что это поколенческий фильм, наверняка, было много людей, которые отдали силы этой работе.
Высоцкий: Вообще сценарий - это совершенно особый вид творчества. Он на стыке нескольких жанров. Конечно, литература, но и драматургия, и определенные очень важные "киновещи" (кино очень технологично, сценарий должен это учитывать). Я не профессионал, мой брат Аркадий - сценарист профессиональный, очень хороший. Но он не захотел делать эту работу, он не очень в нее верил. Потом, когда я ему рассказал, что я хочу сделать, он говорит: "Твоя история, ты ее чувствуешь, я ее не чувствую, пиши, если надо, я буду помогать". Конечно, это продюсерское кино, первый вариант я написал очень быстро, буквально за 2-3 недели, потому что история во мне была жива много лет. Но искусство написания сценария - это искусство переделывать сценарии, искусство доводить, дожимать, приводить его в соответствие с возможностями. С артистами, с вновь открывшимися объектами, интересными предложениями, которые приносят все - продюсеры, режиссеры. Очень полезно и плодотворно участвовал Митта Александр Наумович, у которого была мысль, что он снимет эту картину, потом он решил, что он этого делать не будет, но работал очень серьезно, в том числе со мной как со сценаристом. Первоначально начинал работать с Рашидом Тугушевым, это мой однокурсник, близкий мне человек, он прекрасный оппонент, с ним очень хорошо спорить, он не полемизирует, чтобы доказать, что ты неправ, он как бы тебе подыгрывает, подает мячи вопросом, заставляет шевелиться.
Безусловно, помогали Максимов, Попов, Файзиев - это продюсеры дирекции кино, безусловно, Эрнст и Петя Буслов, все, кто так или иначе работал над картиной. Сценарий, особенно пока нет съемок - это такое место, где все начинают проявляться, варить, а сценарист, если он не очень много о себе понимает - а я не очень много о себе понимаю как сценарист - он должен это учитывать. Есть такие сценаристы, которые говорят: "Я написал - я классик! Извольте все под мой сценарий приплясывать". У меня был немного другой подход, я считал, что надо впускать в этот сценарий всех.
Это коллективное творчество, с другой стороны, это мое творчество, это написано этой рукой, и все равно пропущено через себя, просто это способ работы над сценарием.
Алексеев: Кто из друзей Владимира Семеновича участвовал?
Высоцкий: Александр Наумович Митта, актеры, которые были с ним знакомы, дружны, в том числе Шакуров, Покровская, Щербаков, актеры, которые просто с ним работали. Вообще, отцовские друзья очень осторожно к этому относились, и неоднозначно приняли картину. Я начал показывать варианты сценария различным людям, которые отца знали, вроде бы могли мне помочь. И я понял - если я буду прислушиваться к этим мнениям, именно к мнениям близких людей, я не напишу больше ничего. Все, кто знал отца, мы все обожжены, контужены, у каждого это очень болезненная тема и очень важная, она до сих пор в каждом из нас живет. И привести к общему знаменателю эти мысли близких людей, да еще и свои, и производственные, и творческие задачи нашей группы, было невозможно. Я перестал обращаться к отцовским друзьям, я понял, что таким образом, обращаясь к ним, хочу немного с себя убрать ответственность. Нет, это мой сценарий, моя история. Я со многими, если и не поссорился... то вижу, что со многими друзьями отца мне будет гораздо тяжелее теперь общаться.
Алексеев: Потому что вы их не послушали? Каждый имел свое видение этой истории?
Высоцкий: Да, каждый имел свое видение этой истории. У многих, кстати, была возможность что-то сделать. По каким-то причинам они не сделали. Вообще, вокруг отца очень разные люди. И дело не в человеческом уровне, они интересные, яркие люди, он их выбрал, это его друзья. Скажем, они многие друг друга не любят. Больше скажу - и при жизни отца друг друга не любили. Но когда он был, он объединял всех. Самые разные люди могли сидеть за одним столом, радоваться друг другу. Когда его не стало, все разошлись в свои стороны. Со многими я в хороших отношениях, но мне с ними очень непросто. Некоторые меня опекают, может быть излишне опекают и оберегают. А очень многие ко мне относятся более чем неплохо, но... не жалеют. И правильно делают. Я многое понял в работе над этой картиной, в том числе, что такие вещи надо делать самому, надо брать на себя ответственность. Не надо собирать коллектив, тогда никто не будет виноват: это сказал Вася, он попросил сделать так, а так попросил сделать Петя, а это Маша, а это - мама и брат и кто-то еще. А меня вроде как и нет. Этот сценарий - моя авторская работа.
Алексеев: Вы сказали, что Высоцкий объединял разных людей. Сейчас достаточно непростой период истории, люди разобщены. Как вы считаете, этот фильм и это собрание сочинений может объединить людей вокруг чего-то?
Высоцкий: Есть фигуры, мой отец в их числе, которые действительно объединяют, цементируют нацию, в них есть что-то, что самых разных людей может собрать не только за одним столом, но действительно объединить. Не знаю, что касается фильма, сыграет ли он эту роль, но то, что он безусловно пробудил и поднял огромную волну интереса и к творчеству Высоцкого, и к его жизни - это факт. И то, что рано или поздно, придя к Высоцкому, люди, я уверен, останутся с ним.
Я не верю в то, что можно спрогнозировать или родить какую-то национальную идею. Она вдруг появляется и становится очевидной для всех. Как мне рассказывал один человек, который слышал, как на Белорусском вокзале хор Александрова в 41-м году спел "Вставай, страна огромная!" - все стало ясно. Что все неважно, и это стало ясно всем - все неважно, важно только одно: важна победа в войне и больше ничего. Это произошло вдруг. У всех, это всем стало очевидно. Думаю, что рано или поздно что-то подобное случится, и мы так же вдруг поймем и вдруг увидим.
Думаю, что Высоцкий, безусловно, внутри какой-то национальной идеи, которую мы не очень чувствуем, но которая продолжает нас объединять. Но он творческий человек, он художник, он творец. Он может высказать, может заразить, но я повторяю: идея национальная ни ему, ни кому бы то ни было не принадлежит, она где-то существует, мы просто ее не видим.
Алексеев: Фильм надо смотреть хотя бы ради решающего диалога, когда герой решает, что ему выбрать - поступиться ли девушкой, которая приехала его спасать. Когда ему говорят: "Но вы же все потеряете, и люди, которые вас любили, больше не поймут и не простят!" Он отвечает: "Если они меня не простят, не поймут, значит они меня не любили и не понимали". Сколько времени вы писали этот монолог?
Высоцкий: Проблема не во времени. Есть вещи, на которые очень трудно решиться. Когда человек любит, это всегда заметно. Мы видим и спрашиваем: "Ты влюбился?" Это видно. Человеку кажется, что никто ничего не понимает, что женщина, которую он любит, этого не понимает, ему очень трудно сказать самые простые слова: "Я тебя люблю". Это даже не предложение "будь моей женой", а просто высказать то, что ты на самом деле чувствуешь, когда это сильно, когда тебя это на самом деле тревожит. Это просто трудно, даже в жизни.
Писание, в моем понимании, это то, что сокровенно, как то, что ты кого-то любишь. Написать это так же неловко, как сказать "я тебя люблю". с этим можно ходить, думать об этом монологе, грезить им год, а записать за одну секунду. На это надо решиться. Причем, не заставить себя - подойди уже, скажи, что ж ты, - есть такие люди, которые себя заставляют, они почти грубо это говорят. Так нельзя делать и писать так нельзя. К этому надо прийти. Я этот монолог легко написал, и молитву легко написал. Но именно так: я с этим жил, я не знал, это можно или нельзя. Как мы не знаем, можно сказать "я люблю тебя", а вдруг она скажет "а я тебя - нет". На это надо решиться. Есть вещи, на которые я долго решался, но в результате сделал. Но я тоже согласен, что эта сцена хорошая, очень хорошо ее играют актеры, я очень доволен тем, как это сделано. Есть вещи, которые в сценарии удались. Они удались не потому что я профессионал, а потому, что я на самом деле так думал. И я, и люди, которые работали над этой картиной, мы были искренни на самом деле. Мы не придумывали молитву. Мы на нее решились. Такие вещи нельзя придумать. То есть можно, но тогда они не получатся.