Поделиться
Сегодня, 27 января, в день 68-й годовщины снятия блокады Ленинграда, ветераны почтили память погибших ленинградцев и солдат, отстоявших город. Одна из блокадниц, Дмитриева Нина Петровна, рассказала "РГ" о том страшном времени.
"Хоть была война, но мы жили надеждами. Все казалось не таким страшным до начала блокады. Мы старались жить привычной жизнью. Молодые были, не хотелось верить в страшное. У нас был рядом кинотеатр Олимпия, там где сейчас находится сад Олимпия на Московском. Мы часто ходили туда. Именно там и оказались, когда началась первая бомбежка. Я помню этот день так, будто было вчера. Нас всех выгнали из зала, мы все бегом кинулись на улицу и падали на землю. Самолеты летели очень низко, так низко, что даже было видно лица пилотов, и вдруг вокруг стало бело-бело. Это они разбрасывали листовки. И там были такие слова: "Ленинградские матрешки, чечевицу доедите, Ленинград, Москву сдадите".
Блокада Ленинграда была страшным испытанием. Мне кажется, что пережив это, в жизни уже не испугаешься ничего. Этого закалка на всю жизнь, но я врагу не пожелаю такой закалки. В моей памяти блокада осталась лишь одним ярким и грустным эпизодом. Это было время, когда смерть людей стала восприниматься как норма, и никто не знал, когда и как в твой дом придет беда. В нашей семье никто не умер от голода или от бомбежки. Но беда все равно пришла.
Это случилось в феврале 1944 года. Город бомбили. Хотя бомбежки стали для нас привычным делом, но в этот день почему-то было особенно страшно. Наверное потому, что бомбили Бадаевские склады, расположенные совсем недалеко от дома, где жила моя семья. Они находились на Московском проспекте, а наш дом расположен на 6-й Красноармейской. Кто знает Петербург, тот поймет, что это совсем рядом. Мы все ощущали запах дыма и гари, тряслись стекла и пол в квартире. Сидели, вжавшись в стены, потому что не знали, будем ли мы живы через минуту или нет. А мама очень беспокоилась, что нашего 16-летнего брата не было дома. До его прихода она запрещала приступить даже к скудному обеду, который мог хоть как-то успокоить.
Наконец, он пришел, но от еды отказался. Сослался на плохое самочувствие, сказал маме, что ему необходимо полежать. Мы решили, что он надышался дыма, и сели обедать. А он больше не встал. Через несколько часов, когда мама пошла разбудить его, она увидела, что он умер. О причинах его смерти мы узнали лишь через год, когда к нам в гости приехал его друг.
Оказалось, что они были в тот злополучный день на Бадаевских складах в поисках еды, и там они наелись дуранды. После бомбежки склады горели, а до этого там травили крыс мышьяком. Во время пожара все остатки провизии плавились и перемешивались с гарью и отравой, этот сгусток и назывался дурандой. Когда они пошли домой, товарищ брата почувствовал себя плохо и поехал в госпиталь, где его отец работал врачом . Он ему сделал промывание желудка, что и спасло ему жизнь.
Мне кажется, что этот горький опыт той войны стал отличным уроком на будущее для того, чтобы стараться по возможности избегать таких воин в будущем. Блокада Ленинграда была страшным испытанием. Пережив это, в жизни уже не испугаешься ничего. Этого закалка на всю жизнь, но я врагу не пожелаю такой закалки."