Поделиться
Наверное, у каждого в детстве была собака. Если не в квартире, то во дворе. Я тоже выносил тайком остатки завтрака нашей Белке - беспризорной доброй дворняге. Взять ее домой не позволяли родители.
А вот Ирочке Петровой родители подбирать несчастных животных всегда разрешали. Когда в квартире на Якиманке стало 6 собак, от нее ушел муж. Когда 70 - пришлось в который раз менять место жительства. Ведь соседи житья не давали своими судебными исками. Так, к своим 40 годам Ирина очутилась в Шаховском районе Московской области в чистом поле со своими хвостатыми питомцами.
Папа у Иры был главным конструктором закрытого НИИ. Мама - начальницей машбюро ЦК КПСС. Организовывала работу всех последних партсъездов. Квартиру Петровым дали трехкомнатную на Якиманке в "цековском" доме с видом на Кремль. Сначала появился один щенок. Потом Ира подобрала другого. Любовь к животным - неплохая черта характера. Но муж Ирины не оценил ее. "Сделал ноги", оставив Ирину с дочкой на руках и 6 собаками под ногами. Соседи жаловались на шум и шерсть в подъезде. А тут риелторы подсуетились:
- Зачем вам жить с собаками в городе? Мы вам коттедж подберем! Разводите там собак, сколько хотите!
В 1995 году 104 кв метра в центре Москвы были поменяны на 16 соток и коттедж в Лобне. Тут действительно было где развернуться.
- Я иду с мамой, - рассказывает мне Ирина Петрова, - а Тузик сидит под лавкой на остановке. Я ему говорю: приходи на Гайдара, 4, если совсем плохо будет. А вечером гляжу: сам пришел. Как только адрес запомнил? Залез к нам на стол и стал жить. Со стола не прогнать его - рычит. 7 лет прожил с нами. Схоронили мы его.
Мы приехали к Ирине с утра. Мело так, что хозяин ни одну собаку на двор не выгонит. Машина застряла в снежных заносах, так и не доехав до собачьего приюта. Ирина шла нам навстречу. Крепкая краснощекая женщина. Сели в машину, ожидая трактор. Тут я почувствовал запах псины, исходящий от Ирининых валенок.
- Я уж боюсь указывать свой адрес в Интернете, - поделилась Ирина. - Звонят, говорят, что "сушки" (сухой корм для собак) привезут. А вместо "сушки" дворнягу привяжут к забору, и поминай как звали.
Свой коттедж под Лобней Ирине пришлось поменять на 5 гектаров поля и 3-комнатную квартиру в поселке. Лобненские соседи выиграли 4 суда, и уже пришли приставы, чтобы забрать собак, когда за Ирину вступились журналисты. Не было ни одной газеты, которая не рассказала бы слезливую историю о благородном сердце и жестоких соседях. Помню, моя первая жена - корреспондентка "Комсомолки" - приехала от Ирины покусанная, но счастливая. И тут же накатала статью "Руки прочь от приюта!". Ирину оставили в покое с ее 70 псами.
Но собаки требовали внимания и денег. У папы Юрия Александровича врачи отняли обе ноги. Мама болела. Но собак Ирина не бросила. Устроилась уборщицей в аэропорт Шереметьево. Чтобы быть поближе к своим собакам. Дочка Варя перешла в вечернюю школу. В прошлом году долги за коммуналку превысили возможности семьи, и собачий коттедж, на радость соседям, выставили на торги. С лета приют обитает в 150 км от Москвы.
- Это волонтеры из Интернета назвали мои угодья приютом, - говорит Ирина. - По документам у меня фермерское хозяйство. Я вот свинку выращиваю. Поросят разводить буду. Была лошадь. Мы ее для Вари купили, но она через 3 месяца сдохла от старости. Обманули нас.
Представьте себе заснеженное поле, а на нем деревянные будки в шахматном порядке. В каждой будке по собаке на цепи. Есть еще вольеры, где самые миролюбивые собаки содержатся вместе. На костре из лесного валежника в закопченных баках варится овсянка. В нее для вкуса вываливают ведро лоскутков свиной кожи. Под ногами вьются щенки. Захожу в единственный отапливаемый вагончик. В нос шибает так, что никакое тепло не в силах удержать меня здесь больше 3 минут. Вдоль стен клетки с крысами и перепелками - следы фермерской деятельности. А то землю могут и отобрать. Несколько собак встречают радостным лаем. Трутся о сапоги кошки. Среди них и одноглазые, и хромые. Мужик явно бомжеватого вида с двумя фингалами под глазами протягивает руку:
- Даниэль! А по-простому Данила.
Даниэль спит тут же, на лежанке с собаками. Они и согревают его, и охраняют. Электричество от движка. Тепло от газового баллона. Его хватает на три недели. Сам он - местный. Колхоз давно развалился, работы нету. А тут и покормят, и нальют. Из обязанностей - раз в сутки сварить кашу и накормить собак.
Ира так и не бросила свое Шереметьево. Жить-то надо на что-то. Взяла еще две ставки и перешла на вахтовый метод: два дня со шваброй в аэропорту, два дня с миской за собаками. Жизнь такая, что не позавидуешь. Приезжают иногда волонтеры из Москвы. По словам Ирины, "когда раз в неделю, когда раз в месяц". Привозят корма для собак. Помогают кто чем может. Договорились с "Перекрестком". Просроченные продукты можно забирать коробками.
- Не живем, а выживаем! - улыбается Ирина. - Ничего, бывало и похуже.
- Вот вы молодая еще женщина. Любовь к собакам завела вас от самых стен Кремля в этот... ароматный вагончик. Может, встретите еще свое счастье? Как же так? - спрашиваем.
- А мне нравится! - помешивая кашу, отвечает она. - Меня всегда тянуло к земле, к простору. А что, собачек бросать? Кому они нужны, кроме меня. Да и где теперь мужчины? Так что я счастливый человек!
Тут Даниэль и Ирина засобирались в поселок. Мы навязались в гости. Собачники пошли напрямки. Мы в объезд, на машине. Встретились у продмага. На улице терлись местные "колдыри". Среди них и Даниэль. Ирина стояла в очереди за водкой. Ей дали две бутылки в долг.
- Свинка у нас захворала, - пояснила Ирина свой выбор. - Не встает на ножки. Надо забивать. Мужики за литр согласились.
Даниэль деловито рассовал пузыри по карманам и пошел забивать свинью. Ирина, как защитница животных, смотреть на это отказалась. И мы пошли к ней пить чай.
Надо ли говорить, что первыми нас встретили дружным лаем собаки. Большие и совсем маленькие. Породистые и метисы. Еще выкатился на инвалидном кресле грустный Юрий Александрович - папа Ирины. Дочка Варя сейчас в Лобне у подруги живет. Ей экзамены в вечерней школе сдавать надо. Соседка Светлана зашла на огонек. Ей-то я и задал первый вопрос:
- А как местные жители относятся к приюту и вообще к собакам?
- У нас тут в основном кошатники проживают. Бабульки всякие. Так они нас на дух не переносят. Но в целом нормально.
- Они записки нам в дверь подсовывают, чтобы мы собак не гуляли. А мы какашки за их кошками в подъезде убираем. Так что мы квиты, - уверила меня Ира.
Засвистел чайник. Женщины пошли на кухню. Спрашиваю Юрия Александровича:
- Как же так? С Якиманки - и сюда, за 101-й километр?
Юрий Александрович посмотрел на меня через очки, потом тяжело вздохнул:
- А кто меня спрашивал? В моем положении мне уже все равно, - и провел рукой, где у него были ноги.
А в приюте тем временем резали свинью. Прямо на глазах у собак. Они жутко выли из своих будок, но поделать ничего не могли. Свинья не казалась больной и пыталась сопротивляться. Чтобы достать ее из загончика, пришлось разбирать стену. Даниэль метил в сердце, но промахнулся. Свинья дергалась еще минут 10. Напарник прижимал ее рыло сапогом. Потом мужики поволокли ее к вагончику, на разделку. За тушей бежали щенки и норовили укусить ее за уши. Алая кровь растопила снег и дымилась. Голодные псы лизали ее.
Сельсовет находился рядом с пожаркой. В очереди к бухгалтеру хорошо знали Ирину-собачницу.
- Спаса от нее нет! - голосила одна бабка, размахивая квитанциями. - Летом ее собаки собираются в стаю и нападают на людей! Я вот со станции шла, а они за мной. Еле ноги унесла.
Рядом с "собачьей фермой" началось индивидуальное строительство. Участки уже огорожены. А лай там стоит такой, что и в поселке за три километра слыхать. Вот соседи и недовольны.
- Я участковому жалобу напишу! - спокойно заявила другая жительница поселка. - За то, что она мужиков наших спаивает. Они что, у нее просто так толкутся? Там и закусь есть, и водки навалом. Вы думаете, они животных любят?
Нет, после политического убийства свиньи (по другому это назвать сложно. А как же поросятки и фермерство?) я так не думаю. Защитники животных их (животных) без крайней необходимости не убивают.
- Да пьет она по-черному, разве не видно? - уверяла меня другая старушка. - Мясо на водку поменяют. Закуска из "Перекрестка". Пить будут неделю. Таких даже из наших мест выселять надо!
И тут я вспомнил нездоровый румянец Ирины. Такой румянец в последний раз я наблюдал в переходе у Казанского вокзала, где у бомжей лежбище. Там все такие румяные и загорелые. Теперь все становилось на свои места.
Бездомные тянутся к бездомным. Колхоз в поселке давно приказал долго жить. Работы нет, одни шабашки. Вот и потянулись сельские "волонтеры" к Ирине в приют. Да и сама хозяйка из-за слепой любви к обездоленным потеряла все. Безногий папа, дочь-вечерница, вынужденная мыкаться по соседям, чтобы окончить школу. Стоят ли Джеки, Вильки и Кексы счастья родных и близких? Если 70-летний Юрий Александрович махнул на все рукой, то у 17-летней Вари жизнь только начинается.
Мы присутствовали на предпоследнем акте этой грустной пьесы. Не обязательно быть Вольфом Мессингом, чтобы предсказать будущее Ирины и ее приюта. То есть будущего никакого нет. Соседи к лету, когда собаки окончательно достанут своим лаем, или подожгут вагончики, или нажалуются в прокуратуру и Роспотребнадзор. От одного запаха в вагончике Онищенко может хватить кондратий. Документов на приют нет никаких. После убийства племенной свиньи фермерским это хозяйство назвать язык не поворачивается. Заберут собачек в другие приюты или просто усыпят. Что будет с хозяйкой - объяснять не надо.
Или опять поднимется общественность в лице сердобольных журналистов и благородных блоггеров, и агония продолжится. В одной социальной сети у Ирины 2330 поклонников. Они активно собирают деньги, сухой корм и стройматериалы для приюта. Это сила! С их благими намерениями Ирина уже на дороге в никуда.