Поделиться
Люди, машины, дома и даже целые кварталы, бывает, ни с того ни с сего уходят под землю. Почему это происходит и какие территории более других подвержены опасности, выяснял корреспондент "РГ".
После трагедии в Брянске, случившейся в начале января, когда прогуливавшаяся по городу молодая мама с полуторагодовалым ребенком в коляске буквально провалилась сквозь асфальт, не хочешь, а начнешь всерьез опасаться, что твой следующий шаг по привычному маршруту станет последним. О том, стоит ли уральцам беспокоиться по этому поводу, рассказывает заведующий отделом геомеханики Института горного дела УрО РАН заслуженный деятель науки РФ Анатолий Сашурин.
Российская газета: Анатолий Дмитриевич, если снять асфальт с Екатеринбурга, что мы увидим? Много ли пустот под ним?
Анатолий Сашурин: Как таковых пустот под городом не существует. Все дело в составе грунта. Европейская территория России, а также Западная Сибирь (в частности Сургут) стоят на песчано-глинистых почвах, воронки там возникают довольно часто. Причиной катастроф чаще всего бывают неправильные инженерные решения при прокладке коммунальных сетей. Вот пример. Канализационную трубу закапывают в геодинамически активной зоне, из-за движений земной коры труба деформируется и дает течь. Вода, вытекая, выносит с собой песок, и образуется пустота, асфальт над которой рано или поздно провалится. В некоторых южноамериканских городах в такие воронки уходили целые дома. Екатеринбургу в этом плане повезло. У нас грунт другой, он состоит, как правило, из выветрелых гранитов щебенчатого типа. Такие грунты не поддаются свободному выносу. Поэтому провалы встречаются у нас гораздо реже и лишь там, где лежит насыпной глинистый слой.
РГ: То есть шансов у екатеринбуржца провалиться под землю значительно меньше, чем у жителя Брянска или, скажем, Сургута?
Сашурин: Естественно. В Сургуте, к примеру, есть около двух-трех десятков зон, где постоянно образуются провалы. Они достигают десяти-пятнадцати метров в диаметре и двенадцати метров в глубину. В такую воронку и хороший грузовик улетит, не только коляска с ребенком. В советское время, где-то в 70 - 80-е годы, такая же проблема очень остро стояла в Липецке. Там, бывало, люди буквально сваривались заживо, потому что воронки заливало кипятком из поврежденных теплотрасс. А в Кургане в восьмидесятые, если я не ошибаюсь, под землю ушел целый пятиэтажный дом.
РГ: Но раз о проблеме известно аж с советских времен, почему до сих пор не придумали хоть какой-то выход?
Сашурин: Так ведь промоины образуются в процессе эксплуатации инженерных коммуникаций. Где провал появится в следующий раз, предугадать практически невозможно. Аварии, в том числе и с летальным исходом, происходят из-за того, что специалисты всех служб, которые создают и эксплуатируют коммуникации, попросту говоря, слепы. Они не видят и не слышат движений земли. Прорывы на теплотрассах (а их в Екатеринбурге ни много ни мало ежегодно происходит около 500) обычно объясняются чиновниками изношенностью систем, человеческим фактором и так далее. Никому и в голову не приходит, что земля вообще-то живет своей жизнью: она дышит, движется. У нас в городе, может быть, вы помните, в 2006 году за месяц-полтора до сдачи в эксплуатацию упал мост. Расследование всю вину возложило на строителей, дескать, они неправильно провели расчеты. Но я считаю, что мост тогда упал из-за геодинамической подвижки. И есть вероятность, что он снова упадет. Вообще, если взглянуть на геологическую карту Екатеринбурга, то окажется, что территория города сплошь рассечена тектоническими разломами. Там, где инженерные сооружения пересекают их границы, обязательно возникнут аварийные ситуации.
РГ: И что же, по-вашему, следует делать, чтобы избежать аварий и человеческих жертв?
Сашурин: Я вижу два выхода в этой ситуации: можно увеличивать штат аварийных служб и обучать специалистов обнаруживать скрытые протечки. Но я считаю, что это не решение проблемы, а лишь способ увеличения расходов на оплату тепла и воды. А можно провести диагностику территории города, выявив потенциально опасные участки. На этих участках с учетом геодинамических движений следует реконструировать действующие инженерные сети, чтобы они не разрушались и не создавали пустот. Сделать это с технической точки зрения очень просто: достаточно при пересечении зоны разлома трубу не просто закопать в землю, а положить ее в короб, чтобы она не деформировалась. Думаю, что чиновники предпочтут все же идти первым путем.
РГ: Почему?
Сашурин: Потому что аварии - это дополнительные деньги, дополнительные рабочие места. Представляете, во сколько обходится ликвидация 500 аварий на теплосетях в Екатеринбурге? Чиновники ведь знают, что мы с вами все равно заплатим за отопление. Если этих аварий не будет, мы, безусловно, меньше будем тратиться на коммуналку, но и у обслуживающего персонала работы убавится. Наши попытки предупредить аварии наталкиваются либо на тех, кому выгодно их иметь, либо на непонимание сути проблемы. А часто еще и на скупость: авария будет или нет - неизвестно, а тут надо наперед потратить деньги на проведение исследования.
РГ: Вы говорите: нужно выявить потенциально опасные участки в городе, там, где аварии наиболее вероятны. Разве их расположение до сих пор неизвестно? Наверняка у вас-то, ученых, есть карта геодинамической активности территории.
Сашурин: Нет, но ее следовало бы составить. Такая карта нужна для того, чтобы стратегически и тактически определить, где какие здания, сооружения и инженерные конструкции расположить. А под каждый крупный объект следует проводить отдельное детальное рассмотрение геодинамической активности, с тем чтобы найти место расположения разломов и рассчитать активность земной поверхности.
РГ: Но ведь ради строительства одной теплотрассы не станут затевать целое исследование, это ведь в копеечку влетит...
Сашурин: Вы ошибаетесь. Эта работа заняла бы в стоимости капитального сооружения доли процента.
РГ: Анатолий Дмитриевич, на что еще, кроме состояния инженерных коммуникаций и зданий, в наших условиях могут влиять геодинамические подвижки? Я слышала, что тектонические разломы воздействуют даже на самочувствие человека, это правда?
Сашурин: Как-то мы проводили совместные с медиками исследования. У них была база данных детей, рожденных с синдромом Дауна. Они попросили нас наложить адреса, где жили во время беременности их мамы, на геологическую карту Екатеринбурга. И получилось, что между рождаемостью больных малышей и местом проживания матерей есть прямая связь: в домах, построенных на разломах, гораздо чаще рождались дети с этим диагнозом.
РГ: То есть в нашем городе есть районы, где беременным лучше не жить?
Сашурин: Так категорично заявлять нельзя - исследования не были завершены из-за прекращения финансирования. Но одна из сотрудниц института, которая защищала диссертацию по этому поводу, говорила, что на сроке беременности в 12 недель пребывание в зонах тектонических разломов очень существенно повышает вероятность рождения ребенка с синдромом Дауна.
Андрей Шмельков, главный инженер Свердловской теплоснабжающей компании:
- Самым эффективным средством профилактики аварий мы по-прежнему считаем тотальную диагностику тепловых сетей. В прошлом году мы опробовали новую спецмашину, которая проводит гидравлические испытания на локальных участках трубопровода. В наступившем году в городе будут работать уже три такие машины.
Таким образом, сегодня появилась возможность оперативного контроля за состоянием сетей. Нынче мы планируем завершить диагностику состояния труб, срок службы которых уже истек. По результатам этой проверки будет разработан план реконструкции наиболее изношенных участков трубопровода.