Поделиться
В Екатеринбурге объявлены первые лауреаты литературной премии Уральского федерального округа. Правда, назвать ее исключительно уральской уже нельзя. В ходе открытого конкурса соискатели представили 60 произведений из 16 российских краев и областей, Азербайджана, Белоруссии, Украины и Израиля.
Церемония награждения прошла в резиденции полномочного представителя президента РФ в УрФО, под эгидой которого была учреждена премия. Награды вручил его заместитель Сергей Сметанюк.
Самым известным из победителей можно назвать тюменца Владислава Крапивина, который в традиционной для него номинации "Литература для детей и юношества" на этот раз был отмечен за роман "Тополята" и общий вклад в развитие этой литературы. Лауреатом в номинации "взрослой" прозы за роман "Репетиция Апокалипсиса" стал Сергей Козлов из Ханты-Мансийска, в номинации поэзии - екатеринбуржец Александр Кердан за книгу избранных стихотворений "Новый век".
Анатолий Омельчук из Тюмени получил диплом и знак лауреата за документальную прозу "Сибирская книга", Андрей Расторгуев из Екатеринбурга и Нина Ягодинцева из Челябинска - за электронный сборник критических статей "Жажда речи". Кроме того, дипломами лауреатов в специальной номинации "Верность истокам" награждены минчанин Сергей Трахименок и харьковчанин Леонид Мачулин, а в специальной номинации "Поэзия духа" - челябинец Алексей Зайцев.
Литературная премия УрФО учреждена по инициативе Ассоциации писателей Урала (АсПУр) при финансовой поддержке Ханты-Мансийского банка. В жюри под председательством Сергея Сметанюка вошли президент Ханты-Мансийского банка, член СП России Дмитрий Мизгулин, сопредседатель АсПУр Арсен Титов, известные литературные критики Леонид Быков и Лола Звонарева, эксперт аппарата полпреда президента РФ в УрФО Татьяна Горкунова, заместитель главного редактора журнала "Наш современник" Александр Казинцев и доктор культурологии, член СП России Салим Фаттыхов.
Арсен Титов, сопредседатель жюри премии, сопредседатель Союза российских писателей и Ассоциации писателей Урала
Российская газета: Арсен Борисович, как вы оцениваете сам факт появления на литературной карте страны еще одной уральской премии? Не слишком ли много сегодня развелось всяких премий?
Арсен Титов: Так ведь страждущих-то литераторов несравненно больше, чем премий! А работать в литературе мало кому охота, и мало кто вообще догадывается, что в ней надо работать. Большая часть что-то там пишущих считают себя состоявшимися литераторами от одного их желания.
А уж коли они считают себя подлинными литераторами, то прежде всего страждут снискать почет и признание. Книжки, состряпанные на свои кровные денежки или на денежки кого-то богатенького, столько же литературу обожающего, авторское самолюбие греть перестают быстро. Автору надо премию! И на уральскую, как вы выразились, премию многие из них откликнулись очень живо.
Есть среди поступивших на конкурс произведения такого уровня, что порой просто хочется призвать кого-то учредить премию, по примеру французов, за самое зряшное сочинение, за самое антилитературное (а может быть, даже за контрлитературное) сочинение.
Само по себе прекрасно, что люди пишут. Но еще прекрасней было бы, если бы они соизмеряли свои возможности, как это делают представители другой самодеятельности - певцы, танцоры, фокусники, спортсмены-любители.
А говорить, что премий много "развелось" - я не стал бы. "Развелось" - это когда нечестно, келейно, междусобойно, так сказать, "порадеть родному человечку". Очень надеюсь, что литературная премия Уральского федерального округа будет радеть только о чистоте литературы. И в этом плане хорошо, что она открыта для всех, не только для жителей округа, но и для всей страны и для зарубежья.
РГ: Чем, на ваш взгляд, литературная премия Уральского федерального округа отличается от других литературных конкурсов? Что вы ждете от премии как сопредседатель жюри?
Титов: Некогда в персидской державе был обычай. Тот, кто пожелал что-либо советовать царю, должен был встать на золотую пластину и только тогда говорить. Если совет царю не нравился, советчик золотой пластины не получал, а получал только плетей. Если совет нравился, то советчик получал золотую пластину, но и плетей тоже отведывал. Так и работа в жюри. Плохо оно поработает, хорошо поработает - плата все равно плетьми - не от тех, так от этих.
А об отличии говорить еще рано, у нее еще нет обычая, еще нет своей изюминки. Но от тех премий, которые существуют только "для своих", она, думаю, будет резко отличаться. Все-таки среди ее учредителей присутствует такая солидная структура, как аппарат полномочного представителя президента России и, может, чуть менее, но тоже солидная структура - Ассоциация писателей Урала, давно в народе уже называемая Ассоциацией писателей Урала, Сибири и Поволжья.
Наверно, этими словами я ответил и на следующий вопрос о том, что дает премии Ассоциация писателей Урала. Она дает ей гарантию судейства, ведь жюри состоит из нескольких очень солидного веса в литературе и обществе писателей, таких как Александр Казинцев из Москвы, Леонид Быков из Екатеринбурга, Салим Фаттыхов из Челябинска и других.
Ну и, естественно, она дает, так сказать, претендентов - не в пример некоторым междусобойным премиям, в которых заранее оговорен так называемый победитель, а всех остальных призывают участвовать только для создания видимости честной и скрупулезной работы.
РГ: Каков художественный уровень работ, представленных на конкурс?
Титов: Об уровне части участников я уже сказал. Я сказал сурово. Но по-другому не могу. Планка перед каждым художником должна всегда быть там, куда приходится смотреть, задрав голову. При этом приходится постоянно видеть то, что творится под ногами. Из этого я исхожу в требованиях к себе и ко всем, кто рискнул сказать о себе как о художнике. В жюри судили мы сурово. И судить было кого. Отрадно, что среди присланного материала присутствовала подлинная литература. Вот с ней мы и работали.
РГ: Вы - известный далеко за пределами Урала прозаик. Как бы вы охарактеризовали современную литературную ситуацию в стране, о чем сегодня пишут современные писатели?
Титов: Русский характер исходит из слова. Он слушает слово. Он его понимает, если оно подлинное, и отвергает, если оно лживое. Здесь и величие русского характера и здесь его беда.
А на нас свалилась еще одна беда - оглупление, упрощение, сокращение языка, издевательство над ним, издевательство над литературой, сведение ее только на уровень чтива, на уровень много-много раз переделанных детективов и нечто подобного им.
Вот смотрите, расцвет русской литературы приходится на XIX век, на начало XX века. Какие титаны там работали! Среди них даже талантливейшие, скажем, Лесков, Бунин остаются в тени титанов. Но о чем они пишут? Они пишут "Житие одной бабы", "Очарованный странник" (Лесков), "Деревня", "Суходол" (Бунин) - я называю первые же пришедшие на ум произведения. Они писали о народе. Такая была в обществе атмосфера, что их произведения о народе читали. Эту атмосферу называли душной, тяжелой, гиблой. Но писателей читали, потому что искали у них ответы на многое. Кто-то, конечно, шел в бомбисты, кто-то пописывал телеграммишки японскому микадо по поводу его побед над русской армией в Маньчжурии. Но литература жила народом.
Сможем ли мы сейчас сделать так, чтобы наша литература, то есть остатки нашей русской литературы, за последние фалды которой мы пытаемся удержаться, начала жить народом? Подобное сделали деревенщики-шестидесятники в условиях цензуры властей. Они смогли. Инерция их работы чувствуется до сих пор.
А почему никто не смог подобного сделать в жанре рабочего, как тогда говорили, производственного романа? Потому что цензура тут была просто губительной. На деревню махнули, мол, она не определяющая, она только союзник пролетариата, причем союзник не совсем надежный, все время о собственности в виде земли и лошади слезы точит.
А рабочего человека власть пасла со всей одержимостью. И писать о нем честно не было возможности. То, что было написано, народу оказалось ненужным. Не жил народ такими бумажными страстями, какие были в производственных романах тех лет. А может, и сама тема не является народной. Что писать о человеке, лишенном всего?
Сейчас - то же самое. О ком писать? О клерке, об олигархе? Все будет одинаково, потому что и тот, и этот не интересны по случаю их бедности. Все их страсти - от лукавого, от мамоны.
Писать можно обо всем. Нет запретных тем. Есть проблема - как писать. Так вот на клерка и олигарха добровольно рука не поднимается, компьютер глючит. А все другое в силу отсутствия государственной программы поддержки литературы и чтения в стране просто уходит в никуда. Издательство - это тот же клерк. С чего он возьмется литературу настоящую поддерживать? Магазин - это тот же клерк. Он в упор тебя не видит. Пробавляемся тем, что сами пописываем, сами почитываем, сами слезы льем. Натуральное хозяйство, первобытное общество. Но жить и работать надо в любых условиях.