Суд по нашумевшему делу "кавказского пленника" Андрея Попова начинался при большом ажиотаже прессы, в коридоре Саратовского военного гарнизонного суда шеренгой выстраивались операторы с телекамерами и фотокорреспонденты.
Сейчас, когда судебный процесс движется к финалу, у суда ни одной телекамеры, а в зале только несколько журналистов. Хотя приговор не вынесен, сегодня тайн для прессы в уголовном деле Попова уже не осталось. Опрошены свидетели, оглашены показания тех, кто не смог приехать. Сам подсудимый, который признал вину в дезертирстве, тем не менее, по совету защитника, давать показания в суде отказался. Хотя признание Попова в дезертирстве подтверждается и свидетельскими показаниями, и заключением экспертов.
За время судебного процесса, который продолжается уже несколько месяцев, Андрей Попов перенес три операции, первую ему сделали в военном госпитале, две последующих в больнице Ершова. На последнем заседании суда адвокат Бессонов зачитал медицинское заключение о плохом самочувствии подсудимого и попросил суд посодействовать в возвращении изъятого почти десять лет назад паспорта, поскольку без него нет возможности начать оформление инвалидности. Судья Игорь Суровцев еще вскоре после первой операции изменил Попову меру пресечения на подписку о невыезде: поскольку срок предельного пребывания на срочной военной службе истек у него более года назад, оснований удерживать бывшего солдата на территории военной части, как распорядилось следствие, не было. С учетом всех злоключений подсудимого и нынешнего состояния его здоровья, наказание по приговору суда может оказаться и условным.
Шум вокруг дела беглого солдата подняли родственники. Андрей Попов вернулся домой после более чем десяти лет отсутствия в августе 2011 года. Постаревший, почерневший, с выбитыми передними зубами, его не узнала даже родная мать.
- Он сказал, что был в рабстве на кирпичном заводе в Дагестане, что его опоили и похитили из военной части, где служил в Татищевском районе Саратовской области, - рассказывала мне тогда Светлана, жена старшего брата Андрея.
На следующий день Попов сам пошел в полицию. Поскольку с 2000 года он числился в розыске, как самовольно оставивший свою часть, его задержали. В Ершовском ИВС Андрей просидел неделю, пока полиция созванивалась с военными следователями. Вот тогда возмущенные родственники и обратились в Союз солдатских матерей, а те рассказали про узника журналистам.
- Почему такой шум в прессе, ведь все самовольщики рассказывают похожие истории, все его слова надо проверять, - недоумевал тогда один из сотрудников военно-следственного отдела.
Историей Попова обманулись не только журналисты. Не случайно на пресс-конференцию в здании Думы Андрей на вопросы отвечал коротко, а о рабстве рассказывать отказался наотрез. Теперь-то понятно, рассказывать ему было просто не о чем.
На следствии Попов сначала также придерживался версии о похищении. Изменил показания только месяц спустя, после того как не смог пройти проверку на детекторе лжи. Вообще обследование на полиграфе - дело добровольное, однако, как видно, и у адвоката Юрия Мелешина, который поначалу взялся за защиту Попова, не возникало сомнений в том, что его подзащитный говорит правду, иначе бы он предупредил Андрея, что пытаться обмануть технику не стоит, и от обследования лучше отказаться.
- Да он еще в детстве был фантазером, убегал из дома, а потом рассказывал матери всякие небылицы, - заявил в суде приятель Попова Андрей Крихмеер.
Именно к нему, как выяснили следователи, Попов приехал после побега и уговорил его поехать в Саратов на заработки. Больше месяца друзья бродяжничали, перебиваясь случайными подработками, сначала ночевали в теплотрассах, потом их приютил какой-то инвалид в своей квартире. Потом Попов познакомился с вербовщиком, который набирал рабочих на кирпичные заводы в Дагестане, в купе проводницы его переправили в южную республику.
В Дагестане Попов успел потрудиться на более чем десяти кирпичных заводах. Устраиваясь на работу, назывался девичьей фамилией жены брата Минич из опасения, что его могут отыскать как дезертира. На первом предприятии с ним обещали расплатиться после окончания сезона, но так ничего и не заплатили. С одного завода Попов переходил на другой, где-то проработал год, а на последнем всего две недели...
Однажды его задержали милиционеры, потому что не было документов, проверили отпечатки пальцев, продержали ночь в "обезьяннике" и отпустили. В 2008 году в Махачкале Попов познакомился с фермером Гаджи Магомедовым и устроился работать к нему чабаном, платили ему от одной до трех тысяч рублей в месяц. Потом перебрался в другой район, нанялся в работники в хозяйство к Мустафе Омарову. Хозяева подарили ему мобильный телефон, ноутбук с модемом. Здесь же, на ферме, Попов вступил в гражданский брак с дояркой, которая была более чем на 10 лет старше его. Омаровы устроили своим работникам свадьбу по местному обычаю.
- Мне Андрей нравился, мы прожили вместе три месяца в одной комнате, а потом расстались, - рассказала доярка Ахсарат следователям.
Согласитесь, на жизнь пленника все это не очень похоже. Удивительно, но ни разу Попов за все время не попытался связаться со своими родственниками, успокоить, послать весточку, что жив. После Омаровых Попов вновь подался на кирпичные заводы, но выдержал там недолго, все-таки решил возвращаться домой...
Приговор еще впереди, но, мне кажется, главное наказание для себя Андрей выбрал сам. Когда Попова призывали в армию, медицинская комиссия оценила его как годного к военной службе без ограничений. Попасть в более престижные войска, чем стройбат, по-видимому, помешал низкий уровень образования, даже профессиональное училище до армии Попов не закончил. И вот за годы своих скитаний молодой здоровый парень превратился в почти инвалида.
Следователям Попов рассказал, что убежал из стройбата, потому что "надоели тяжелые земляные работы, и хотел с большей пользой провести время".
В начале 90-х годов в Ершове, откуда Андрей родом, приключилась примечательная история. Там отыскался гражданин, который, как выяснилось, больше двух десятков лет прятался в собственном доме. Причина - не хотел идти в армию. Вышел в люди затворник после смерти родной матери, которая все эти годы кормила его и была единственной хранительницей этой тайны.
Попов, правда, не просидел лучшие годы своей жизни в погребе, как тот его земляк, но, по сути, то, что он сделал, от этого отличается не слишком.