Борис Дубин: Гуманисты рождаются, но их единицы

Борис Дубин, социолог:

Я не готов сказать, что плохо отношусь к человеческой природе. Нет, но, с другой стороны, как социолог, знаю: гуманисты рождаются, но их единицы. Я больше верю в институты, которые ставят людей, в них работающих (полицейских, чиновников, учителей или врачей), в такие рамки, когда хочешь не хочешь, а будешь приличным человеком. Я не думаю, что в полицию вскоре валом повалит поколение гуманистов, после чего там наступят рай и любовь. Скорее я верю в то, что правильные институты, соединившись с новыми людьми, которые принимают нормы, рамки, смысловые ориентиры и образцы достойного поведения, в состоянии сделать нашу полицию человеколюбивой.

Сейчас люди не верят в способность полиции защитить интересы общества. 41 процент граждан считает, что эта структура работает на обеспечение безопасности, а другие 40 - что на обеспечение своих собственных потребностей. Отсюда и ощущение неудовлетвовренности ее работой, страх и желание избегать контакта. Бандиты знакомы с полицейскими, полицейские знакомы с бандитами, друг друга не боятся, а вот для граждан и те, и другие представляют опасность. К сожалению, часто люди боятся милиционеров больше, чем преступников, а в ряде случаев не могут разобрать, кто есть кто. Это очень болезненный "клубок", и он будет накручиваться, потому что большая часть нашего населения чувствует себя совершенно беззащитной, особенно старики, те, у кого мало денег. У них нет частных ресурсов, и если что-то случается, то им ничего не остается, как идти в полицию или другие государственные органы, даже если не очень им доверяют.

Что касается человеческого "контингента". Судя по нашим исследованиям, полицейские и сами не очень удовлетворены тем, кто приходит сейчас в их ведомство. Не улучшает ситуацию и то, какие там зарплаты, как относится к ним население. Общество наше, к слову, не ставит перед полицией каких-то неизмеримо сложных задач. Не так уж многого мы и требуем. Просто хотим, чтобы полицейский был повернут лицом к населению и делал то, что полагается полицейскому, а не преступнику. И не требовал за это какой-то мзды. Население просто хочет не бояться полиции. У нас был опрос врачей скорой помощи о том, привозят ли к ним больных со специфическими травмами после контакта с полицейскими. Такие случаи бывают нередко, даже если судить по сдержанным ответам медиков.

Общий неблагоприятный фон дополняет и проблема так называемых "понаехавших". Причем среди коренных горожан отношение к ним более терпимое, чем среди тех, кто сам приехал недавно. Последние более остро воображают себе угрозу, которая идет от только что приехавших, потому что они могут выступать соперниками на рынке труда, жилья, услуг. И у нас есть наблюдения, что полиция эти предрассудки разделяет. В наших городах полиция может остановить человека просто из-за его внешности, потребовать документы, в ряде случаев человека этого куда-то уводят.

Население не видит никакой пользы от переименования милиции в полицию. Три четверти считают, что это ничего не дало, а 15 процентов - что от этого стало еще хуже. Что делать? Власть должна решить проблему самореформирования? Это абсурд. Разумнее рассчитывать на то, что к реформированию полиции привлекут общество, даже какие-то зарубежные, международные организации. Но в целом, к сожалению, отношение к реорганизации правоохранительных органов пассивное.

Данил Корецкий, писатель:

- Думаю, что в силу выполняемых ею обязанностей милиция не должна быть чрезвычайно гуманной. Но она не должна быть и садистской. В случае с арестованными казанскими полицейскими речь ведь идет даже не о том, что они выбивали признательные показания. Нет, речь об изощренных издевательствах и по сути палаческих действиях, ничем не вызванных, кроме жестоких намерений как таковых.

Когда выяснилась вся картина, оказалось, что такие садистские преступления - не первый случай для этой группы. В газетах стали писать, что перед этим было шесть подобных. Но все они сходили им с рук. И творящие такое садистское беззаконие люди были уверены, что и все последующие случаи сойдут. А это в том числе означает, что над милицией отсутствовал должный контроль - как со стороны собственного ведомства, так и со стороны прокуратуры. Этот страшный случай свидетельствует и об отсутствии в стране или в этом регионе защиты прав и законных интересов граждан. Поскольку такое происходило не раз, и никто никуда не обращался с жалобами, значит, граждане были уверены: если они пойдут и заявят о преступлении, их никто слушать не будет.

Мне трудно оценить, насколько распространен такой садистский опыт в сегодняшней полиции. Я работал следователем прокуратуры в 70-х годах. Избить в милиции, выбивая показания, да, могли. Но насилие, творимое беспричинно или ради удовольствия от насилия, - такого не было. Если в прокуратуру поступал сигнал о чем-то подобном, его всерьез проверяли. Ну а уж если в ЦК КПСС кто-нибудь писал жалобу, приезжала бригада и выворачивал все наизнанку, раскапывая дело.

Как человек, знающий эту сферу, я могу сказать, что это и сейчас случай из ряда вон. Он ни в какие ворота не лезет. Нормальные люди, работающие в милиции, все-таки на такое не пойдут, ведь тут явно присутствуют элементы садизма. Ну и, конечно, полная уверенность в своей безнаказанности.

Еще раз напомню, нигде в мире нет гуманной, веселой и ласковой полиции. Другое дело, что в целом ряде государств, в США например, полиция - жесткая служба, но доброжелательная к людям и всегда готовая помочь им. Хочется думать, что и мы сможем двинуться в эту сторону. (У меня об этом написана книга ""Менты - не ангелы".) Но я, хоть и оптимист, однако понимаю, что изменения при этом должны произойти не только в системе полиции, но и во всем государстве. Какие ключевые моменты этих изменений? Я думаю, что, несмотря на нашу политическую "недружбу" с Грузией, нам сегодня было бы полезно знать, как работает грузинское МВД. Тем более что это не вопрос политики, а вопрос профессионализма одной важных для общества служб...

СССР был большой страной, но пришел к власти Андропов, и в течение нескольких месяцев резко поднялась дисциплина труда, никто не уходил с работы, не сидел по ресторанам, не посещал саун, не пил пиво в пивной.