Это волшебное многоголосие раздвигало стены зала, выносило слушателя на безбрежные небесные просторы, поднимало его все выше и выше... Выступление Московского государственного академического камерного хора под руководством Владимира Минина стало одним из самых ярких моментов московского концерта в честь Дня единения народов Беларуси и России. В этом году хору исполняется ровно 40 лет. С его бессменным художественным руководителем, народным артистом СССР Владимиром Мининым встретился обозреватель "СОЮЗа".
Владимир Николаевич, ваш хор 40 лет назад едва ли не первым из академических коллективов запел со сцены русскую духовную музыку. А ведь официально этого делать было нельзя...
Владимир Минин: Конечно же, нельзя! Но я, зная эту музыку, не понимал, как можно запретить такой пласт музыкальной культуры, и считал своим святым долгом исполнять эти вещи, потому что эта музыка принадлежит всем, и она должна была звучать. И звучать на принципах высокого музицирования, со сцены.
И что, советские чиновники, читая в программе "Ныне отпущаеши" из литургии Рахманинова, выпускали такую программу на сцену?
Владимир Минин: В программе было написано: "Рахманинов. Опус 31. Семь хоров". А, например, Петр Ильич Шабанов, директор фирмы "Мелодия", предлагал мне так и выпустить "Литургию". Люди рисковали своим положением, своей карьерой. Со мной же случилась только одна неприятность - долго не давали заслуженного артиста России.
Вы руководите хорами с начала 50-х. Что они пели в то время?
Владимир Минин: Тогда было важно показать массовость нашей музыкальной культуры, пелось очень много официоза. Правительственные концерты начинал и заканчивал сводный хор, исполнявший песни о партии, о Ленине, о Сталине. Сегодня многие забыли, например, что у Сергея Прокофьева есть кантата "К ХХ-летию Октября" на тексты классиков марксизма-ленинизма, в которой был даже кусочек Манифеста коммунистической партии про призрак коммунизма.
А как же русская классика, народные песни?
Владимир Минин: Русская классика была, но ее, честно говоря, в принципе не так уж и много. За репертуар для хора русские композиторы взялись только с конца 90-х годов XIX века. Чайковский в 90-е годы писал для хоров, это не была доминанта его творчества, настоящую музыку для хоров писал Танеев. А потом он в 1915-м умер, и для хора а капелла стали сочинять второстепенные композиторы - вплоть до 50-х годов, когда появились свиридовские вещи.
И вам захотелось всю эту официальщину преодолеть...
Владимир Минин: К семидесятым у меня уже сформулировалась идея создания современного камерного хора, поющего современным языком с современной музыкальной интонацией.
А какая она, современная интонация?
Владимир Минин: Это на пальцах не объяснишь. Можно только сказать, цепляет она современного слушателя или нет. Дирижер хора должен это улавливать, а если не улавливает, не чувствует - это пустое дело, на выходе будет сольфеджио, бездушное озвучивание партитуры. Один хор будет говорить слушателю сухое "здравствуйте", а другой: "Здра-а-вствуйте! Именно Вам мы рады, именно Вам мы сейчас споем!" Трактовка, качество звука, манера певческая - тут много слагаемых, но все они выражаются в интонации, с которой вы обращаетесь к слушателям. Интонирование смысла - вот точное выражение.
Когда слышишь в вашем исполнении "Вечернюю" Валерия Гаврилина, начинаешь чувствовать вокруг себя какой-то космос, пространство. В этой пьесе даже нет слов, просто голоса, но за ними - перезвон, шелест листвы, восход солнца...
Владимир Минин: А потому что нет инструмента совершеннее человеческого голоса! Почему в православной церкви с Богом разговаривают только голосом - да потому что это Бог его дал. А инструменты человек придумал. Никакой оркестр вам не покажет такой звуковой картины, которую показывает сочетание человеческих голосов, никакая электроника, потому что теплота человеческого сердца более доступна слушателю через человеческий голос.
Ваш хор сейчас поет в самых разных жанрах, от духовной классики и Густава Малера до "Вестсайдской истории" Бернстайна и песен Стинга. Как на это реагирует современная публика?
Владимир Минин: Публика всегда права. И она к артисту отнесется благосклонно, если он сумеет ее убедить в том, что он исполняет - это и есть истина. Публика сердцем чувствует, где первичное, подлинное, а где кипучая имитация. Если не сумел убедить - тут уж обижайся. Да, в обществе есть сегодня настроение "нам бы уйти от проблем и чтобы вы нас немножечко поразвлекали, почесали нам бок". Но мы не стараемся чесать бок, потому что та же Fragile Стинга вовсе не проста, она говорит об очень глубоком и тонком, о том, как хрупок человек, она замечательна не только по музыкальной форме, но и по смыслу. Я не хочу потакать этому обществу, но хочу, чтобы оно понимало, что мы делаем.
Вы сами слушаете такую музыку?
Владимир Минин: Мне интересно слушать музыку уровня Бернстайна. Стинга - не все. А в юности, конечно же, Глен Миллер, "Серенада солнечной долины" для меня были светом в окошке.
Под такой репертуар не сложно ли вам сегодня отбирать исполнителей?
Владимир Минин: Сложно, потому что сегодня, конечно же, многие уехали зарабатывать на Запад. Но знаете, приходит молодежь. Это другая уже генерация, психология, вокальная образованность. После 1917-го эмигрировало гигантское количество певцов - и некому стало учить молодежь. И те, кто остался, стали учить по принципу "делай, как я". Но в конце 60-х - начале 70-х наших лучших певцов стали отправлять на стажировку за границу, в ту же Италию, они возвращались исполнителями нового уровня. А сегодня подросли их ученики...
И демонстрируют в современных постановках не только голоса, но и прекрасное движение по сцене в современных оперных постановках!
Владимир Минин: Да, вы знаете, в "Маскараде" в постановке Карла Нильсена целый акт наш хор находился на сцене в постоянном движении в качестве вполне конкретных персонажей - одновременно поющих и танцующих! Это было не только профессиональное мастерство, но порой и актерская импровизация. Я был в восторге!
А с каким чувством вы вспоминаете исполнение хором Государственного гимна России на Олимпиаде в Ванкувере?
Владимир Минин: Это был наш звездный час. Петь хором а капелла гимн своей страны перед 60-тысячным стадионом, видеть вдохновенные лица своих артистов, понимая, что их сейчас видит весь мир... Такое не забывается.