Поделиться
Прийти к Церкви знаменитому человеку, как правило, труднее, чем нам с вами.
Только что в издательстве "Никея" вышла книга, в которой собраны интервью со звездами. Эти интервью, которые Никита Михалков, Юрий Николаев, Вячеслав Бутусов, Мария Миронова и другие давали в разные годы православному журналу "Фома", можно скорее назвать исповедями. Состоявшиеся, успешные люди размышляют о своих слабостях и ошибках, объясняют себе и читателям истины, осознанные в стенах Церкви. Вот несколько историй, рассказанных героями книги "Звезды о небе".
Чем больше позволено - - тем дальше от Бога
Чтобы попасть на свою первую настоящую исповедь, лауреату Государственной премии Евгению Миронову пришлось лезть тайком через ограду монастыря - старец Оптиной пустыни отец Илий болел и никого не принимал. Но тут встал с постели и вышел к паломнику.
"Эта встреча перевернула меня, - вспоминает актер.- Он говорил так, как если бы был грешнее меня в тысячу раз и в тысячу раз более меня сомневался. Я был потрясен происходящим: впервые я общался со священником, который, это было видно, переживает за весь мир и за весь мир молится. По важности этот разговор стал для меня одним из самых значимых в жизни".
А потом была уже настоящая исповедь у молодого иеромонаха, строже которого Миронову встречать больше не приходилось. Актер, по его словам, "вертелся, как уж на сковородке", вспоминал грехи чуть ли не детсадовского возраста, рассказывал такие гадости из своей жизни, о которых, казалось, уже забыл навсегда. "Если бы я не знал, что такое исповедь, то решил бы, что монах либо нарочно меня мучает, либо издевается. Но зато когда я вышел из монастыря - это было что-то необыкновенное! Было чувство... невесомости. И ощущение Света вокруг".
Миронову, домашнему ребенку из провинции, в 19 лет оказавшемуся в Москве, пришлось по-настоящему выживать. - - и в смысле денег, и в смысле профессии, и, самое главное, в духовном плане. Контакта со сверстниками по Школе-студии МХАТ поначалу не было вообще, учиться было тяжело. В первый же год в столице он крестился - настояв, чтобы вместе с ним крестились мать и сестра, - выжил, пробился, начал работать в лучших театрах. Но по-настоящему воцерковился только после той самой поездки в Оптину.
"В храме я должен быть честен с самим собой, должен знать про себя все: потому что чем больше я сам себе позволяю, тем дальше я от Бога. Да, иногда между исповедями проходят годы. Почему так? Да потому что я слаб. Я каюсь, обещаю оставить грех, но не могу выйти из порочного круга - до тех пор, пока сама жизнь не заставляет отказаться от греха. И вот тогда, зная, что у меня есть не только намерение, но и силы от него освободиться, я снова иду к священнику".
"Я хочу быть с Тобой"
Вячеслав Бутусов крестился ровно двадцать лет назад - и именно в тот момент испытывал, как ни странно, серьезный скепсис по отношению к многим сторонам церковной жизни. А уж об отношениях человека и Бога не задумывался в принципе. Но от его песен, написанных в те самые годы, годы рок-революции в России, сегодня веет не расковывающим страсти и эмоции пафосом, а размышлением о пути человека к Богу.
Но самому музыканту в какой-то момент показалось, например, что его лирическая "Я хочу быть с тобой" - совершенно безыскусна и тривиальна, почему и подхватилась всеми свердловскими ресторанами. Но Бутусов переболел ситуацией и стал думать о том, что эта песня - дань уважения к человеку: любимому, самому близкому. И только потом понял, что слова "я хочу быть с Тобой" вполне могут звучать и как обращение к Богу. Но человеку, который эту песню сочинял, и испытывал, по его словам, восторг в момент сочинения, до такого надо было дорасти. "Это же колоссальная ответственность! Это нужно прочувствовать, иначе у всех будет то же ощущение, что было у меня, когда песню пели во всех дворах, - ощущение человеческой фальши. Хорошо, что двадцать лет прошло: обращение к Богу нужно выстрадать".
Годы научили рок-героя 80-х и понимать высокие смыслы житейских, обыденных вещей. Сейчас Бутусов, например, убежден, что разговоры о самом серьезном и на самом глубоком уровне могут возникнуть только в семье. "Семья - самый приближенный к Богу источник, где происходит движение смыслов, своего рода демаркационная зона, через которую мы проникаем за черту. Она - наивысшее проявление Божественной общности. Учиться делиться собой с другими - может, это и есть преддверие вечной жизни?"
Все по силам
Бывает, человек идет в храм и ждет, что с ним там что-то случится: ко всему прислушивается, всего боится. А тут - одна бабушка косо посмотрит, другая заворчит...
Актер Дмитрий Дюжев советует тем, кто из-за этого опасается ходить в церковь, постараться по возможности отключиться от всего, пробовать вникать в смысл богослужения. " Наверное, в том, чтобы зайти в храм поругаться со старушками, тоже есть смысл, - говорит актер. - Возможно, это испытание, и если ты его преодолеешь, снова придешь в храм, услышишь и осмыслишь происходящее там, то думаю, и вознагражден будешь особо. Испытаний не по силам нам не дается".
Вера Дюжева началась в детстве, с иконы и лампады в деревенскомдоме прабабушки. На фоне советской жизни все это казалось необычным и загадочным. Сознательно он пришел в храм подростком, в конце 80-х, и с благодарностью вспоминает родителей, давших ему истинно христианский, смиряющий гордыню, совет: "хочешь носить крестик - носи, но не хвастай, пусть он будет в первую очередь для тебя".
Для верующего человека, по мнению Дмитрия, самое непростое сегодня - быть к себе внимательным. "В Церкви легко расслабиться. Постишься, причащаешься, участвуешь в праздниках, паломничаешь и думаешь о том, какой ты весь ты весь благодатный, уверенный, что теперь будешь таким всегда. А вернешься в Москву - и все сразу закрутилось, понеслось: утром рано вставать, бежать куда-то, времени помолиться нет... И нет в тебе больше той благодати - расплескалась в мирской суете..."
Любовь не мыслит зла
Родители Илзе Лиепа, будущей звезды балета Большого и Ковент-Гарден умели уважать веру. Семья жила в Брюсовом переулке, у церкви Воскресения Словущего, любимого храма московской богемы. Отец Илзе, Марис Лиепа, великий танцор и знаток искусства, всю жизнь собирал церковную живопись, в пасхальные ночи семья выходила на балкон со свечами в руках, наблюдала за крестным ходом у храма...
С детства Илзе преследовало ощущение собственной неполноценности. "Я приписывала это характеру и закомплексованности, не понимала, как жить в этой жизни, на что ориентироваться. Но ощущала, что есть нечто большее, нежели привычные определения морали и порядочности". Желание креститься было для выпускницы хореографического училища абсолютно осознанным, она чувствовала, что вступает на новый путь, который и даст ей жизненный стержень.
Так и случилось. "Я нашла новый смысл в знакомых вещах, например, поняла: то, что вне веры мы называем любовью, и не любовь вовсе. Настоящая любовь, по словам апостола Павла, долготерпит, милосердствует, не завидует, не раздражается, не мыслит зла... Неверующий не знает, как бороться со страстями. Вера - вооружает, и ты всегда знаешь, откуда придет помощь".
Придя в церковь, Илзе сделала для себя еще одно открытие: нет противоречия между верой и современностью., и быть верующим вовсе не означает ходить в платке и бить поклоны с утра до вечера. Вместе с мужем, известным бизнесменом, они соблюдают посты, по воскресеньям ходят в храм, стараются жить по заповедям, но при этом остаются в ритме современной жизни. Ни одного серьезного дела Илзе Лиепа не начинает без благословения - касается ли это ее работы в собственной школе-студии, съемок или фотосессий. Кто-то уходит от мира в монахи, и в этом его призвание. У Илзе - свой путь.
Владимир Легойда,
главный редактор журнала "Фома":
- Многие люди воспринимают религиозность как некий свод обязательств. Они рассуждают так: "Вот мы придем в Церковь, и нас обяжут делать то-то, быть такими-то". На самом деле Церковь призывает человека понять, что он может стать больше себя самого. Нам часто кажется, что мы все знаем о людях, чьи лица видим на страницах журналов и газет. Но разговор о вере настолько не соответствует привычным шаблонам медийного общения, что в нем люди показывают себя с неожиданной стороны. Те, от кого я ожидал большей жесткости, рассказывали об очень личных вещах со слезами на глазах, а тот, кто со стороны казался более открытым, вдруг замыкался. Звезды тоже люди. Я не вижу глубокого противоречия между публичностью и религиозностью.