Поделиться
Андрей Рубанов. Стыдные подвиги: рассказы. М. : Астрель, 2012.
На переплете книги написано "Герои и события невымышлены. Все совпадения неслучайны" - значит ли это, что рассказы целиком биографичны, не знаю, но параллелей между лирическим героем и автором прослеживается много. Сквозной герой всех рассказов - Андрей Рубанов по кличке Тощий - проходит стадии взросления: от пятнадцатилетнего мальчишки в пионерском лагере - через армию, искушение деньгами, тюрьму, тяжелую работу - до успешного предпринимателя. При этом автор не впадает в крайности автобиографической прозы - ни в безумное самолюбование, ни в безудержное самобичевание. Рассказы построены так, словно герой за кружкой пива вспоминает интересные случаи из своей жизни.
Один день, зато какой - день пятнадцатилетия - в пионерлагере:
"Особенный день. Такой бывает один раз в году. Утром мне было четырнадцать, а после обеда - уже пятнадцать. Никому не сказал, молчал. Мне нравится, когда я знаю что-то, чего другие не знают. Хожу, молчу, ношу в себе, смотрю вокруг хитро и улыбаюсь…"
Выбор кумира молодости:
"В видеосалоне крутили "Девять с половиной недель”. Спустя полтора часа вышел, оглушенный. <…> Оказывается, все так просто. Черт возьми, у этого парня [героя Микки Рурка] даже не было машины. И джинсов вареных. И кроссовок белых. И мускулов. И кулаков каменных. Ходил в черном пальто и помалкивал, а если что говорил - то очень тихо".
Мечта юности, исполнившаяся в зрелости - сесть на шпагат, чтобы, как любой каратека, уметь "бить ногой в голову":
"Ему исполнилось сорок лет, когда он сел на шпагат. <…> Он уже не хочет никого бить. Ни ногой в голову, ни головой в корпус. Он давно стал уважаемым человеком. <…> Часто Тощий смеется про себя: черт возьми, даже подзатыльник отвесить - и то некому".
Андрей Рубанов доказал в этой книге, что стыдиться ему, действительно, нечего: из пацана вырос настоящий мужчина, а писатель Рубанов не только замечательный реалист и фантаст, но и мастер-новеллист.
Дмитрий Лекух. Мы к вам приедем: роман. М. : Ад Маргинем, 2007.
Дмитрий Лекух - журналист и предприниматель, а также активный участник крайне правого крыла движения фанатов московского "Спартака" и автор четырех книг о футбольных болельщиках. Книги его пользуются бешеной популярностью среди футбольных фанатов. Что неудивительно: пишет Лекух про фанатов и для фанатов.
Существует расхожее мнение, что герои Лекуха только и делают, что пьют, курят и дерутся. И это вполне соответствует истине:
"Да и нравится мне драться, если честно. Но не просто так, а чтобы за что-то, за идею. Хоть за какую-то, хоть за те же цвета клубные. И от футбола у меня драйва по жизни чуть ли не больше, чем от гонок…"
В романе описываются приключения девятнадцатилетнего Даниила и его друзей - спартаковских болельщиков - в Лондоне, Москве, Питере и Элисте. Они пьют, философствуют, снова пьют, едут на стадион, горячо болеют за свою команду, потом выплескивают эмоции в потасовке. К концу романа главный герой попадает в страшную драку:
"Кто-то сумел просочиться мне за спину, и меня перетянули обрезком арматуры, сначала по спине, потом по голове <…> Для них добить лежачего и не способного ответить - куда большее удовольствие, чем для меня просто честно подраться".
Пришедшие в больницу друзья обещают переломанному Даниилу: "Вонючий Питер… Мы к ним приедем" - и эта фраза, апеллируя к названию романа, всё расставляет по своим местам.
Но кроме главного героя, в книге фигурируют два его старших товарища - Али и Гари - успешные бизнесмены, которые на выездные матчи ездят на джипах или летают бизнес-классом, кроме водки празднуют победу героином - и, видимо, являются лидерами группировки. И тут из простенького морализаторского сюжета выглядывает самое интересное - кухня фанатского движения, причем с точки зрения его главарей:
"Реальный таблмейкер может легко поднять, если ему это будет нужно, больше сотни реальных бойцов в течение получаса, пользуясь при этом только мобильным телефоном. Может в пять минут замутить беспорядки на любом стадионе любого города. <…> И всё это он может сделать так, что его не повяжут менты и не засветят на видео. Он уже будет в стороне, уйдет, как вода в песок, его никто и не вспомнит, понял? А в лежании на больничной койке и в сидении в обезьяннике нет никакой доблести. Ну, а если надо, - он встанет в первую линию уличного боя, где его наверняка затопчут враги, но он будет кусать их за ласты, пока ему не вышибут последние зубы…".
Роман написан, явно, со знанием фанатских будней - тем интересен. О литературном качестве текста говорить не приходится - сразу видно: не ради стилистических изысков задуман.
А если бы автор отделил книгу о фанатском движении от типичного романа воспитания с неизбежной педагогической составляющей - ее было бы крайне интересно читать.
Захар Прилепин. Ботинки, полные горячей водкой: пацанские рассказы. М. : АСТ, 2008.
Написав в заголовке слово "пацан", нельзя не сказать о пацанских рассказах Захара Прилепина. Пронзительные и смешные, удивительно точные сцены из жизни двадцатилетней молодежи на периферии России:
"Братик пришел из тюрьмы и взялся за ум. "Мама, - говорит, - Я взялся за ум. Дай пять тысяч рублей”. Мать перекрестилась и выдала деньги…" - "Пацанский рассказ".
"Славчук должен был родиться негром. <…> С раннего утра он сидел на крыше, голый по пояс, перекладывал толь, вгонял длинные гвозди в реи. Потом он, невысокий и удивительно ладный, под прохладным, пару часов как вставшим солнцем полол огород, и это ему шло. <…> Хотелось самому так же непринужденно работать мотыгой. Огород Славчука смотрелся как натюрморт" - рассказ "Славчук".
"Мы - большая, нежная семья - собирали картошку. Я до сих пор помню этот веселый звук - удар картофелин о дно ведра. Ведра были дырявые, негодные для похода на колодец, им оставалось исполнить последнее и главное предназначение - донести картофельные плоды до пузатых мешков, стоявших у самой кромки огорода" - "Бабушка, осы, арбуз".
Простота рассказов - кажущаяся; главная сложность в том, что малейшая фальшь чувствуется мгновенно, и если ты не знаком с этими пацанами, если ты сам не был таким - никогда так точно и лаконично не напишешь. Книга толщиной в неполных двести страниц с рассказами уровня Василия Шукшина - лучшее из всего, что пока написал Прилепин.