Поделиться
Ну, вы поняли, что это цитата из романа "451 градус по Фаренгейту". Именно так называл свой мастер-класс и Николай Олейников, результатом которого стала вот такая вот роспись на стене перед школьной библиотекой. Мастер-классы проходили в течение учебного года в московской частной школе, которая называется "Европейская гимназия", и кроме Олейникова в них участвовали другие симпатичные молодые художники. Например, Полина Канис, которая в прошлом году стала лауреатом премии Кандинского, художники, к сожалению, распавшейся группы "Программа Escape" Антон Литвин, Константин Аджер, Богдан Мамонов, скульптор Александр Повзнер, Егор Кошелев, Полина Анго, внучка знаменитого авиаконструктора Лавочкина и выпускница Дюссельдорфской академии искусств... Кураторами стали Богдан Мамонов (он преподает визуальное искусство в этой гимназии) и Арсений Жиляев.
Сама выставка - своего рода микс видеодокументации проекта и получившихся результатов мастер-классов. Среди особенно любопытных - сюита Оркестра мобильных телефонов, партитуру которой написал Аджер, а исполняли гимназисты на своих iphone'ах. Ее запись можно послушать в наушниках. Опыт работы с новейшими технологиями явно отсылает к авангардным поискам начала ХХ века - можно вспомнить хоть "шумритмомузыку" Арсения Аврамова для постановки Эйзенштейна "Слышишь, Москва?" (1924), где музыканты отбивали ритм молотками, сколачивая деревянную трапецию. При желании можно обнаружить и параллель с идеей оркестра без дирижера, которая регулярно возрождается - от 1920-х до 2009.
Надо сказать, что идея "Персимфанса", или оркестра без дирижера, была особенно актуальна для этого проекта, поскольку центральной идеей была идея свободы как коллективного сотворчества. В одних случаях, как в мастер-классах Полины Анго, воля "большинства" оказалась сильнее одинокого голоса художника. В других, как в мастер-классе "Наше будущее" Егора Кошелева, футурологические идеи гимназистов были взяты за основу, но кардинально переработаны художником. Futurum от Кошелева получился не палимпсестом индивидуальных проекций, как задумалось вначале, а авторским высказыванием. Антон Литвин "поиграл" с идеей выборов, предложив школьникам выбрать между материалами художника: камнем, ножницами и бумагой. Большинство проголосовали за камень. Единственным полностью самостоятельным ученическим проектом стала работа выпускника этого Егора Кузнецова "Искусство бедных людей", которую он делал как диплом по визуальному искусству. На коллажах - фото "отверженных" сегодняшнего социума, бомжа, бездомного ребенка, наркоманки, нищей бабульки, с картонками, на которых написаны цены за современное искусство. А сзади фоном - репродукции произведений современных художников, от Пивоварова до Звездочетова... Современное искусство, которое вышло из шинели независимого андеграунда, здесь выглядит атрибутом роскоши и гламурной жизни. По сути это единственная работа, где "хитрость разума" артсреды, которая покоится сразу на двух стульях - левого наследия и продажах галерей состоятельным коллекционерам, представлена весомо, грубо, зримо. Иначе говоря, свобода художника (в том числе левого), как ни крути, основывается все же на возможности заниматься своим делом. Но мама с папой не могут давать гарантии на всю оставшуюся жизнь, остаются - галереи, то есть рынок...
Показанный галерей Paperworks проект хорошо вписывает в традицию "эстетики участия", о которой много писали в 1990-е, да и в нулевые тоже. Она предполагает активное участие зрителей в создании или восприятии произведения. Эстетика эта во многом стала знаменем некоммерциализованного искусства, которое невозможно продать. Любопытно, что, похоже, можно обнаружить сходство этой концепции Николя Буррио с теорией партисипативного управления, о которой знает любой менеджер. Там в основе как раз идея, что привлечение работников к управлению организацией дает неплохие результаты. Вполне логично, что и эстетика участия, как и теория партисипативного управления пригодились в школе. В образовании, впрочем, ее используют давным-давно, со времен Макаренко, как минимум.
Но меня-то, честно говоря, заинтересовал другой вопрос. Чем отличается образовательные арт-проекты, которыми, допустим, занимался Андрей Суздалев в ГЦСИ ("Шкаф Желаний" 2009), или те, над которыми с детьми работает уже 20 лет знаменитая мастерская "ДЭЗ № 5" архитектора Михаила Лабазова, от эстетики взаимодействия? Или точнее - от проекта "Школа Свободы"? Понятно, что в одном случае основная цель - образовательная, то есть развитие ребенка - тут "наше все". В другом главное - процесс общения, обсуждения как способ выработки нового социального опыта, в идеале - новых социальных структур. Это-то очевидно. Но дело в том, что от мастер-классов до появления новых социальных структур - дистанция огромного размера. Не хочется выступать в роли Скалозуба. Я обеими руками за встречу современного искусства с гимназистами, школьниками и дошкольниками. Но все же не могу отделаться от ощущения, что лучшим примером эстетики соучастия может оказаться давно известный опыт школы "СТАРТ" или "ДЭЗ № 5". Или все же главное контекст, и контекста молодежной биеннале достаточно для переключения регистра?