Поделиться
В состав нового парламента вошли 80 партийных депутатов, в то время как оставшиеся 120 мест займут независимые конгрессмены. Впрочем, еще слишком рано говорить о завершении процесса формирования новых ливийских органов власти, считает руководитель Центра Азии и Ближнего Востока Российского института стратегических исследований Елена Супонина:
- Ситуация в Ливии еще очень далека от стабильной, и ВНК - это всего лишь временный парламент страны. В постреволюционной Ливии нет новой конституции, а работа над ней может затянуться, поскольку различные политические силы наверняка будут спорить по характеру будущего государства и, главное, по распределению природных ресурсов между различными регионами. На востоке Ливии находятся крупные запасы нефти, каких нет на западе, и то, как будут распределяться эти богатства, вызовет серьезные разногласия.
Наконец, на мой взгляд, очень условно разделение депутатов временного парламента Ливии на исламистов и либералов. В Ливии сейчас нет либералов, нет ни одного действующего политика, который бы во всеуслышание объявил, что он будет придерживаться светской линии в своих действиях, это было бы политическим самоубийством. Можно говорить о том, что в Ливии сейчас есть исламисты более радикальные и менее радикальные, потому что даже те ливийцы, которые учились и работали в США, все равно религиозны.
И в этом плане среди новых деятелей Ливии я не вижу тех, которые относились бы с большими симпатиями к России. Если говорить о крайних радикальных исламистах, таких, как Абдулхаким Бельхадж, достаточно изучить их биографию: этот человек набирался в молодости боевого опыта в Афганистане, участвуя в военных действиях против советских войск. А если говорить о тех, которые менее радикальны, то это люди, ориентированные на США. Тот же Махмуд Джибриль, который там учился и работал.
С некоторыми из новых ливийских политиков я познакомилась лично, например, мне доводилось беседовать с премьером страны Абдель Рахимом Аль-Кибом. Сейчас по итогам выборов во временный парламент он будет сменен, как и все правительство. Но в любом случае за ним сохранится определенное влияние в политической жизни Ливии, поэтому мои впечатления от общения с ним очень показательны - большое недоверие к России. До сих пор среди ливийских политиков существует раздражение из-за позиции, которую заняла Москва по отношению к событиям в стране во время свержения Муаммара Каддафи. Кроме того, не надо забывать, что ливийские оппозиционеры симпатизируют сирийским повстанцам, и нынешняя политика Москвы по отношению к Сирии тоже не добавляет ей влияния в таких странах, как Ливия и Египет.
Что касается так называемых независимых депутатов, могу сказать, что они во многом очень близки к уже действующим политическим партиям, являются их явными или скрытыми сторонниками, и в любом случае среди этих политиков нет таковых, которые тяготели бы сейчас к тесному сотрудничеству с Россией.
Другой вопрос в том, что потеряла Москва в Ливии, и здесь много преувеличений, потому что Ливию мы потеряли на самом деле еще во время развала СССР. Мало кто помнит сегодня, что еще в 2007-2008 годах - я бывала тогда в Ливии в составе официальной российской делегации - товарооборот между Россией и Ливией составлял всего 130 миллионов долларов в год, это смехотворно мало. Определенное движение началось только с апреля 2008 года, когда президент Владимир Путин посетил эту страну, провел встречи с Каддафи, по итогам которых и были подписаны некоторые важные договоренности по военно-техническому сотрудничеству, по строительству железной дороги между городами Бенгази и Сирт, но эти контракты носили только перспективный характер. Да, железную дорогу уже начали строить, но опять-таки - Россия еще не успела закрепиться в Ливии настолько, чтобы что-то там потерять. Более того, во время того визита Путина в Триполи был списан долг Ливии в размере 4 миллиардов и 600 миллионов долларов. Поэтому говорить о потерях России в Ливии - скорее, говорить об упущенной выгоде, а не о реальных потерях.
По словам тех же новых ливийских политиков, кое-что от России им, видимо, все-таки понадобится. Неслучайно Абдель Рахим Аль-Киб мне еще полгода назад сказал, что какие-то контракты с Россией, возможно, будут все-таки выполнены. Я так подозреваю, что речь, прежде всего, пойдет о военных контрактах, поскольку на вооружении ливийской армии стоит техника советского производства. Сейчас, во время передачи власти временному правительству тот же Мустафа Абдель-Джалиль объявил о том, что многие проблемы - в первую очередь, с безопасностью - не решены, а это означает, что ливийцам потребуется оружие, не обязательно новое. Им не нужно будет современное вооружение, скорее, понадобится легкое стрелковое. Насколько мне известно, ливийской армии очень нужны вертолеты, в том числе для того, чтобы контролировать свои внешние границы, особенно это важно на юге, где очень нестабильно. Вполне возможно, что те же российские вертолеты, которые хорошо показали себя еще в Афганистане, для таких целей ливийцам понадобятся.