Умная и тонкая работа, Серенада поражает сразу двумя не противоречащими друг другу вещами: технологической красотой, обусловленной великолепной режиссурой с точки зрения распределения ролей между инструментами, и откровенностью музыкального высказывания, его направленностью на слушателя. Последнее редко ассоциируют с более поздним Шёнбергом, однако это как раз тот случай, когда автор говорит от первого лица, и конструктивизм некоторых частей органично вплетен в его монолог. Иными словами, Серенада вызывает целостное, неделимое наслаждение всем и сразу, хотя, конечно, требуется не одно прослушивание, чтобы оценить всю красоту этой музыки. Я бы также выделил организованность формы: крайние части произведения создают впечатление симметрии, а следовательно, появляется видимость четкого начала и конца; последняя часть как будто зеркально отражается в первой, хотя, конечно, в последней части присутствуют определенные изменения. Так или иначе, этот воздействующий зеркальный эффект - одно из самых больших чудес Серенады.
Я считаю, что в своей основе Серенада - лирическое произведение, окрашенное в темные, сумрачные тона, характерные для музыкального мира Шёнберга. Ее центром служит мрачная любовная лирика одного из сонетов Петрарки, которая исполняется бас-вокалом в четвертой части. Соответственно, от нее и доминантное настроение произведения. Впрочем, только этим дело не исчерпывается. Первая часть, марш, - это, конечно же, настоящий образец шенберговской экспрессии; она сразу же вовлекает в свой мощный эмоциональный круговорот, являя подобие карнавальной ночи, когда во всеобщем веселье перемешиваются самые разные звуки и мотивы. Неожиданно посреди действа возникает кокетливая, ластящаяся тема скрипки, подхватываемая кларнетом и вскоре тающая в свирепом рычании струнных, причем все это на фоне партий гитары и мандолины, создающих особого рода гул, принятый Яначеком за венское бренчание, - но это не простой гул, а отзвук маскарадной толпы, шум улицы, как я себе это представляю.
Вторая часть, менуэт, изобилует сарказмом, ее ядро - это язвительная пародия на танец, который возникает ближе к середине с гитарно-альтового остинато и даже рождает некоторые ассоциации с музыкой Шостаковича. Да и сама тема менуэта, которая звучит у кларнета, отличается определенной ироничностью, но более мягкой, не столь саркастически выраженной, возможно, благодаря нежному тембру самого инструмента.
Ближе к середине доминантное настроение Серенады становится более лирическим - первый "звонок" появляется в третьей части, Вариациях, с выразительной длинной кларнетовой темой в качестве смыслового центра. Четвертая часть - Сонет Петрарки - кажется наиболее хаотической и экспрессивной из всех, однако эта экспрессия, на мой взгляд, великолепно передает внутренние терзания лирического героя сонета. Ближе к концу, в последние 20 секунд, музыка несколько успокаивается, хотя зловещее настроение не исчезает.
Жемчужина Серенады, пятая часть под названием "Танцевальные шаги", снова начинается с карнавальных плясок, экспрессионистского напряжения, однако Шёнберг неожиданно переводит музыку в лирическое русло и делает это настолько бесшовно, что уже само ощущение этой бесшовности говорит о наступлении момента поразительной красоты. Вспыхивает изумительная, яркая, глубоко лирическая тема кларнета, поддерживаемая бас-кларнетом (то, как Шёнберг сочетает в этом фрагменте два инструмента, - предмет отдельного восхищения) и струнными, невольно напоминающая о лучших кларнетовых произведениях XIX века. Причем эта тема повторяется на протяжении всей части, а ближе к концу она прозвучит и у бас-кларнета, после чего музыка снова приобретает экспрессивный, бурный характер и приходит к резкому концу.
"Песня без слов", ставшая шестой частью, несомненно, является одной из самых красивых мелодий, когда-либо написанных Шёнбергом. Сумрачная, затаенно невротическая, она сначала звучит на скрипке под гитарный и бас-кларнетовый аккомпанемент, а потом перехватывается виолончелью и - еще позже - бас-кларнетом, которые еще более сгущают ночное настроение этой части. Пасмурность "Песни без слов" чем-то напоминает атмосферу второй части Концерта для девяти инструментов Антона Веберна, хотя последний, конечно, писал свою музыку совсем по-другому.
Последняя часть несет в определенной степени обрамляющую функцию (снова ощущение карнавальности, та же кокетливая тема скрипки из первой части) и создает ощущение симметрии, однако ближе к концу неожиданно и одновременно вспыхивают сразу две темы: лирическая кларнетовая из пятой части и "песня без слов". И сразу же после этого следует быстрый резкий финал в духе первой части. Конечно, невольно возникает вопрос, почему Шёнберг пошел на такой интересный ход. Интерпретации могут быть самыми разными, начиная тем, что композитор таким образом пытался сделать так, чтобы слушатели хоть что-то запомнили с первого раза, и заканчивая логикой развития самого произведения. Я все же думаю, что композитор перед концом Серенады еще раз подчеркивает мрачный характер лирики сонета Петрарки. У меня одновременное появление этих двух тем в разгар "карнавала" создает ощущение какой-то замкнутости и отчужденности на фоне "уличного шума" и кокетливых скрипичных мотивов.
Любопытно, что ни в одном из более поздних сочинений Шёнберга, которые мне известны, не создается такого эффекта личного присутствия автора, как в Серенаде. Которая, между прочим, была написана новым для того времени языком. Шёнберг не рвет с романтической традицией, сохраняет присутствие своего "я" в ней, но преподносит ее под совершенно другим соусом. В его шедевре 30-х годов - Скрипичном концерте - авторский голос будет уже не заметен, материи, существующие одновременно в многомерном пространстве, будут представлены там в чистом виде. Серенада - это, пожалуй, самое личное произведение композитора, приоткрывающее окно в его внутренний мир и заставляющее восхищаться не только этим миром, но и тем, как он был создан.