Николай Голышев: Работать я пошел тайком от отца, он считал, что я еще мал. Отлупил потом. В ремесленном училище меня поставили к токарному станку обрабатывать корпуса мин и снарядов. До сих пор помню: шпиндель, патрон, каретка, суппорт... Много нас таких было. В среднем 70 часов в неделю работали, по двенадцать в сутки. Конечно, бывало, кому-то плоховато становилось... В ремесленном я попал в хор, солировал высоким тенорком.
К концу 44-го снаряды "оборонительного" калибра уже не требовались в таких количествах, и нас решили переучивать на формовщиков и чеканщиков, потому что боялись - исчезнет знаменитое каслинское литье. Ведь мастерам, которые в молодости делали для Парижа Каслинский павильон, уже исполнилось по 60-80 лет. Начальником цеха у нас был Семен Михайлович Гилев, а его сын Саша учился со мной в одной группе. И с первого сентября 1945 года мы стали чеканщиками...
Неужели это тот Александр Гилев, который восстановил Каслинский павильон? Его внучка Ксения, один из ведущих специалистов по каслинскому литью, сейчас заведует отделом Екатеринбургского музея ИЗО?
Голышев: Ну да, Саша Гилев, он в Тагиле потом поступил в художественное училище. Еще с нами учился Миша Скулкин, выдающийся экономист, который одно время был ректором СИНХа. Его отец делал баяны и гармони, Миша умел играть и потому был самым популярным у девочек в нашей школе.
Ремесленное училище Саша Гилев и я закончили с отличием. Мне присвоили пятый разряд из семи; мой отец - потомственный токарь, иначе мне было бы стыдно. Мы получили разрешение не отрабатывать три года после училища, и в 48-м я поехал в Новосибирск поступать в техникум. На экзамене мы сдавали плоскогубцы - делали их вручную из кузнечной заготовки.
В техникуме я пел в самодеятельности, занимался спортом. После концерта на 7 Ноября меня пригласил директор техникума: "Я заплатил деньги, будешь заниматься в музыкальной школе".
Зачем ему это?
Голышев: Наверное, понравилось, как я пою. Вот так широко тогда думали. В музыкальной школе я сделал первые шаги к академическому пению. Два года проучился, потом меня взяли в армию.
Прибыл я в Новосибирский гарнизон. Там на смотре армейской самодеятельности занял первое место. Ребята-срочники из ансамбля округа доложили начальству, что появился интересный паренек. И из политуправления округа поступил приказ: Голышева откомандировать для дальнейшего прохождения службы в ансамбль Западно-Сибирского военного округа.
Насколько ваша жизнь богата совпадениями: не случись на смотре этих ребят...
Голышев: Со мной еще и не такое бывало. В 52-м мы поехали в Москву, нас с товарищем прикомандировали к Сибирскому народному хору, чтоб мы помогали запевать на декаде сибирского искусства, одели в русские народные рубахи. Ребята нам дали свои штатские костюмы, чтобы патрулям не попадаться. И мы зашли в консерваторию на прослушивание. Я неожиданно понравился декану...
А вообще, отличался учебный процесс того времени от сегодняшней практики?
Голышев: Мы начинали с маленьких партий. Большую партию готовили год - именно столько требовалось на выучку, на впевание. Такой тогда практиковался ответственный подход к подготовке молодых кадров.
Нас воспитывали мастера. Мой профессор Ухов - мэтр, был сценическим наставником у Лемешева и Козловского. Дай бог каждому молодому баритону звучать, как его голос звучал в 80 лет, - у меня глаза на лоб лезли. Рука и голова тряслась, а голос был.
Как же он его сохранил?
Голышев: Это умение владеть голосом и беречь его. Вот Козловский был страшно режимным певцом, до неприличного. Как в анекдоте, знаете? Тенор устроился провести ночь с дамой, вдруг звонок, он берет трубку: "Что?! Когда? Спасибо!". Оборачивается к даме: "Дорогая, собирайтесь, у меня через месяц "Травиата"...
Василий Герасимович Ухов всегда соблюдал режим. Когда мы с Ниной поженились, я пришел к нему, а он со мной попрощался: "До свиданья, Коля, через месяц придешь, а пока ты мне не нужен. В брачный период голос ни в коем случае не используй, и обязательно сон после обеда". Он говорил: "Если ты изменишь голосу хоть раз - он тебе подкузьмит в самый неподходящий момент, и ты будешь сожалеть, что ему не потрафил".
И меня он к режиму приучил. Единственное, что я не соблюдал, - пил воду или молоко только из холодильника. Не могу я теплым напиться. И мороженое я всегда ем по полной - кусаю, чтобы ощутить вкус.
Вообще-то у меня полный диапазон баритона был по природе... Декан велел: как отслужишь - сразу приезжай, я возьму тебя в свой класс, а пока переводись в Краснознаменный ансамбль, я договорюсь. Мы тут же подъехали к Центральному дому Красной Армии. Нас взяли! Но только вышли - навстречу композитор Новиков, худрук нашего ансамбля: "Я полагаю, вы здесь прослушались? Но не думайте, что сюда попадете. Я позвоню начальнику округа, и вы прямым ходом уедете на Полярный круг дослуживать". Мы струхнули...
Так и не попал. И вместо трех лет я служил три с половиной: не было солиста на замену. Пока уже в сентябре не пришла телеграмма из Московской консерватории: "Должны приступить к занятиям. Ректор Свешников". Я с телеграммой побежал в политуправление. И тут же приказ на двоих - на меня и на Колю Козлова, чемпиона СССР по лыжам, который должен был в институт физкультуры поступать: "В связи с запросом учебного заведения немедленно направить по месту учебы". И в тот же день мы сели в поезд на Москву.
Но я не доехал, вышел в Свердловске, хотел к родителям съездить. На автобус не успел, переночевал у бывшей соседки по Каслям. Ее муж мне говорит: "Москва подождет, пойдем к моему товарищу, он работает в консерватории". Тот отправил меня к профессору Ухову... И ни в какую столицу я не поехал, а держал экзамены в Уральскую консерваторию.
Справка "РГ"
Николай Голышев - профессор Уральской консерватории, подготовивший более ста учеников. Народный артист РСФСР, учился у выдающегося оперного певца Василия Ухова, который пел с Баттитини и Шаляпиным. В репертуаре Голышева около 60 ролей. Вершиной его творчества считается Евгений Онегин, спетый мастером 276 раз. Впервые в этой партии он вышел на сцену Свердловского оперного театра, будучи студентом-третьекурсником Уральской консерватории. Звездную семейную пару Николай Голышев составил с примой Ниной Меновщиковой - единственной балериной Свердловского оперного театра, заслужившей звание народной артистки СССР.