Примерно год назад был анонсирован ваш роман "Хроники Раздолбая". Он вышел в свет?
Павел Санаев: Еще нет. Для меня это тяжелая работа - что-то писать. Не скажу пытка, но большое психологическое мучение. Мне по складу характера противопоказано этим заниматься. Я себя замечательно чувствую, когда снимаю кино. Это - мое, я в этом существую, мне это в кайф. Занимаясь кинокартиной, я могу работать по шестнадцать часов в сутки, не чувствуя усталости. А писать прозу - это для меня как тащить в гору нагруженную камнями телегу. Я и "Плинтус" так писал, и новую книгу. Только новая книга в четыре раза объемнее, отсюда и задержка по срокам.
Вы себя чуть ли не привязываете к компьютеру?
Павел Санаев: Именно так. Но я бы не стал заниматься этим самоистязанием, если бы мне нечего было рассказать. Я первую книгу писал по одной-единственной причине: мне казалось, что моя история может быть людям интересна. Хотя я понимал, что этого мало - вспомнить свое детство и переложить воспоминания на бумагу. И поскольку я учился на сценарном факультете ВГИКа, то уже знал, как выстраивать историю. Я понимал, что у меня в руках материал, который я не имею права оставить при себе или испортить неудачным изложением. Мне было важно им поделиться и сделать это в достойной художественной форме.
Чтобы изжить в себе эту историю, освободиться от нее?
Павел Санаев: Нет, история будоражила меня только в качестве исключительного литературного материала. Никакой "психотерапии" не было.
То есть никаких комплексов, сформировавшихся в детстве, вы не испытывали?
Павел Санаев: У меня были другие комплексы, не связанные с бабушкой. Меня, например, огорчало, что я очень худой. Чтобы изжить этот комплекс я пошел качаться в спортзал, и, согласитесь, это правильнее, чем приковывать себя к компьютеру написанием книги. Когда я писал "Плинтус", я думал только о том, как бы поинтереснее рассказать эту историю. Рассказать так, чтобы все ахнули. Никаких других задач у меня не было. С романом точно такая же ситуация. Я не считаю себя профессиональным писателем, который должен каждые пару лет выдавать "на гора" книгу. Для меня литература - это беременность. Была первая беременность - родился "Плинтус". Сейчас новая беременность - роман-дилогия "Хроники Раздолбая". Эта история представляется мне на порядок выше "Плинтуса". В повести была частная история одной семьи, а роман касается всех нас и той новой реальности, в которой мы живем уже более двадцати лет.
Роман автобиографичен?
Павел Санаев: В какой-то степени. Материалом служат разнообразные впечатления, встречи и общение с разными людьми, зарисовки, которые лет пятнадцать хранились в столе, дожидаясь своего часа. У меня нет графоманской идеи-фикс: все, что со мной было, обязательно излить на бумагу. Для личного удовольствия я эти два года с большей радостью снимал бы кино. Но поскольку роман, как я уже сказал, это беременность, то его надо родить, и я сижу, силком заставляю себя писать. Пока написана ровно половина.
У вас договор с издательством?
Павел Санаев: Да. Когда я его подписывал, меня спросили: какой объем? Я сказал: примерно пятьсот страниц. Они говорят: ну, это две книги. Действительно, пятьсот страниц - достаточно увесистый кирпич, который многих может отпугнуть. Поэтому лучше издавать двумя книгами. Тем более что сюжет истории это позволяет. Конечно, мне бы хотелось, чтобы эти две книги вышли одновременно и читатели прочли сразу весь роман целиком, но у издательства есть большое желание первую книгу издать нынешней зимой. Книжный рынок каждый год сокращается, и, к тому моменту, когда будет написана вторая часть, от него могут остаться рожки да ножки. Так что я иду издателям навстречу, и первая часть дилогии выйдет через два-три месяца. Называться будет "Хроники Раздолбая. Книга первая - Спор на балу Воланда". Книга фактически готова, осталось написать полторы главы. Вторая часть будет называться "Новый рассвет" и появится через пару лет, но это не страшно: сюжет первой книги будет законченным и ее можно считать самодостаточной. Хотя на самом деле это лишь предыстория, и самые главные события будут происходить в продолжении.
С момента выхода на экран вашего фильма "На игре" прошло два года. За это время вы что-нибудь сделали для кино?
Павел Санаев: Я подготовил проект, который мы с компанией "КАРО" готовим к запуску. Картина называется "Послезавтра умирает вчера". Это антиутопия по сценарию молодого автора, живущего в Казахстане. Я нашел эту историю в Интернете, причем абсолютно случайно. Начал читать. Одна страница, другая, третья... И чем дальше читал, тем сильнее меня затягивало... Я удивился, что в Интернете вывешена вещь такого высокого качества. Стал читать дальше, сказав себе, что если в конце автор вырулит на нетривиальную развязку, то вещь блистательная и надо будет этого автора найти. Автор вырулил - финал оказался неожиданным. Я нашел этого автора, договорился с ним о переработке повести в киносценарий.
Все ваши предыдущие фильмы - это боевики, триллеры. Вы хотите снимать только жанровое кино?
Павел Санаев: Да, мне это нравится.
Вам не хочется сделать что-нибудь в другом жанре, ну, скажем, в мелодраме?
Павел Санаев: Нет, только не в мелодраме.
Это вам не по силам?
Павел Санаев: Мне это неинтересно. Я не стремлюсь выпускать обязательно боевик. Вот, скажем, "Послезавтра умирает вчера" - это антиутопия. Но там есть и экшн, и элементы триллера, и любовная история. Экшн или триллер подразумевают наличие каких-то предельных состояний, выражаемых глаголами "вломился", "ворвался"... А мелодрама - это "вошел", "подошел"... Моему темпераменту больше соответствует первое. А, кроме того, хочется, чтобы картину посмотрели как можно больше зрителей. Вспомните советские жанровые фильмы, собиравшие безумную кассу. Один "Экипаж" чего стоит! Конечно, тогда условия были более благоприятными - никакой конкуренции. Как вы думаете, собрал бы "Экипаж" свои миллионы, если бы одновременно с ними в соседних залах шли "Звездные войны", "Челюсти" и "Терминатор"? . Я думаю, сборы были бы меньше минимум вполовину. А нам сегодня приходится конкурировать с Голливудом абсолютно на равных.
Российский боевик, вы считаете, в состоянии конкурировать с голливудским?
Павел Санаев: Да, я так считаю. Наша картина "На игре" - что она собой представляет как кинопродукт? Это молодежный боевик без звезд. Американский фильм "Команда А" с бюджетом сто миллионов и звездами собрал в нашем прокате ровно такие же деньги. "На игре" собрал три миллиона долларов в Китае, при том, что у китайцев действует квота, и они вообще берут в свой прокат ограниченное количество зарубежных фильмов. То, что в их прокат попала наша картина, означает, что какая-то американская осталась за бортом. Вот вам прямая конкуренция, которая показывает, что мы можем состязаться. Правда, голливудские картины смотрит весь мир, а наши попадают только на российский рынок, и это делает условия борьбы неравными. Поэтому они могут отбить сто миллионов, а мы при самом удачном раскладе едва возвращаем четыре.
Когда затевался "Последний уик-энд", варианты его сценария вы выкладывали в Интернете. Зачем вам это потребовалось?
Павел Санаев: Было не так. Мы запустили проект под названием "Экспедиция за фильмом" и выкладывали прямые репортажи со съемок. Потому что я понимал, что серьезных рекламных возможностей у меня не будет, и вообще был большой вопрос, выйдет ли картина в прокат. В начале съемок я заговорил с продюсерами про постеры, и они сказали мне: "Пашенька, мы снимаем двадцать пятую по счету картину, и ни одна из них в прокат не вышла, и твоя тоже не выйдет". Для них это было настолько очевидно, что они даже не заморачивались какими-то постерами, роликами... Но я очень хотел, чтобы фильм вышел в широкий прокат, и поэтому затеял на сайте "Рускино" рассказ о съемках. Этот сайт мы с моим товарищем из Оренбурга заранее создали, чтобы появилась площадка, где можно было бы выкладывать информацию о будущей картине. Это сработало. Нам удалось привлечь внимание к картине. Ее показали на закрытии Московского международного кинофестиваля. Потом мы с ней поехали в Светлогорск на международный кинофестиваль "Балтийские дебюты". Там нам дали приз за режиссуру. Алексей Рязанцев, директор компании "КАРО", увидев нашу картину, сказал: "Мы берем ее в прокат". После чего она вышла на ста двадцати копиях, что тогда было очень здорово. Сборы в семьсот с лишним тысяч в то время тоже считались хорошими.
Вы считаете, что освоили режиссуру?
Павел Санаев: Ее можно осваивать бесконечно. Когда вы, допустим, пишете повесть, вам нужно придумать сюжет, характеры, найти точную интонацию. Но прежде всего вам нужно научиться элементарно писать - складывать буквы в слова. В кино то же самое - прежде всего надо освоить киноязык. На первой картине я учился кинослогам: ма-ма мы-ла ра-му. В фильме "На игре" стал выражаться более или менее разнообразно. Теперь моя задача - научиться излагать историю с максимальной выразительностью. Вчера я посмотрел фильм "Безумный спецназ". Там есть момент, когда Спейси, съевший ЛСД, выбегает на наших героев с пистолетом и кричит: "Стоять!" А Клуни ему: "Брось пистолет". Тот сует пистолет себе в рот, словно хочет стреляться, и вдруг... попробовав его на зуб, говорит: "Я проголодался". И убегает искать чего-нибудь поесть. Что это было? Это была неожиданная поведенческая реакция. Придумать такую вещь гораздо сложнее, чем развести мизансцены и определить, где будет крупный план, а где - средний. Это и есть высший пилотаж режиссуры, и предела совершенству не существует.
Вы могли бы снять фильм, который вам самому как зрителю не интересен?
Павел Санаев: Нет.
А за хороший гонорар?
Павел Санаев: Нет, это все равно невозможно.
Кино - идеологическое искусство?
Павел Санаев: В значительной степени. Ты ведь своими картинами что-то капаешь зрителям на мозги. Поэтому должен думать о том, ЧТО ты капаешь, чтобы потом не было стыдно. Кино - это не только отражение реальности. Кино в какой-то степени формирует реальность.
А можно просчитать, чего хочет сегодня зритель? Или это можно только угадать?
Павел Санаев: Если бы это можно было просчитать, то все снимали бы только блокбастеры, а кинокомпании не попадали бы на гигантские деньги и не разорялись в одночасье. А с другой стороны, не становились бы миллионерами случайные люди, снявшие, скажем, "Паранормальное явление". Просчитать можно все, но дальше - лотерея. Хотя, конечно, есть некие вещи, по которым можно предположить, будет это кому-то интересно или нет. Это можно понять, например, по сценарию. Но дальше все опять непредсказуемо. Скажем, написана ироничная история, а режиссер не умеет передавать на экране иронию, у него все превращается в шутовство. Важно и то, в какой момент твоя картина выходит в прокат. Допустим, ты снял комедию, а до этого прошли подряд пять комедий, и люди хотят посмотреть фильм ужасов. Или, наоборот, ты выпускаешь фильм ужасов, а ими уже переполнен прокат, и зрителю хочется комедии. Просчитать успех на сто процентов невозможно. Но можно хотя бы чуть-чуть уменьшить риск провала. Если вы с дальнего расстояния стреляете в мишень, то вы можете попасть или не попасть, но вы хотя бы должны стрелять в сторону мишени. Если же вы стреляете в обратную сторону, то вы наверняка не попадете.
Сергей Снежкин экранизировал "Плинтус". Как вам его картина?
Павел Санаев: Она мне не понравилась. Фильм сделан без уважения к первоисточнику. Вы скажете, что автор всегда недоволен тем, как его книгу перенесли на экран или на сцену. Но по моей повести выпускались спектакли в Питере, Красноярске, Челябинске. Все они сделаны по-разному, однако же с уважением к литературной первооснове. А в фильме Снежкина бабушка умирает не потому, что у нее внука, а вместе с ним и душу отняли, воздух любви забрали, а потому, что ее хватил удар во время беготни вокруг стола. Это - моя первая большая претензия. Вторая претензия: почему единственный вменяемый положительный персонаж книги, Толя, в фильме стал конечным забулдыгой, с которым непонятно что делает рядом красавица Шукшина? Я, например, взял бы на эту роль странного, но интересного человека. Даниила Спиваковского, например. И было бы понятно - да, родители такого мужа не одобряют, но в нем что-то есть, и необычный выбор героини я могу понять и принять. А героине с таким "Толей", как в фильме, я даже сочувствовать не могу, она для меня реально дура, и я скорее ее родителям посочувствую. В финале мальчик, вместо того чтобы обрести счастье единения с матерью, переживает иные чувства - для него главными оказываются двадцать пять рублей, запрятанных у скончавшейся бабушки. Знаете, с такой режиссерской вольностью можно, экранизируя Анну Каренину, в финале отправить героиню не под поезд, а грабить банки.
Вы, кажется, сами писали сценарий по вашей повести и сами хотели снимать. Будто бы даже предполагалось, что ваша мама, Елена Санаева, сыграет бабушку главного героя.
Павел Санаев: Да, была такая идея. Но, когда стал известен бюджет, я понял, что реализовать этот сценарий все равно не получится из-за нехватки денег. Там были вещи достаточно сложные в постановочном отношении, которых нет в повести. А отказываться от всех придумок и всю историю снимать в квартирном интерьере, как получилось у Снежкина, мне не захотелось.
Книга "Похороните меня за плинтусом" стала бестселлером. Это, на ваш взгляд, чисто литературный успех или в нем перевешивает обывательский интерес к прототипам героев?
Санаев: Мне хотелось бы думать, что перевешивает другое. Не в обиду своим родственникам должен сказать: те, кому сегодня восемнадцать-двадцать, не знают, кто такой Всеволод Санаев. Они, к сожалению, имеют слабое представление и о том, кто такой Ролан Быков, пока им не напомнишь, что это Кот Базилио. Тем не менее у книги огромное количество молодых читателей. Значит, она чем-то их цепляет. Я думаю, они в ней находят немало такого, что происходило и с ними, когда им было столько же лет, сколько герою книги.
Вам не хотелось бы, чтобы все забыли, что вы - сын Елены Санаевой, что вашим отчимом был Ролан Быков, а дедушкой Всеволод Санаев, и воспринимали вас вне вашей родословной?
Санаев: Я, к счастью, не актер. Вот если бы я был актером, меня бы все время сравнивали с мамой, дедушкой, отчимом, и сравнение было бы не в мою пользу. Сложно быть актером лучше, чем Ролан Антонович. Но так как я выбрал другой путь, у меня нет по поводу моих знаменитых родственников никаких комплексов.