Поделиться
О первой части проекта "РГ" уже писала. Вторая его часть, посвященная "Трем сестрам", вышла вслед за ней и в двух своих томах представила легендарный спектакль 1967 года сразу на множестве уровней. В первый том вошли дневниковые записи, касающиеся самых ранний стадий замысла, беседы со студентами и актерами, записи репетиций, документы и приказы управления культуры, касающиеся разрешения спектакля.
Скрупулезность этой работы впечатляет. Вот, например, начало книжки, фрагмент из дневника Эфроса 60-х годов: он вспоминает свои впечатления от "Трех сестер" Немировича-Данченко во МХАТе, в частности, от марша, который и спустя 20 лет не могу слушать спокойно. И здесь же внимательный комментатор дает ссылку, в которой так нуждается сегодняшний забывчивый читатель: "В спектакле использовался марш К. Франца "Скобелев". При этом книжка (вернее, сразу две) сделана не академически сухо, но разыграна как живое, волнующее событие эпохи, со множеством репринтных и факсимильных вставок - от приказов комитета по культуре до репринта чеховской пьесы с записями и пометками Эфроса. Более того, комментарий, необходимое пояснение, хронология событий не отнесены, как бывает в академических изданиях, в конец книги, а встроены в ее естественное течение.
В этом глубокое понимание внутренней ситуации художника, умение скомпоновать документы так, чтобы захватить самое начало замысла, проследить все его этапы и дать представление о движении режиссерской мысли в контексте эпохи. Еще бы, ведь Нонна Михайловна Скегина была завлитом Эфроса на протяжении всей его драматической жизни сначала в "Ленкоме" и затем - на Малой Бронной. Она предлагает читателю стенограмму встречи секции критиков Ленинградского отделения ВТО (Всероссийского театрального общества) с Эфросом в 1965 году. Именно тогда, утверждает она, режиссер впервые публично сформулировал свой интерес к постановке чеховской пьесы. Уже в июне следующего, 1966 года Эфрос беседует с актерами "Ленкома" о пьесе. А потом в глубокий ход режиссерских размышлений о пьесе, найденных в его архиве, резко - как в жизни - вторгается репринт приказа Управления культуры Москвы о назначении Эфроса режиссером театра на Малой Бронной "в порядке перевода из Московского театра им. Ленинского комсомола". За этой сжатой фразой - трагическая история изгнания режиссера из театра, который он превратил в место паломничества, возглавив его в 1963 году.
История репетиций уже в театре на Малой Бронной начинается весной 1967 года. В контексте судьбы режиссера вовсе не умозрительно звучат слова, обращенные к актерам: "Ключ к пониманию "Трех сестер" лежит в том, что Чехов вечно жил в изгнании... И все творчество его родилось из чувства "ссыльности".
Ссыльными будут в этом спектакле все сестры и окружающие их офицеры. Это не будет некая абстрактная ссылка, а та конкретная, пережитая поколением эфрософских родителей, о которой стало непопулярно говорить в конце "оттепели". Сегодня трудно представить, насколько революционно звучали тогда его слова: "Чтобы Чехов со сцены звучал для современных людей не меньше, чем Радзинский или Розов... Это должен быть Чехов+мы".