И в Российской империи графом Валентином Платоновичем Зубовым, а затем и в СССР товарищем Сталиным институты искусствознания были открыты в те периоды нашей истории, когда Российская империя и Советский Союз начинали позиционировать себя как крупнейшие культурные державы, претендующие на серьезное мировое влияние. В ГИТИСе, где я имел счастье учиться, преподавали и историю театра народов СССР, и историю театра социалистических стран (то есть стран Центральной и Восточной Европы вместе с Китаем, Монголией и Вьетнамом, не говоря уже о Кубе), а кроме того мы достаточно подробно изучали и западный, и восточный театр. Наверное, поэтому я вполне уверенно чувствовал себя в любой стране, где всегда находились любители сценического искусства. И порой с гордостью за своих учителей рассказывал изумленным англичанам, например, об их забытых классиках первой трети ХVIII века, - некоторые о них не помнили вовсе, а другие удивлялись тому, зачем коммунистам знать, скажем, о Джордже Лилло. Но коммунисты считали, что они должны знать все, про всех и лучше всех. И это относилось ко всем сферам художественной культуры.
Не идеализирую советскую историю, а тем более советское идеологическое управление, вспомнишь - вздрогнешь. Было немало имен и явлений, о которых можно было упоминать только с добавление площадной брани, а некоторых не спасала даже площадная брань, и о них предпочитали умалчивать. Но знали - про всех. Пусть и с целью непрекращающейся идеологической борьбы с разлагающимся буржуазным искусством и империализмом как таковым.
Начиная с середины 1943 года руководство СССР готовилось решать судьбы мира. И именно поэтому развитие фундаментальной науки во всех областях знания, от ядерной физики до теории музыки, - было не менее важно, чем восстановление разрушенной экономики. Понятно, что идеологическая целеустремленность отделов ЦК КПСС диктовала актуализацию научных планов; боролись даже с покойниками, разделяя романтиков, к примеру, на революционных и реакционных, но, осваивая мировое пространство культуры, уже в советское время вырастали выдающиеся ученые, уже не получившие дореволюционного образования. Они создавали историю искусства - отечественного и зарубежного - и это были в высшей степени серьезные исследования, пусть и зажатые в рамки господствующей марксистско-ленинской идеологии. Они создавали целостную картину мира искусств, и это было огромным достижением национальной и мировой науки.
За прошедшие двадцать лет мы растеряли очень многое. У государства, которое никак не определится с отношением к своему имперскому прошлому, нет понимания - зачем ему нужны эти научные направления. И нужны ли вообще. Если современная Россия по-прежнему позиционирует себя как мировая культурная держава, с имперскими замашками или без оных, то ей необходима качественная, мирового класса искусствоведческая наука.
Для того чтобы вырастить новые поколения искусствоведов, необходимы не только сносное материальное содержание, но прежде всего масштабные научные проекты, которые могли бы объединить все поколения ученых. Именно в процессе амбициозных коллективных исследований, как правило, шлифуются настоящие искусствоведческие таланты. Не случайно еще при А. И. Комече, выдающемся ученом, который более десяти лет возглавлял Институт искусствознания, были начаты новые коллективные труды института. Их рождение определялось заказом Министерства культуры, но сам заказ этот тщательнейшим образом обсуждался в самом институте. Совершенно очевидно, что нам необходимо создать новую историю отечественной и мировой художественной культуры, ведь сегодня студенты по-прежнему учатся по советским учебникам. И даже лучшие из них устарели и идеологически, и методологически.
Для того чтобы решить эту проблему, необходимо значительное число исследователей, специалистов по разным эпохам и по разным родам и видам искусств, а специалистов этих, увы, все меньше и меньше. Нужна научная среда, где в режиме свободных дискуссий формируются контуры будущих проектов. По-другому - нельзя. По-другому появится либо полупублицистика (это в лучшем случае), либо откровенная халтура. А среда - это не сотня ученых, о которых мечтают радикальные управленцы, и даже - не восемьсот, коих мечтают сохранить робкие консерваторы. Это нечто большее. И по численности, и по качеству.
Я вовсе не идеализирую современное положение в научных институтах, которые занимаются искусствоведением, культурологией, материальным и нематериальным наследием - природным, рукотворным, устным. Их есть за что подвергнуть серьезной критике. Весь вопрос, с каких позиций и во имя чего. Их деятельность нуждается в серьезном осмыслении, а, возможно, и переосмыслении. Но это новое знание должно прийти после всесторонней профессиональной дискуссии. Ведь речь идет о национальном достоянии, которое востребовано и у нас в стране, и за рубежом.
Дискуссия, в которой приняли участие министр культуры Владимир Мединский, замминистра культуры Григорий Ивлиев, директор НИИ искусствознания Дмитрий Трубочкин, директор Российского института культуролог Кирилл Разлогов, - на сайте "РГ"