Поделиться
Родился он в рабочем поселке Тума Рязанской области, там же окончил школу и поступил на агрономический факультет Воронежского сельскохозяйственного института. Потом были кандидатская и докторская, руководство кафедрой генетики и селекции. Заметные ступени в биографии: декан биолого-почвенного факультета Ленинградского государственного университета (ЛГУ) и директор Биологического научно-исследовательского института ЛГУ. Но на пике своей карьеры Николай Васильевич покинул Ленинград и переехал в Минск, где с нуля создал Институт генетики и цитологии, который за короткий срок приобрел славу одного из ведущих генетических центров СССР. Выдвинутые Турбиным идеи стали рабочей программой для нескольких поколений ученых. Каким Николай Васильевич был в жизни и в науке , "СОЮЗу" рассказала его дочь Любовь Турбина.
Любовь Николаевна, в Москве в конце года прошло торжественное заседание, посвященное 100-летию со дня рождения вашего отца...
Любовь Турбина: Ученые России, Беларуси, Украины собрались, чтобы почтить его память. Академик Российской сельскохозяйственной академии и Национальной академии наук Беларуси, отец вошел в историю не только как большой ученый, но и как учитель с большой буквы. Среди его учеников 18 докторов наук и более 40 кандидатов наук, они успешно работали и работают не только в Беларуси и России, но и в других странах мира. Отец прошел путь от апологета Трофима Лысенко до его смелого оппонента, опубликовав "крамольную" работу "К вопросу о видообразовании" в Ботаническом журнале в 1952 году. В этой статье впервые подвергались серьезной научной критике взгляды Лысенко. Для папы, как я понимаю, это было время серьезных испытаний.
В 50-60-е годы в Академии наук Белоруссии начинается ускоренное развитие исследований в области естественных наук, для этих целей в Минск на работу приглашаются известные ученые из ведущих научных центров и университетов всего Советского Союза. Для руководства Институтом биологии АН БССР был приглашен мой отец. В 1953 году он избирается академиком АН БССР. Подъем генетической науки в Белоруссии связан в основном с его организаторской, научной и педагогической деятельностью.
Что для вашего отца Минск?
Любовь Турбина: Каждый город, где прошла какая-то часть его жизни, его очаровывал: Рязань, Воронеж, Москва, Ленинград. Но Минск выделяется, это для отца самое счастливое место, где наиболее полно реализовались его таланты и где его присутствие оставило очень заметный след.
В Минск Николай Васильевич приехал не просто компетентным ученым-биологом, он был человеком широчайшего кругозора, вполне соответствующим высокому званию академика любой академии мира. Ему было тогда всего сорок два года - возраст расцвета духовных и физических сил. Первоначально папа был директором Института биологии АН БССР, одновременно руководил кафедрой генетики Белорусского государственного университета. Следует отметить, что отец был не единственной "приглашенной звездой", в то время для укрепления и развития белорусской науки были призваны математики Н.П. Еругин, В.И. Крылов, Ю.С. Богданов, физики Б.И. Степанов и М.А. Ельяшевич. Тому, что в Минск высадился столь внушительный "десант" ученых, Беларусь обязана Антону Никифоровичу Севченко.
Расскажите, каким он был преподавателем?
Любовь Турбина: Папины лекции имели сумасшедший успех. Они собирали полные аудитории студентов и преподавателей разных кафедр. Слушателей привлекало не только яркое, образное изложение и талант лектора, лекции отражали дух времени, заражали увлеченностью генетикой, непримиримостью к узости и косности в понимании основных законов генетики. Лекции эти были подлинным событием в культурной жизни тогдашнего Минска. Из воспоминания Э. Рубинштейн: "Все девочки были в него влюблены - красивые резкие черты лица, чуть седеющие волосы. Читал увлеченно, темпераментно, доступно. Мы с восторгом внимали ему..." И мне довелось послушать несколько папиных лекций. Поразила бездна обаяния, артистизм, которым он заражал аудиторию. Знаете, аспиранты его уважали больше всего за то, что он не навязывал им свою точку зрения, позволял работать самостоятельно и делать выводы, опираясь на факты.
А каким ваш отец был вне работы, что любил, чем увлекался?
Любовь Турбина: Мне кажется, что именно в Минске он, наконец, смог повернуться к жизни во всех ее проявлениях. Они с мамой ходили в спортзал университета по субботам на так называемый "преподавательский волейбол", очень популярную игру в те годы. Заметим, что вместе с ними играл в волейбол и тогдашний аспирант Саша Адамович (так называла его мама), будущий знаменитый писатель, дружба с ним у родителей сохранялась до последних дней. Но полнота жизни в Минске включала в себя не только спорт. Еще в Ленинграде родители стали заядлыми театралами, и в Минске папа и мама сразу же пристрастились ходить в Белорусский Академический театр имени Янки Купалы. Кстати, спектакли игрались на белорусском языке, но это их не смущало.
А какие книги любил читать ваш отец в свободное время?
Любовь Турбина: У нас дома было принято чтение вечерами вслух. Читал папа блестяще! Выбирал сам, чаще других звучали Гоголь и Бунин. Мне почему-то особенно запомнилось чтение "Господина из Сан-Франциско". А еще папа любил Есенина, Лескова - за самобытное словотворчество, чутье к слову у него было отменное. В студенческие годы папа писал стихи, и сам Осип Мандельштам, который в эти годы был в Воронеже в ссылке, хвалил его поэмы о Гераклите и о княгине Ольге.
Разбирая папину библиотеку несколько лет назад, я была поражена разнообразием и широтой его интересов. Особую, возможно самую главную полку в его книжном шкафу составляли книги по философии, логике, букинистические раритеты, некоторые из которых были изданы еще в семнадцатом веке. Думаю, эти книги были приобретены и проштудированы отцом после того, как он осознал определенную ущербность своей научной и общекультурной подготовки. Ее папа ощутил еще в ЛГУ, где оказался среди старой, еще петербургской профессуры. И со свойственной ему страстью отдался чтению самому разнообразному, стараясь заполнить пробелы в своем образовании.
Я так понимаю, отец был увлекающейся натурой?
Любовь Турбина: Да, способность улавливать идеи, витавшие в воздухе и не ставшие пока еще "общим местом", была одним из его главных талантов. Я помню, как он увлекся английским языком. Неожиданно нашлась и учительница - природная американка, уже несколько лет жившая в Минске, Джэн Клавдиевна Курага-Скрага (фамилия по мужу). В Минске она оказалась в связи с замужеством. Занятия проходили в самой непринужденной обстановке. Дома непрерывно звучал голос Джэн Клавдиевны, записанный на магнитофонную пленку, - отец привез из Японии легкий переносной магнитофон, возможно, один из первых в Минске. Папа брился, одевался и завтракал под непрерывное бормотание по-английски, мама роптала.
Зато уже через пару лет папа смог поехать в Англию с чтением лекций в университетах на английском языке!
Вернувшись в Москву, отец скучал по Беларуси?
Любовь Турбина: Конечно, оказавшись в Москве, папа трепетно, с сердечным интересом слушал любые вести из Минска, переживал за судьбу Института генетики и цитологии и тех сортов тритикале (последнее папино увлечение!), работой над которыми были заполнены последние годы его жизни. Так случилось, что именно в Белоруссии прошло самое счастливое время в жизни нашей семьи.