Поделиться
Сборник включает материалы устных выступлений и публикаций режиссера, примерно с середины 1970-х годов до наших дней. Сюда относятся лекции Кончаловского для слушателей Высших сценарных и режиссерских курсов, мастер-классы, и другие публичные выступления. В сборник входят также материалы интервью, отдельные статьи, фрагменты эссе, главы из мемуарных книг режиссера.
Отрывки из первой главы:
…. Без учебы, за которой стоит мощная культурная традиция, не вырастают великие художники. Знания, передающиеся в поколениях, и есть культура.
Художник, освоивший эти знания, причастен культуре. Особенно это касается режиссуры. Я человек, так сказать, старомодный, и для меня чрезвычайно важна культура режиссуры. Речь идет, как я уже сказал, о традиции и культурных ассоциациях, чего нельзя не заметить в любом произведении искусства. Слушая Моцарта, мы улавливаем итальянскую оперу. Внимая Чайковскому, - любимого им Вагнера. Это не значит, что Петр Ильич у него воровал. Хотя "воровство" в этом случае возможно. Французский живописец Анри Матисс говорил: не бойся признаваться, у кого ты воруешь. Потому что все равно переплавляешь "ворованное" в свое.
Плагиат - вещь бесталанная, но артистическое заимствование именно переплавляет. Нужно, чтобы обретенное знание опиралось на твое собственное. Нужно владеть традицией. Иными словами - нужна культура.
Мы живем во времена, когда знать традиции не только нет необходимости, но даже вредно.
…..Сегодня очень часто, замечаю я с грустью, рыночная стоимость подменяет художественную ценность вещи.
И мы все больше обращаем внимание на денежную оценку произведения. Я принадлежу к другому поколению. Я убежден, что настоящее произведение искусства неповторимо, его нельзя продублировать. А то, что сегодня называют искусством, - Энди Уорхолл, скажем, - просто растиражированный предмет, продукт гениального маркетинга.
Сегодня можно воочию наблюдать большой разрыв между современным искусством и тем, какие требования должны быть реально, всерьез предъявлены к произведению художественного творчества.
Да, искусство может даже показать мне ужасные вещи, открыть невероятные бездны, угрожающие человеку. Таков Достоевский. Но Федор Михайлович говорил об этих безднах так, что читатель хорошо чувствовал его боль. Вот тут и возникало то, что я называю духовной красотой.
В произведении можно показать все, что угодно. Самые невероятные ужасы. Но если художник не дает этому этическую оценку, если мы не чувствуем его боли, то, на мой взгляд, перед нами не искусство. А нечто из другой области самовыражения.
Великий шведский кинорежиссер Ингмар Бергман, которого сегодня, может быть, и не так хорошо знают, одним из первых показал на экране чудовищное насилие. В его фильме "Девичий источник" (1959) три нищих пастуха насилуют пятнадцатилетнюю девушку, которая направляется в соседнее селение, чтобы отнести в церковь свечи. Эпизод невозможно смотреть без содроганий от ужаса. Но одновременно вы чувствуете, как больно самому художнику показывать все это. Вы испытываете ту же боль, а потом вы ощущаете, я бы сказал, жажду искупить совершенное преступление.
Вот это и есть искусство - гениальное сообщение чувства.
Чтобы зритель (или читатель) глубоко пережил сообщенное автором чувство, художнику нужно сделать свое произведение доступным для восприятия.
Спросим себя: чем отличается "Мона Лиза" Леонардо да Винчи от "Черного квадрата" Казимира Малевича?
"Мона Лиза" никаких специальных объяснений в момент восприятия не требует. Конечно, исследователь творчества Леонардо может написать тома на тему "Портрета госпожи Лизы Джокондо". Но когда человек смотрит на этот портрет, когда он смотрит на настоящее искусство, он не нуждается ни в каких теоретических объяснениях. В этот момент работает его чувственный аппарат.
"Черный квадрат" Малевича не вызывает у нас глубоких переживаний. Ну, может быть, мы чувствуем некий ужас, просто потому, что не понимаем. Когда я обращаюсь к искусствоведам, которые действительно любят Малевича, они очень серьезно и многословно начинают объяснять, что означает это изображение. А я спрашиваю у них: а если убрать все эти многословные и очень умные объяснения, что останется?
Ответа нет. Один из моих самых серьезных оппонентов в этом смысле - Дэмьен Херст, известный тем, что замариновал акулу в формалине и выдал за произведение искусства. Является ли это искусством? Искусство в этом случае - продать мертвую акулу за 12 миллионов!
Вот в чем разница между многими сегодняшними произведениями, которые опираются на большие деньги и невежество, и тем, что называю искусством я. Как правило, люди, которые покупают подобные творения, думают не о том, красиво ли это, а о том, во что они вкладывают деньги. Они инвестируют, зная, что купленное со временем вырастет в цене. Так используется человеческое невежество. Ведь король-то голый!
…Театр - это создание режиссера. Если нет режиссера настоящего, то театром может, конечно, руководить и артист, и народный артист, но это не театр. Театр должен иметь лицо. Поэтому, мне кажется, для театра всегда лучше, когда есть яркая режиссерская индивидуальность, пусть даже с перебором. Но тогда вы идете, зная куда, зная, что вы будете смотреть.
Теперь - к отличительным качествам театра. Театром, на мой взгляд, можно наслаждаться, будучи слепым.
Театр - выраженное словесными образами восприятие жизни.
Главное в театре - слово. Иногда, кстати говоря, оперу приятнее слушать, закрыв глаза, потому что смотреть на тучного актера, который поет арию Риголетто, сложно. Закроешь глаза - полное волшебство…