Поделиться
Автор "Любовного настроения" и "Падших ангелов" впервые вступил на территорию "экшн", сняв по собственному сценарию кино об Ип Мане - одном из наставников Брюса Ли, гуру китайских боевых искусств и основателе гонконгской школы кун-фу, ее особого стиля Кин-Чунь. В главной роли - постоянный актер Кар-вая Тони Люн ("Счастливы вместе", "Чунцинский экспресс"). Режиссер вынашивал картину с 1996 года и называет ее проектом своей мечты. Последние исправления в фильме неисправимый перфекционист, по сообщениям китайской печати, сделал за пару часов до ее январской премьеры в Пекине.
Сюжет, как всегда в фильмах этого жанра, сцепляют концертно поданные боевые номера. Ип Ман стремится объединить распавшуюся систему региональных школ боевых искусств и, чтобы доказать свою правоту, последовательно вызывает на бой лидера каждой из них. Наиболее душераздирающая сцена - как водится, в финале, когда против мастера сражается тайно влюбленная в него дочь его былого наставника (в этой роли Чжан Цзыи).
Картина, извините за тавтологию, картинна от первого до последнего кадра. Все композиции выстроены сочно и тщательно, как натюрморт, писанный маслом. Из людских фигур выкладываются прихотливые узоры на изысканно витиеватом фоне, все движения то замедлены рапидной съемкой, то разяще мгновенны. Звуковой фон фильма - симфония оглушительных шорохов и посвистов, и даже легкое движение бровей на каменном лице героя исторгает из фонограммы лавиноподобный гул. При этом Вонг Кар-вай верен своей фирменной цветовой палитре: в отличие от нестерпимой яркости его предшественников по "боевому жанру", краски фильма пастельны и напоминают старинную классическую живопись. Это фактически балет, а частично и опера, не случайно в титрах постановщика боевых фиоритур совершенно официально зовут хореографом. За боевую хореографию "Великого мастера" отвечал постановщик схваток в "Матрице" и "Убить Билла" Юэнь Ву-пин.
Серьезность фильма непробиваема. Актеры производят все действия с видом людей, осуществляющих историческую миссию. И ни грама юмора, иронии или, упаси бог, самоиронии. Все пронизано тяжеловесной красотой.
В Китае фильм немедленно стал хитом проката, на Берлинском кинорынке к нему повышенный интерес, в России картина стартует ровно через месяц после берлинской премьеры - 7 марта.
В контексте 63-го Берлинале Вонг Кар-вай ключевая фигура: он возглавляет жюри главного конкурса, и во многом от него будет зависеть судьба российской участницы - конкурсной драмы "Долгая счастливая жизнь" Бориса Хлебникова. Фестиваль ее показывает в субботу, это его второй рабочий день - и вновь, "болея" за очень сильный фильм, я вынужден напомнить о печальной закономерности, по которой свои главные козыри фестивали почти всегда приберегают ближе к финалу. Два года назад эту закономерность подтвердила судьба картины "Как я провел этим летом": работу Алексея Попогребского в Берлине показали, когда конкурс перевалил за половину, и она действительно взяла трех "медведей" - обоим актерам и оператору. Закономерность подтвердилась и в Венеции-2012, где, как я и опасался, провалилась показанная на самом старте "Измена" Кирилла Серебренникова. Очень хотел бы надеяться, что "Долгая счастливая жизнь" станет исключением из правила.
Для этого у нее есть все основания. Хотя конкурс на первый взгляд кажется сильным, она, думаю, не спасует. В отличие от ее героев.
Формально импульсом для Бориса Хлебникова и сценариста Александра Родионова был вестерн Фреда Циннеманна "Ровно в полдень" 1952 года, где герой, много сделавший для жителей городка, был ими малодушно предан. Перекличка названия с лентой Геннадия Шпаликова случайна: авторы имели в виду песню группы "Гражданская оборона". Сюжет, годящийся для российского "вестерна", аранжирован так, что выводит к темам психологического состояния общества - нестойкого, ни в чем не твердого, неуверенно импульсивного, на словах героичного, по факту - малодушного. "Долгая счастливая жизнь" могла бы стать началом долгожданной национальной самоидентификации: она о том, каковы мы сегодня.
Молодой фермер (Александр Яценко) вступает в схватку с коррумпированной местной властью: на его хозяйство кто-то положил глаз, и землю отнимают. Парень остается один на один с облеченными властью бандитами, и теперь ему надо отстаивать уже не обреченную ферму, а право считать себя человеком. Вот это одиночество в человеческой пустыне потрясает больше всего. К этому космическому ощущению режиссер заставит продираться через подробности самой что ни на есть приземленной жизни: детали фермерского труда, громадье вполне скромных планов, мелкие, но гнусные вылазки "захватчиков" и приметы того, как молодого хозяина земли "уважает народ". Хозяина - уважает, себя - как выясняется, нет. Важный герой фильма - природа русского Севера (снимали в Мурманской области). Одухотворенно снятая лауреатом Берлинале Павлом Костомаровым, она живет своей самостоятельной жизнью, уже вплотную подступая к разрушенному хозяйству и грозя его поглотить, как зарастают травой заброшенные могилы, - равнодушная к конвульсиям агонизирующего общества.
Хлебников любит работать в одной команде - в фильме снова снимались Александр Яценко, Евгений Сытый, Анна Котова. Вместе с новой картиной его предыдущие фильмы "Свободное плаванье" и "Сумасшедшая помощь" составят своего рода трилогию о трясине, на которой стоит нынешняя российская жизнь.
Жестко социален и фильм "За Маркса..." Светланы Басковой, показанный в первый день в "Форуме". У Басковой, которая до сих пор снимала шоковый, на грани скандала, "андеграунд", "самые грязные фильмы тысячелетия", репутация радикальнейшего из "альтернативных режиссеров". "Я пришла - и это другая культура", - провозгласила она в одном из интервью. "За Маркса..." - ее первая работа для больших экранов. Просмотр вызывает смешанные чувства. Это первое обращение постсоветского кино к теме агонизирующих профсоюзов и робких попыток рабочих организоваться, чтобы в стычках с новыми русскими капиталистами отстоять человеческие условия труда. Взращенная советскими реалиями, наивная вера пролетариев в классовые ценности схлестывается с абсолютным цинизмом полуграмотных "боссов" с их криминальными ухватками. Рабочие, по фильму, по-прежнему тянутся к "духовному": активно читают, увлечены мировой киноклассикой и сильно напоминают Селифана из "Мертвых душ", но не в книге, а в мюзикле, где он "Белинского и Гоголя с базара несет". Их сходки, их профсоюзные сговоры даны в стилистике картин времен "Ленина в Октябре". Примерно оттуда же взята карикатурность "буржуинов" с их провокациями, подкупами и заказными убийствами. Получился плакат, новые окна РОСТА - безыскусная идеология. Всем своим строем фильм отбрасывает куда-то в начало ХХ века, напоминая: близится семнадцатый год. Так как говорить о его художественных достоинствах и о мастеровитости его авторов невозможно даже по минимальному счету, интерес к ней Берлинале, по-видимому, надо считать чисто политическим.