Поделиться
Александр Михайлович, скажите, а почему Сергея Филина направили на долечивание в Германию? Ведь известно, что именно российские офтальмологи - Филатов, Федоров - были лидерами в офтальмологии. Хрусталик Святослава Николаевича не зря назвали "спутником" - он облетел весь мир. В вашем центре выполнено самое большое в мире число операций по пересадке роговицы...
Александр Чухраев: Я убежден, российские офтальмологи в состоянии помочь - и помогают - в подобных ситуациях. Это наша большая беда: мы не ценим то, что имеем, запросто сдаем свои, завоеванные позиции. Утратили самоуважение. К тому же мало кто знает о наших возможностях. Современная офтальмология достигла таких высот, которые даже невозможно представить не только человеку, далекому от медицины, но и многим коллегам.
Например?
Александр Чухраев: Оперируем вовсе без разреза, через мельчайший прокол. Применяются лазерные технологии, ультразвуковые, цифровые, ультрасовременные микроскопы. Не случайно каждый год только в наш центр и его филиалы обращаются за помощью и получают ее более трех тысяч зарубежных пациентов из Европы, Азии, Америки, Африки, Ближнего Востока. А наши специалисты в свою очередь приглашаются на консультации и проведение сложнейших операций в разные страны мира.
Так почему все-таки худрука Большого театра повезли в Германию?
Александр Чухраев: Не знаю. Наших специалистов не привлекали к лечению Сергея. Сыграло и то, что Филин - фигура значимая. О его трагедии писали все, и не один день. Хотя я считаю, что это не лучший способ помощи пострадавшему.
Нет в медицине границ. Тем более когда под рукой новейшие компьютерные технологии, Интернет. Вот недавно возникла такая ситуация. Поступил ребенок с опухолью единственного глаза - второй был ранее удален тоже по причине опухоли. Наши специалисты связались с коллегами в разных странах, чтобы вместе выработать тактику спасения зрения мальчику. И лишь единственный доктор из Японии в своей практике сталкивался с подобной патологией. Вместе с ним наши специалисты выработали тактику лечения. Глаз ребенку спасли. И это не что-то из ряда вон. Это нынешняя современная практика врачевания. Из наших операционных идет постоянная трансляция операций в различные клиники Москвы и всей России.
То есть пациента даже, скажем, из Тюмени вовсе не обязательно вести в столицу?
Александр Чухраев: Я бы не был столь категоричен. Ситуации возможны разные. В медицине, напомню, древнюю истину, несмотря на все протоколы лечения, индивидуальный подход прежде всего и лечить нужно не болезнь, а больного. Потому не надо пугаться, если пациент, посетив две-три клиники, идет в четвертую и лечится там. Это его, больного, право. И быть оно должно незыблемым. А вот врач, от которого пациент ушел, должен задуматься. И клиника, от лечения в которой пациент отказался, должна делать выводы.
А вот такая распространенная операция, как удаление катаракты. В Москве впечатление такое, что ее можно запросто удалить в любой офтальмологической лечебнице, которых в столице не перечесть. Между тем во многих регионах на нее очередь, растянутая на годы?
Александр Чухраев: Эти очереди порой не зависят от офтальмологов. В стране на учете по катаракте почти 3 миллиона человек. Каждый год делается 400-450 тысяч операций по избавлению от нее. Видите разницу между этими цифрами? Беда в том, что правила, которые устанавливаются страховыми компаниями, фондами ОМС, значительно разнятся между собой на территории Российской Федерации. Одни разрешают оперировать катаракту только с госпитализацией на стационарную койку, указывая сроки пребывания на ней от двух-трех дней до десяти. Другие разрешают проводить данную операцию и в условиях стационара, и в амбулаторных условиях. Третьи вносят различные ограничения по линзам, по расходным материалам, по стоимости операции.
Одна и та же операция в одном регионе стоит 38 тысяч рублей, а в другом - 7-10 тысяч. То есть и здесь мы в плену нелепых инструкций и рекомендаций, неизвестно кем придуманным. Не будь их, не было бы и этих безумных очередей.
А как же новые законы о медицинском страховании, об охране здоровья граждан ?..
Александр Чухраев: Как говорили древние: законы святы, а исполнители - лихие супостаты. Вот и ждем годами удаления катаракты. Операции, которые при современных возможностях длятся пять-семь минут, без разреза, без госпитализации.
Центр Федорова неплохо обновился за счет программы модернизации здравоохранения. Стоит это громадных денег. Отдача оправдывает такие вливания?
Александр Чухраев: Наша клиника теперь соответствует мировым стандартам. Удалось закупить более 300 единиц современной лечебно-диагностической аппаратуры. Отдача есть уже сейчас. Но волнует отдаленное будущее. Система финансирования научных медицинских центров должна отличаться от финансирования лечебно-профилактических учреждений. Ведь такие центры занимаются не только лечебной работой, но и фундаментальными исследованиями, созданием новых методов лечения и диагностики, медицинских технологий. И это должно быть законодательно закреплено.
У вас ведь огромный коллектив?
Александр Чухраев: Пять тысяч сотрудников от Хабаровска до Санкт-Петербурга. Мы же не только на Бескудниковском бульваре в Москве - у нас филиалы в 11 городах России. За прошлый год только в наших поликлиниках прошли обследование, получили лечение 1 миллион 300 тысяч человек. За это же время сделано 225 тысяч операций.
А число жалоб назвать можете?
Александр Чухраев: Не только жалоб. Но и разных обращений, пожеланий - их было меньше 30. Каждую разбирали. На каждую ответили. Если возникала необходимость, выезжали на место, откуда жалоба поступила.
Коллектив, который вы теперь возглавляете, очень не простой. Но судя по всему, вы в нем прижились?
Александр Чухраев: Тешу себя такой надеждой. Не так давно в нашем центре прошел вечер памяти Святослава Николаевича. Зал едва всех вместил. Для меня главным стало то, что вечер был доброжелательным. Нас всех объединял в тот день основатель центра, человек удивительный во всех отношениях. Святослав Федоров. Это был день, когда каждый как бы попросил у каждого прощения, был день примирения, объединения вокруг общего дела.
Считаете, что это важно - примирение, всепрощение?
Александр Чухраев: Убежден: в состоянии антагонизма нельзя делать дело, особенно если это дело - лечение пациентов, тем более спасение от слепоты. Просто мы, к сожалению, в последнее время утратили многие гуманистические постулаты. Агрессивны друг к другу, безжалостны. Медицина - отрасль милосердия, а оно с агрессией никак не сочетается.
Но с нею сталкиваемся постоянно...
Александр Чухраев: Это наша беда, от которой необходимо избавляться. Помните, одно время стало модным: роддом, благожелательный к ребенку. Не мог понять: неужели может быть роддом к ребенку недоброжелательным. Это же нонсенс! Любое лечебное учреждение априори должно быть доброжелательным к пациенту, независимо от того, в каком пациент ранге, какого он достатка. На первой встрече с коллективом спросил: кто у нас в центре главный? Кто-то ответил: теперь, наверное, вы, Александр Михайлович. Когда я с этим не согласился, назвали имя главного врача. К сожалению, не назвали действительно главную фигуру клиники - пациента. Он главный в лечебном учреждении. Иного не дано.