"РГ" публикует воспоминания чернобыльцев о катастрофе

 

 

 

	Авария на Чернобыльской АЭС

 

 

 

 

В этой роще березовой,

Вдалеке от страданий и бед,

Где колеблется розовый

Немигающий утренний свет,

Где прозрачной лавиною

Льются листья с высоких

ветвей, -

Спой мне, иволга, песню

пустынную,

Песню жизни моей.

Пролетев над поляною

И людей увидав с высоты,

Избрала деревянную

Неприметную дудочку ты,

Чтобы в свежести утренней,

Посетив человечье жилье,

Целомудренно бедной

заутреней

Встретить утро мое...

Николай Заболоцкий

1946 г.

Я спросил у чернобыльца Сергея Паскевича (он биолог, живет в Славутиче): "А березы растут в Чернобыле? Что-то я их на снимках не видел..."

Сергей ответил: "Березы растут. Много. Это же пионерное древесное растение, которое первым занимает пустующие территории..."

Значит, Заболоцкий и в этом не ошибся. В 1946 году только вернувшийся из лагеря поэт написал стихи, в которых не только прозрение грозящей беды, но и наиболее точное отражение чувств тех, на кого эта беда свалилась 26 апреля 1986 года.

Что я помню про этот день? На Урале, где я служил, голубела под солнцем талая вода, на северных склонах еще кое-где лежал снег. Вечером, чтобы скоротать время, включаю радиолу в ленинской комнате. Сквозь треск доносятся западные "голоса": "Чернобыль, Чернобыль..."

Сразу подумалось о ребятах, с которыми учился в Ташкенте на офицерских курсах: некоторые из них попали в части по охране АЭС. Кто-то, возможно, и в Чернобыль. Что-то там с ними сейчас?..

Караул спит, а я все слушаю радио и машинально листаю блокнот. Там была всякая всячина - от заданий по огневой подготовке и графика дежурств до стихов. И среди стихов - песня "В этой роще березовой...": "...Но ведь в жизни солдаты мы, / И уже на пределах ума / Содрогаются атомы, / Белым вихрем взметая дома..." И дальше - слова, обращенные к иволге:

Ты летишь над обрывами,

Над руинами смерти летишь.

Молчаливая странница,

Ты меня провожаешь на бой,

И смертельное облако тянется

Над твоей головой...

В это время эвакуировали город Припять, военно-транспортные самолеты перебрасывали полки химзащиты и гражданской обороны, в военкоматах выписывались сотни повесток офицерам запаса, и облученных пожарных везли в Москву.

Учителю нижнетагильской школы N 71 Ивану Манучаряну повестку принесли прямо на урок, который он вел в 9-м классе. "На следующий день - в военкомат, а через день - в поезд... В то время как раз ко мне в Тагил приехала мать - из Тбилиси, за три тысячи километров... Но надо так надо! Пришлось все бросать и ехать в Чернобыль..."

Эти воспоминания вместе с рассказами многих других ликвидаторов вошли в книгу "Чернобыль. До востребования...", которая вышла недавно в Екатеринбурге*. Ее составитель Николай Гощицкий, выпускник физтеха УПИ, в 1986 году руководил группой дезактивации. О Чернобыле написано немало честных книг, но кажется, что эта боль не может быть выговорена до конца. До сих пор много говорят о радиоактивном следе катастрофы, и куда меньше - о том, какой страшный след она оставила во многих тысячах семей.

Из письма в Чернобыль: "Я только теперь поняла, какие мы были глупые, как мелочно и недостойно внимания то, из-за чего мы так ссорились. Вот, кажется, встретимся теперь, обнимемся крепко-крепко - и позади останутся все обиды, все наше плохое... Береги себя, мой родной..."

Александр Чередник, инженер-изыскатель: "Когда я в Чернобыле стоял перед строем солдат, 18-летних ребят, и говорил, что нужны четыре добровольца, чтобы спуститься вниз на реактор - выходил весь строй!"

Татьяна Хмелевская, в Чернобыле - кухонная рабочая: "У меня стало плохо с ногами, и моя подруга Ольга говорит: "Послушай, с такими ногами ты долго не протянешь! Может, попросишь, чтобы тебя домой отправили?". Я даже вскочила с кровати: "Хочешь, чтобы мне звание дезертира присвоили? У нас в роду таких не было. Моя мама до Берлина в войну дошагала, а я только до Чернобыля..."

Евгений Зволев, в Чернобыле - командир отделения бетонщиков: "Призвался я в декабре 1986-го. У меня не было никакого внутреннего сопротивления по этому поводу. Опять я Родине понадобился, даже лестно стало: вот так, мол, без меня никуда!"

Воспоминания чернобыльцев невольно возвращают к стихотворению Заболоцкого, к его иволге в березовой роще. "Где ж ты, иволга, леса отшельница? / Что ты смолкла, мой друг?.."

Время в истории и поэзии течет, очевидно, совершенно по-разному. Иногда самые сильные строки о том или ином событии пишутся задолго до того, как произойдет само событие. И в этом одна из великих тайн высокой поэзии. Быть может, куда более сложная для постижения, чем бозон Хиггса и "черные дыры".

* "Чернобыль. До востребования..." К 25-летию события. Екатеринбург. Издательство "Гощицкий". 2011. 224 с. С ил.