Поделиться
Вы человек фантастической по сегодняшним временам судьбы: из глубокой провинции - до мировой известности. Как говорят, боженька в темечко поцеловал?
Анатолий Марчевский: В Советском Союзе, откуда я родом, такое было возможно.
Время было послевоенное, нелегкое. Рос я без папы. Мама мне каждый день давала 15-20 копеек на пирожки с повидлом, такие длинные по пять копеек. Деньги я в школе не тратил, копил на велосипед, он тогда рублей 45 стоил, целую зарплату. Когда мама нашла горсть копеек, скопленную за два года, конечно, расплакалась и добавила недостающие деньги. Я ужас как любил технику и новый велосипед тут же разобрал, а собрать не смог - лишние детали остались, подшипник никуда не влез. Сосед мне помог, показал.
Не было взрослых, равнодушных к детям. Из цирковой самодеятельности я ночью возвращался один, два километра по темным улицам - ни разу никто не обидел. Если кто-то встречался: "Мальчик, ты не заблудился, тебя проводить?"
В 14 лет я пошел в шахту - вагонетки чистить от породы. Мама болела, надо было зарабатывать. Там пыль - в метре человека не видно, и никаких респираторов. Два месяца проработал, потом два года черной слюной плевался, все в легких осело. Зарабатывал я рублей 60 - 70, на жизнь хватало.
Хотел попасть в автодорожный или радиотехникум. Все в радиоприемник заглядывал: не мог понять, кто это оттуда говорит. Потом его разломал, чтобы спаять свой, детекторный…
Но попал я в цирк. Позвали меня как отличника самодеятельности в киевскую группу "Цирк на сцене". Я подумал, что будет не хуже, чем в шахте, и зарплата 90. Половину маме отправлял. Она, слава богу, поправилась.
А как вы добрались до Парижа?
Анатолий Марчевский: Сначала нас проверяли на гастролях в Румынии и Польше. В Париже в 76-м выступали в громадном Дворце спорта на семь тысяч мест.
Это было непривычно для меня, зритель так далеко сидел, что я его почти не видел. Премьера прошла сложно. Одна, вторая, третья реприза - зал молчит. Ну, думаю, провалился и завтра меня домой отправят! Понимаю, что это, возможно, моя последняя поездка за границу. Ладно, думаю, скажу детям, что даже в Париже выступал. Во втором отделении я работал в своем ритме, появились аплодисменты, смех. Я удивился: ой, думаю, может, и не отправят завтра домой? И тут рев, я семь раз выходил на комплимент! Мысли в голове: чего молчали-то, меня чуть кондрашка не хватила? 105 рецензий за два месяца - я их все сохранил. В Аргентине наши гастроли имели большой успех, в последний день дети выбежали на манеж с гигантским сердцем из цветов…
Обожали вас зрители?
Анатолий Марчевский: В Одессе в финале программы стою на комплименте, в манеж бросают конфеты, апельсины, монеты. Вдруг - бух! - золотые часы и гюйс (матросский воротник). Зал взревел: гюйса лишиться - как оружие потерять. Униформе я сказал, чтобы цветы, конфеты и апельсины забрали себе, а часы и гюйс принесли в гримерку. Я аккуратно все сложил. Через пару дней приходит ко мне матрос лет 22-х: извините, говорит, это я бросил. Я ему: спасибо, не волнуйтесь, все в сохранности. А он: нет, не надо, вы мне вернули цирк, детство вернули, а за гюйс я уже на гауптвахте отсидел. Пожалуйста, возьмите себе на память, я буду счастлив, что вы носите мои часы. И мы обменялись часами.
Много писем приходило от зрителей. Одна женщина писала: "Я лежачая больная, но, когда по телевизору показывают вашу программу "Все любят цирк", я встаю и хожу по комнате. Врачи это объяснить не могут. Я вас прошу: показывайте почаще передачу "Все любят цирк", я хочу ходить".
Когда я работал в цирке на Вернадского, пришло письмо от студентки МГУ: "Я пишу вам не для того, чтобы получить автограф. Два года назад я осталась одна, умерла мама. Однокурсники пытались меня развлечь: водили в театры, в кино, на танцы, но мне просто не хотелось жить. Когда они насильно затащили меня в цирк, я засмеялась впервые за два года. Я увидела друзей, мне захотелось жить. Спасибо вам за ваше искусство".
Вот для этого мы работаем. Цирк - это позитивное искусство. По радио, в газетах, в телевизоре только и слышно: застрелили да убили. В театре и то Дездемону душат. А у нас слезы - только от радости.