Ему удавалось то, о чем другие моги лишь мечтать в счастливых снах. Ну не было в истории этого редкого вида человеческой деятельности такого, чтобы нелегал, в данном случае советский, стал в 1950-х послом Коста-Рики в Италии, Ватикане, Югославии. А до того была долгая охота за Троцким в Латинской Америке - малоизученная, в том числе и разведкой, территория, которая усилиями Григулевича превратилась для него в родные пенаты. В военные годы его подпольная группа взорвала с десяток судов со стратегическим грузом, так и не доплывшим из Аргентины до фашистской Германии. Или вспомним выступление посла Теодора Кастро с гневной обличительной речью против СССР на Генассамблее ООН в Нью-Йорке. Да такой, что даже глава советской дипломатии Вышинский при всех прочих отозвался о нем, как о хорошем ораторе. А посол Теодор Кастро, он же нелегал "Макс", был награжден орденом Мальтийского креста и пользовался полным доверием государственного секретаря США.
Еще неизвестно, до каких высот ему было дано дойти - дослужиться, он был недосягаем для чужих контрразведок, если бы не странная директива, внезапно пришедшая в 1953-м из Москвы. Центр приказывал срочно бросать все и возвращаться на Родину. Что Григулевич и сделал вместе с женой - мексиканкой Лаурой и полугодовалой дочкой Романеллой, которую, по преданию, привезли в СССР в корзиночке.
И что оставалось делать? Пусть и в столице, с любимой соратницей по жизни и по разведке женой Лаурой, не говорящей по-русски, и с крошечной дочуркой, переброшенными волею не судьбы, а больших чинов в совсем иные края. Он был оторван от знакомой среды, от блестяще освоенной профессии. В определенной степени ему высказали недоверие, когда в 1956-м отношения с разведкой были официально завершены.
Другой, да почти любой, впал бы в транс, был бы ошарашен, может, и проявил пристрастие к пагубному алкоголю, как это случалось у сбегавших в Москву наших верных агентов, правда, иностранных. В 40 лет Иосифу Ромуальдовичу Григулевичу пришлось начинать все заново, в незнакомых условиях - жизненных, политических и даже климатических.
Но Григулевич продолжал, как всегда, адски трудиться. Он написал более 30 книг, которые сегодня назвали бы бестселлерами, множество научных трудов.
И тут, знакомое до боли явление: люди науки и литературы заворчали, забеспокоились. Неизвестный чужак вдруг вторгся в заповедную в советские и не только годы область - и как развернулся! Сразу же были вброшены слухи, будто одному человеку такое не под силу, на Грига трудится фабрика наемных ученых. Впрочем, чему удивляться. Мало кто умел вкалывать, как вкалывал он.
Постепенно, однако, к новичку привыкли. Его кандидатская, потом докторская диссертации были восприняты уже как должное. А затем бывший нелегал был избран членом-корреспондентом АН СССР. Ему не накидали черных шаров, как это принято. Уважение было завоевано. И не только исследованиями Латинской Америки, историческими работами по Ватикану - кому, как ни ему было разобраться в сложнейшей теме - но и самим обликом автора. Он обезоруживал дружелюбием, добродушием. Умел сходиться с людьми, появлялся где-то и превращался самым естественным образом в душу всей честной компании.
Возможно, думаю я, все это от разведки? Или от интеллигентности? А может, был у Иосифа Григулевича дар божий?
Наша встреча с дочерью академика, Надеждой Иосифовной Григулевич, помогла найти ответ на многие вопросы, которых, что вполне понятно, в биографии Григулевича полно.
Да, если с жизнью "после" все понятно, то, вот, с "до" и "во время"… Например, главный для меня вопрос: почему безупречно успешного разведчика отозвали?
Надежда Григулевич: Умер Сталин, и отозвали если не всех, то очень многих. В том числе и отца. Понимаете? Попал под кампанию. Другой причины неизвестно.
- Это было бегство?
Надежда Григулевич: Никакого бегства. Из Рима - в Австрию, где маму какая-то женщина повела по магазинам: купили таз, чтоб меня купать, две кастрюли и еще чего-то там. Вот и приехали с этим из-за заграницы.
- Мама была мексиканка, но вы же родились не там? Посол Теодор Кастро жил в Италии? И как вас перевезли в СССР? Что-то очень уж смутно относительно корзиночки.
Надежда Григулевич: Отец добился ранга посла, да его клеймил Вышинский. Но это же взялось не с неба. Мало кому из дипломатов такое удается. Успевал работать в библиотеках Ватикана. Иначе откуда бы родиться в 1957-м книге "Ватикан - религия, финансы и политика"? Написал ее уже здесь, и она стала кандидатской. Сейчас к ней начали постепенно возвращаться, там есть все о Ватикане. Представьте, разведчик - нелегал, дающей стране множество и множество секретнейших сведений, еще и работает в библиотеке. Он стал чуть не дуайеном латино-американского дипломатического корпуса.
Григулевич, между прочим, об этом как-то мало говорят, приложил руку и добыче секретов атомной бомбы. В таком случае, согласитесь, что такой человек мог многого достичь.
Мне обидно, что почти никак не озвучивается его работа во время войны в Аргентине. Создал боевую группу подпольщиков. Они взорвали около десяти немецких танкеров, перевозивших стратегическое сырье - селитру - через Испанию в Германию. Они взрывали эти транспорты в море, а завершилось тем, что аргентинцы вообще закончили возить в Рейх селитру.
Риск был огромный. Одному из подпольщиков оторвало руку, могли в любой момент арестовать. Но он подбирал народ так, что среди них не могло быть предателей. И делалось это все не на родной земле, не дома на своей территории, а в далекой чужой стране, к нам враждебной. А отца не признали участником войны. И воинского звания у него не было. Но Григулевич этим не был никогда озабочен. Помог Павел Георгиевич Громушкин.
- Царство ему небесное. До чего светлый человек. Прекрасный художник. Разведчик, изготавливал документы всем нелегалам - от Николая Кузнецова и до Абеля. Он помогал многим. Сколько, помню, сил приложил, чтобы издать альбом работ Абеля.
Надежда Григулевич: Видите, есть же люди. И Павел Георгиевич Громушкин озаботился: почему? Он ходил, добивался, его выгоняли из кабинетов, а он возвращался. И тогда официально признали и отца, и маму участниками Великой Отечественной войны, потому что она во всем этом еще как участвовала. А у отца не было орденских планок, он никогда ничего не носил.
- Носить было что?
Надежда Григулевич: Было. Начиная с Мальтийского Креста. Он сейчас в музее недалеко от Москвы.
- Корзинка, в которой вас привезли не там же?
Надежда Григулевич: Далась всем эта корзинка. Не было ее. Меня привезли в коляске, тогда в СССР невиданной, с отстегивающейся частью, где и лежал младенец. Но если нужна байка, пожалуйста. В аэропорту, рассказывает мама, нас встречали. И так все были возбуждены, так заболтались, что при посадке в авто вдруг выяснили: младенца нет. Оказалось, что два чемодана - это все, что захватили, и меня в отстегнутой с ручками частью коляски случайно бросили в багажник. Хорошо сверху ничего тяжелого не поставили. Я, говорят, спокойно себе спала. И тут же нашли.
- Как вас все-таки звали?
Надежда Григулевич: Родилась в Риме, и отец назвал меня Романелла - от Рима. Когда приехали, народ быстренько окрестил меня Ромашкой. Потом отец понял, что Романелла Иосифовна для здешних мест - это круто, и назвал меня в честь мамы - Надеждой.
- А что с покушением на Тито?
Надежда Григулевич: Он был послом, он мог находиться рядом. Но это все из той же серии - это было не его. Знаю, что Судоплатов и Эйтингон были категорически против, чтобы этим занимался Григулевич. Не тот это человек. К счастью, не состоялось.
Вторая мировая началась в 1936-м в Испании
Надежда Григулевич: Нет, я хотела бы об ином: в разведке работало удивительное поколение, и то, что в нем были такие люди, именно не человек, а люди, конечно, неслучайно. Они - люди идеи, сформировавшей моего отца, его соратников.
Можно говорить, будто идея - коммунистическая, но мне кажется это не совсем правильно. Скорее, пусть и звучит несовременно, это идея справедливости, справедливого миропорядка. Мальчик Иосиф Григулевич в десять лет познакомился со всей мировой классикой, это, понятно, от Господа Бога. Папа учился в литовской гимназии (бывшем русском реальном училище) в Паневежисе с великолепной библиотекой, где была не только литература, но и произведения Маркса. Он сидел и читал все подряд сутками напролет. Учитель попросил привести библиотеку в порядок, но порядок - немножко не по его части.
А дальше вся молодежь ушла в революцию. Иосиф Григулевич был одним из комсомольских руководителей Западной Белоруссии и Литвы. Они с семьей переехали в Вильнюс, и кто-то на него настучал, когда они с друзьями расклеивали прокламации. И - литовская тюрьма. Оттуда все и пошло. Мать, горячо им любимая, не выдержала, переживала. Она умерла, не дожив и до 50, и папа подписывал все свои книги "Лаврецкий" - ее девичья фамилия.
Дальше он уехал в Аргентину к отцу, там осевшему. А потом была война в Испании. Некоторые серьезные исследователи считают, что Вторая мировая война началась не в сентябре 1939-го, а еще в 1936, в Испании, с войны гражданской, что во многом справедливо. Звучит несколько вычурно, однако вся прогрессивная молодежь мира, все лучшие уехали туда, сражаться против Франко.
И Григулевич, буду называть отца так, поехал в Испанию: из Аргентины, сам, через Париж. Поверьте, вопреки тому, что вы, возможно, читали, никто его туда не посылал. Формировались добровольческие отряды, они сражались за Республику. Отсюда и многие знакомства отца.
- В том числе и с разведкой?
Надежда Григулевич: Прежде всего, с интеллигенцией. Он работал переводчиком.
- Говорил на многих языках?
Надежда Григулевич: Тогда еще нет. Хотя, как и многие уроженцы Литвы, на разных - естественно, помимо литовского, русский, польский, и, понятно, родной - караимский.
- Караимы - народ живущий по всему миру. Самая большая группа в Литве, в Тракае их своеобразная столица.
Надежда Григулевич: Отец гордился тем, что он караим, у него в советском паспорте так и было записано. А в школе, помимо четырех языков учил немецкий, древние языки. Остальные, включая испанский, итальянский, английский, французский выучил позже, что совсем не значит, что они приходили сами собой.
- Готовый кадр для разведки.
Надежда Григулевич: Вы все о своем.
- Но давайте потихоньку перейдем и к этому. Связи завязались в Испании?
Надежда Григулевич: Именно там, а все разговоры о том, что он разведчик чуть не с пеленок - спекуляции. В Испании были лучшие силы советской разведки - Эйтингон, и знаменитый Орлов, который потом ушел на запад. Орлов и стал непосредственным начальником Григулевича.
- Сколько же народа начинало у Орлова.
Надежда Григулевич: Меня удивляет другое: скольких же людей находили на улице, и они становились теми, кем становились.
- Меня - поражает иное: Орлов ушел, а многие к нему - с уважением.
Надежда Григулевич: Он дал слово. Никого не выдал, хотя потом, после смерти Сталина написал книгу - она одна из лучших, потому что в ней нет злобы, написана отстраненно.
- А ваш отец, судя по всему, отзывался об Орлове хорошо?
Надежды Григулевич: В высшей степени. Он им восхищался. И что здесь удивительного? Та эпоха дала такие вот личности. Есть ли они сегодня? Приметил отца Орлов, оттуда пошло, этим определяется вся его жизнь. Основная идея - борьба с фашизмом.
- И приходилось устранять в Испании некоторых, тех, что были близки к троцкизму.
Надежда Григулевич: Не лично, конечно. А как у нас во время гражданской? И в Испании шла настоящая гражданская война. Ничего страшнее нет и быть не может. Наверно, что-то такое у отца и было, приходилось. А как иначе? Я лично знала людей, чьих родителей франкисты заживо закапывали в землю.
Самая трагическая страница жизни
- Как вы думаете, почему ваш отец, хорошо знавший Орлова, слава Богу, не пострадал? А ведь у многих не обошлось. Абеля - Фишера, к примеру, выгнали из органов и, считалось, повезло, потому что других … А ваш отец вскоре после поражения в Испании участвовал в операции "Утка" по уничтожению Троцкого.
Надежда Григулнвич: Документы того дела по-прежнему закрыты. Полагаю, эта операция - самая трагическая страница в его жизни. И, к счастью, ничего у них тогда не вышло.
- Но не по вине вашего отца. Он себя там проявил достойно.
Надежда Григулевич: Не знаю, по чьей вине. Но результата не достигли. Хотя, сколько уж на Троцком было крови… Троцкий свое получил бы все равно. Но я бы попросила прощения у внука Троцкого Севы - ему пришлось тяжело. У Григулевича были трагические моменты в жизни, и, думаю, это расплата как раз за то покушение. И, наконец, найденные в немецких архивах документы подтверждают: Троцкий вел переговоры с фашистами. Факт налицо, и я пытаюсь объяснить, почему покушения на Троцкого проходили в 1940-х, в канун войны. Были у него соратники по всему миру, он обратился к немцам. Все это к тому, что и операция была затеяна как раз в тот период. Долго тянулась история - Скандинавия, Турция, Мексика. Хотели устранить его где-то в другом месте. А получилось, что пришлось пересекать весь земной шар - до Мексики. И иметь дело с ненадежными людьми - мексиканцами, да еще с художниками.
- Типа великих Сикейроса и Риверы. А с Меркадером, которому это удалось, ваш отец был знаком?
Надежда Григулевич: Конечно. Хотя познакомились уже потом. И я его видела. Две разные оперативные группы, которые по всем законам жанра не имели права знать друг друга. Отец жалел Меркадера: двадцать лет за решеткой. И, как сильная личность, тот в тюрьме не потерялся. Выдержал все пытки, а пытали его поначалу каждый день. Ничего и никого не выдал.
- Ваш отец был послом Коста-Рики, наверняка, не самым бедным "латиноамериканцем" в Риме. Может, что-то, припасенное на черный день, было прихвачено с собой, привезено?
Надежда Григулевич: Вы это с точки зрения современного человека. Это же были другие люди. Когда 1990-е в нашем доме появилось высокое начальство по той, прежней профессии, гости испытали шок. В квартире не обнаружилось ну ничего ценного. Даже когда отец пошел работать в Академию, и финансовая ситуация изменилась, он стал писать книги, то разговора о каких-то покупках не возникало. За всю жизнь он купил в дом большой стол для работы и стулья: пошел в ГУМ, а там какая-то дама, небывалая тогда история, отказалась от гарнитура. И десятилетиями за этим удобным раскладным столом он писал свои книги. Даю вам слово: все, больше ни одной вещи в дом. Его это не интересовало.
Как отец выжил? Удивляются: как ему удалось столько достичь? А какая почва была у генералов Судоплатова и Эйтингона, которые сидели в тюрьме? Или у тех, кого расстреляли? Среди них были и друзья отца.
- Вы не считаете это свершением? Потерять не по своей вине связь с делом, которое блестяще знал и которому был верен. И подняться на новые высоты.
Надежда Григулевич: Отец такой не один. Сколько отсидел другой выдающийся разведчик Дмитрий Быстролетов? И оставил после себя тома книг. Григулевич, не самый глупый человек, понял, что его не поставили к стенке, не посадили, оставили в покое. Ведь за что Эйтингона и Судоплатова посадили как раз в 1953-м?
- Скорее за Берию. Ваш отец его не знал?
Надежда Григулевич: Я не в курсе, кого он знал, кого - нет. Знаете, в чем подвиг? Каждому человеку, ну, почти каждому, даются какие-то способности. И ему данное Григулевич использовал на 1000 процентов. В жизни у него ничего не было - никаких хобби, развлечений. Разве что собирал марки. Я помню только согбенную спину и его пишущего, вы сейчас случайно правильно показали, именно от руки. А отдых - это чтение, та же работа. Нет, была отдушина - говорил по телефону. Если ехал "отдыхать", значит в руках огромный чемодан с книгами и рукописями.
- А как приспособилась к этой ситуации ваша мама? Пусть и соратница, красавица, разведчица. Но каково было мексиканке Лауре, попавшей в далекую холодную страну. Она начала русский с нуля?
Надежда Григулевич: Хотя знала много языков, только не русский. Но выучила. У меня были русские няни, приходилось. Сказать, что она тут прямо радовалась жизни, не могу. Работала: переводила, преподавала. Однако всю жизнь посвятила отцу, не работала на все 200, как я.
- А вы работаете?
Надежда Григулевич: Работаю в Академии наук, преподаю, долгий список, не буду всего оглашать.
- В разведку не пошли?
Надежда Григулевич: Меня туда не приглашали. Хотя мы, дети разведчиков той поры, орешки крепкие, друг с другом знакомы, дружим, иногда в определенном месте встречаемся. А мама - талантливая - жила ради отца. Да и я маленькая сильно болела. Нам помогали. В Советском Союзе были соседи - и наша соседка Вера Федоровна, увидев маму, поняла, что та без нее просто пропадет, отец-то только работал и работал. Мама не понимала, как это - что-то "достать"? А соседка "доставала".
В лихие девяностые, когда отца уже не было в живых, Служба внешней разведки тоже была в непростой ситуации. Но все-таки они находили возможность помочь маме, как ветерану разведки. За что наша семья им очень благодарна.
А отец не выживал, он жил полной жизнью. Кстати, прошло несколько десятилетий после возвращения, и он начал встречаться с молодыми представителями своей прежней профессии.
- Уверен, ему было о чем рассказать.
Надежда Григулевич: Было.