Поделиться
- Сергей Леонидович, ситуация на Северном Кавказе на момент начала второй чеченской кампании была тяжелая...
Сергей Бабкин: Ситуация была крайне тяжелая. По Хасавюртовским соглашениям Чечня получила фактическую независимость от России. Федеральные органы государственной власти на ее территории не действовали. Казалось бы, Чечня добилась того, за что воевала, - независимости. Но вот тут-то ничего и не получилось.
Центральная чеченская власть была скорее номинальна, чем реальна. В республике действовало простое правило: у кого больше стволов, тот и прав. Республика фактически превратилась в криминальный анклав, на территории которого не работали вообще никакие законы. Туда в массовом порядке бежали различные преступники со всей России - и находили там убежище.
Процветали похищения людей и работорговля. Сотни людей во всех регионах России насильственно захватывали и переправляли в Чечню. Затем за них либо требовали выкуп, либо превращали в рабов. Республика становилась рассадником мирового терроризма. Известный террорист Хаттаб организовал лагеря подготовки боевиков, там планировались различные теракты, которые потом осуществлялись в России.
На этой почве пышным цветом расцвел ваххабизм, который под лозунгом создания халифата привел к попытке распространения этих порядков за пределы Чечни, на весь Северный Кавказ. Вооруженные отряды боевиков вторглись в Дагестан и попытались взять его под свой контроль. Терпение федеральных властей истощилось. Так началась вторая чеченская война.
- А чеченцам нравились такие порядки?
Сергей Бабкин: Большинству совсем не нравились, но им просто некуда было деваться. Но в Чечне были и реальные силы, которые пытались противостоять этим порядкам. В первую очередь это группы, подконтрольные Ахмаду Кадырову и братьям Ямадаевым. С самого начала кампании федеральные власти взяли курс на сотрудничество с ними, и это решение способствовало успешному выполнению поставленных задач.
- Какие задачи стояли перед федеральными войсками в Чечне?
Сергей Бабкин: Первейшая - разгромить боевиков и восстановить конституционный порядок. При этом минимизировать потери личного состава и гражданского населения - мирных чеченцев. Генерал Шаманов, который командовал западной группировкой войск в 1999 году, договаривался с целыми районами и их старейшинами, что он не будет бомбить соответствующие населенные пункты, а оттуда не будет обстрелов федеральных войск. Конечно, старейшины сильно рисковали, ведь в глазах боевиков они выглядели "предателями". И, тем не менее, это работало. Чеченцы даже сдавали оружие - немного, но сдавали.
- Почему вторая чеченская кампания оказалась успешней, чем первая?
Сергей Бабкин: В самой России многое изменилось. 31 декабря 1999 года президент Ельцин покинул свой пост и передал полномочия Владимиру Путину. Первое, что тот сделал, - вылетел в Чечню и поздравил военнослужащих с Новым годом. Хорошо помню - это тогда произвело колоссальное впечатление на всех. Если в первую чеченскую войну федеральные войска постоянно преследовало какое-то ощущение предательства со стороны властей, то во вторую была уверенность, что на сей раз дело будет доведено до конца. Армия и спецслужбы получили возможность работать так, как они умеют, - профессионально.
Многое поменялось и в Чечне. Ушла эйфория от "борьбы за свободу", полученная независимость оказалось для большинства совсем не привлекательной. Поэтому федеральные войска воспринимались населением уже как освободители.
Поражение боевиков было, в общем, предопределено. Но это стало только началом решения куда более сложной проблемы.
- Какой?
Сергей Бабкин: Воссоздания экономики Чечни, реинтеграции ее в российское экономическое пространство. Словами невозможно передать, что представляла собой экономика республики. Промышленных предприятий практически нет - кое-где кустарные производства. Система образования разрушена, здравоохранения - тоже. Даже натуральным сельским хозяйством заниматься было опасно - многие поля заминированы. Практически полное отсутствие энергетики, дорог, инфраструктуры. Можно сказать, что экономики не просто не было - она существовала со знаком "минус". А без экономики никакой мирной стабильной жизни не может быть.
- И с чего же началось восстановление экономики?
Сергей Бабкин: С кадров. Не было тогда у Чечни своих управленческих кадров такого масштаба, чтобы создать с нуля экономику и финансовую систему целой республики. Чечня ведь много лет воевала, были востребованы не образованные люди, а умеющие держать оружие. Поэтому пригласили квалифицированных специалистов из всей России. Председателем правительства Чечни был назначен опытный энергетик, хозяйственник Станислав Ильясов. Он родом из Дагестана, поэтому воспринимался как "свой". А министром финансов стал Сергей Абрамов - сильный профессионал с кавказским характером. На пост мэра Грозного пригласили Олега Жидкова - опытного кавказского политика. С ними прибыли небольшие команды единомышленников. Хочу особо подчеркнуть: принять предложение работать в Чечне требовало от кандидатов не только высокого профессионализма, но и немалого личного мужества.
- А в чем это заключалось?
Сергей Бабкин: В то время это была очень опасная работа. Все члены правительства брали с собой на работу не только портфель со служебными документами, но и автомат. По-другому нельзя было... Помню, в каких непростых условиях правительство и администрация в мае-июле 2001 года переезжали из Гудермеса в Грозный. Город разрушен, ежедневные обстрелы и подрывы, условия работы и проживания буквально спартанские, и при этом надо было принимать массу безотлагательных и ответственных решений.
Или проводившаяся в России и, естественно, в Чечне в 2002 году перепись населения. Как можно что-то планировать, не зная, сколько в республике живет людей и кто из них может работать? Так вот, переписчики ходили по домам в сопровождении военнослужащих комендатур либо сотрудников МВД. А сколько терактов, направленных на уничтожение данных переписи, пресекли сотрудники ФСБ!
Но сложнее всего приходилось членам правительства. Вот упомянутый мной Сергей Абрамов. В каких только переделках не побывал. Однажды опоздал на вертолет - и прямо у него на глазах он был сбит, все, находившиеся на борту, погибли. В декабре 2002 году террористами-смертниками был атакован Дом правительства, погибло и пострадало большое количество людей. Взрыв был такой силы, что двигатель от "Камаза" террористов пробил здание и застрял в последней стене. Она и спасла сотрудников Абрамова и его самого. Потом он пережил еще несколько покушений. И не сломался, вошел в историю Чечни как "несгибаемый" министр финансов, а затем - и премьер-министр.
- А почему "несгибаемый"?
Сергей Бабкин: Потому что "так просто", без законных оснований, денег никому не давал. Однажды Абрамова за это даже расстреливать водили. У него, скажем так, группа местных, вооруженных автоматами жителей требовала выдать из республиканской казны крупную сумму денег. Получив отказ, Абрамова вывели на улицу, поставили у стены, прицелились и дали залп, как потом оказалось, над головой. Но так и не получили ни копейки. О нелегких буднях каждого, кто взял на себя тяжелую ношу по налаживанию мирной жизни в Чечне, можно рассказывать много. Я уже не говорю о сотрудниках правоохранительных структур, которые ежедневно совершали героические поступки. Это отдельная тема, и о ней можно говорить часами.
- А как оценивали результат? По отчетам властей или военных?
Сергей Бабкин: Не только по отчетам. Во-первых, президент России лично неоднократно изучал ситуацию, вносил коррективы, посещая как Грозный, так и отдаленные районы. Во-вторых, Сергей Иванов, который был тогда министром обороны, постоянно в Чечню приезжал. Помимо инспектирования войск 42-й дивизии, которая работала в Чечне, он активно участвовал в налаживании мирной жизни. Где-то советом помогал, ну а где-то и ресурсы Минобороны задействовал. А когда руководитель лично видит, как обстоят дела на местах, его липовой отчетностью не проведешь.
В республику регулярно приезжали начальник Оперативного штаба (ОШ) - директор ФСБ Николай Патрушев, руководители Госдумы, министерств и ведомств. Они безотлагательно принимали массу решений непосредственно в ЧР, оказывали практическую помощь местным властям.
И результаты не заставили себя ждать. Например, с большим энтузиазмом открывали Аргунскую ТЭЦ, встречали первый самолет после восстановления воздушного сообщения с республикой, первый поезд, радовались первым звонкам по сотовой связи.
В 2003 году начали появляться детские сады и школы в военных городках. Офицеры привезли семьи в Чечню. Это, безусловно, показатель того, что мирная жизнь активно налаживалась. Ведь кто, как не офицеры, знали реальное положение дел.
- За три года прошли путь до мирной жизни?
Сергей Бабкин: Не совсем так. Но через три года уже стало возможным привозить семьи военнослужащих, жить было намного спокойнее и безопаснее. Хотя процесс ликвидации бандформирований, как правило, очень долгий. Скажем, после Великой Отечественной войны "лесных братьев" в Прибалтике более десяти лет уничтожали. Басмачей после гражданской в Средней Азии - примерно столько же. Когда территория Чечни была полностью взята армией под контроль, боевики перешли к партизанской тактике, и началась трудная работа по их выявлению и уничтожению. С одной стороны работали силовые структуры, а с другой - создавалась экономическая база, открывались рабочие места, чтобы люди могли быстрее вернуться к мирной жизни. Конечно, все это было очень непросто, каждый шаг вперед улучшал ситуацию, но она оставалась еще очень далекой от нормы.
- Но все-таки удалось восстановить экономику Чечни, она набирает темпы, к лучшему меняется жизнь чеченцев...
Сергей Бабкин: Удалось. Большинство думает, что все это благодаря тому, что в республику было направлено много федеральных денег. Это, конечно, правда. А я вот больше думаю о тех людях, с которыми мне тогда пришлось работать вместе. Если бы не их героический в полном смысле этого слова труд, сейчас в Чечне было бы совсем по-другому.