Поделиться
Двина-мати,
Море-отец, синя пучина,
возьми мою
Тоску и кручину,
И выйду я на море, на синее,
Посмотрю во раздолье
широкое:
отец правит судном.
Запой, отец!
Уймись, печаль человеческая.
Над морем плывут
облака широки, как лодейные парусы.
Поет отец о морской ли
глубине,
о небесной ли высоте.
О песня, архангельская слава!
Борис Шергин, 1910-е годы
Всякая шергинская старина-былина начинает свой разбег с Белого моря. Слова, как брызги морские, в лицо летят. "Ой, ты море, море, море синее,// Море синее, море солоное!.."
К морю герои Шергина припадают, как к отцу родному:
Батюшко синее море,
кормилец!..
Услышь меня, синее море...
Под шум моря и былинные песни явился на свет Борис Викторович Шергин. Родился он на макушке короткого северного лета - 16 июля 1893 года. В метрической книге Соломбальского собора Архангельска записали старинной вязью: "В лето сие, 1893, иулиа в 16 день у мещанина Виктора Васильева Шергина и законной жены его Анны Иоановны родился сын Борис..."
Отец мальчика был главным механиком Мурманского пароходства, корабельным мастером первой статьи и талантливым художником. Это от него перешли к Шергину и художественный вкус, и золотые руки. А сердце и вера - те от матери.
"Утром открою оконце, и в мой подвал глянет вечное светлое небо. Открою и страницу Евангелия, отсюда в убогую мою душу начнет струиться весна вечной жизни..."
Читаешь и кажется, что перед тобой течет ручеек старой русской речи, слово за словом - как жемчуг нанизывается, ничего вроде особенного, а трогает. Да так, что хочется бежать с книжкой в соседнюю комнату и зачитывать близким абзац за абзацем. А то вдруг посреди страницы глаза наполнятся слезами, и захочется уткнуться в подушку и по-детски плакать от жалости и печали, от мысли о том, во что мы превратили наш родной язык.
Сказитель, поэт, художник, знаток русского Слова - Шергин жил в тени, ушел в безвестности. Как сказывалось в одной поморской былине: "Были люди - миновалисе, а их звали, величали - забывалосе..."
Нет, любители отечественной древности знали, конечно, что живет где-то в Москве старичок - безногий, полуслепой, вроде как юродивый. Иногда приходили к нему, просили спеть и рассказать что-нибудь из старины. Он пел и рассказывал, гости дивились и уходили, а он оставался у низкого окошка. Прохожие и машины брызгали в это окно грязью, ребята сколько раз попадали мячом, играя в футбол...
Так и до сих пор: Шергин в родной словесности будто на птичьих правах живет, хоть и не в полуподвале, но где-то в дальнем углу, куда редко заглядывают читатели и критики.
В этом году исполняется 120 лет со дня рождения Бориса Шергина и 40 лет со дня его смерти, и вот только сейчас выходит в свет первое собрание сочинений великого помора.
Пока у меня в руках только первый том*, но уже сейчас ясно, что это уникальное издание. В собрание наряду с известными сказками и новеллами Шергина вошли его забытые ранние произведения. Некоторые сказки и очерки издаются впервые. В наиболее полном виде выйдет дневник писателя, который он вел много лет.
Собрание оформлено работами Владимира Фаворского, Владимира Перцова, Анатолия Елисеева, Виктора Чижикова, Евгения Монина и рисунками самого Шергина, сохранившимися в архиве писателя и никогда не публиковавшимися.
Открыв это издание на любой странице, мы поразимся, как глубоко и далеко видел Шергин в свое бедное и пыльное окошко, сколько ему открывалось красоты в Божьем мире. Будем уповать, что его живое слово и наши унылые глаза промоет.
"Лежащий в печали человек всегда хочет встать да развеселиться. И чтобы сердце твое развеселилось, совсем не надобно, чтоб вдруг изменились житейские обстоятельства. Развеселить может светлое слово доброго человека..."