Поделиться
О том, как проходили эти, не самые легкие, переговоры Павел Астахов рассказал "РГ".
Чья была инициатива провести такие консультации? Они планировались раньше или был конкретный повод "поговорить"?
Павел Астахов: И первое, и второе. Американцы давно просили встретиться и уточнить позиции, какими видятся наши отношения в "детской" сфере вообще и, в частности, как им применять теперь ограничения, введенные с 1 января "законом Димы Яковлева". Был и такой повод: в начале июня Госдепартамент направил нашему правительству ноту, представив список из 259 детей-сирот, которых хотели усыновить граждане США, но, их мнению, просто не успели завершить судебную процедуру до запрета на усыновление. Нота - это высшая форма государственной претензии одного государства к другому. Нам, конечно, надо было официально отвечать. Объяснить все в бумагах и по телефону невозможно, поэтому, я считал, лучше мы приедем и поговорим на эту тему.
Кто были ваши собеседники с американской стороны?
Павел Астахов: Заместитель Госсекретаря Дэн Рассел, представители всех департаментов - здравоохранения и благополучия человека, образования, миграционной службы, - словом, все профильные. Главой их делегации была Сьюзен Джейкобс - посол по особым поручениям, специальный советник при бюро Государственного департамента США по вопросам детства. В американской иерархии Джейкобс - высшее должностное лицо, отвечающее за права детей в Америке. У нас с ней похожий статус.
И какие требования содержала нота, кроме списка детей?
Павел Астахов: В ноте было сказано, что 259 российских детей, находящихся в детских заведениях для сирот, познакомились со своими будущими приемными родителями-американцами. И предлагалось, в порядке исключения, дать возможность этим сиротам выехать в США. С такой мотивировкой, что дети успели привязаться к усыновителям и теперь испытывают большие моральные страдания и чувство, что их обманули.
А это не так?
Павел Астахов: Послушайте, я понимаю, если бы речь шла о взрослых людях, надеявшихся усыновить уже известного им ребенка, или о подростках, ожидавших, когда их заберут в свою семью уже знакомые им американцы. Ну, по крайней мере, если бы это были хотя бы пяти-шестилетние дети… А теперь взгляните, вот тот список (показывает ксерокопию документа), - графа "год рождения ребенка": февраль 2010-го… декабрь, май 2011-го…январь, август 2012-го… 99 процентов из этого списка - дети не старше 2010-го года рождения. Есть исключения - 2005-й, 2007 годы, - но они единичны. То есть двух-трехлетние дети, я уж не говорю о тех, кому и года нет. При этом последний визит американских усыновителей в Россию, не мог состояться позже 31 декабря прошлого года. И за эти прошедшие полгода, хотите сказать, маленький, пусть даже трехлетний, ребенок помнит тех дядю и тетю, с которыми виделся в лучшем случае два-три раза? Ходит и испытывает "моральные страдания"?.. Теперь посмотрим в графу с указанием числа визитов к ребенку. Примерно в трети списка она попросту не заполнена - визитов не было. В некоторых случаях нет ни имен, ни каких-либо сведений о самих потенциальных усыновителях. А вот здесь - есть имена американцев, желавших усыновить сироту из России, но нет даже имени конкретного ребенка, которого они, якобы, "не успели" забрать из-за "гадкого закона русских". О какой привязанности, о чьем "моральном страдании" можно здесь говорить?
И какой была реакция американцев на ваши рассуждения?
Павел Астахов: Они соглашались. А как против здравого смысла поспоришь? Я думаю, этот список составлялся так: просто вносили в него информацию от агентств по усыновлению об их клиентах, особо не разбираясь в деталях. Затем я своим американским коллегам передал еще бумагу нашего Минобра, где говорится, что на 1 июня 2013 года из 259 сирот, указанных в их списке, 116 детей уже живут в российских семьях.
Это за какой же период времени они там оказались?
Павел Астахов: А какая разница - за какой? Это вы - про те разговоры, что, будто, органам опеки дано указание спешно устроить в семьи тех ребят, на которых претендовали американские усыновители? Знаете, если б был такой приказ, в справке Минобра не 116, а 259 детских имен было бы. Или вы не верите в "вертикаль"?
Этот ваш довод - неубиваемый.
Павел Астахов: Кстати, из тех 116-ти ребятишек пятеро - возвращены кровным родителям, восстановившим свои родительские права. Я спросил своих американских собеседников, что они в этих случаях могут предложить. - Чтобы я пошел к матери, сказал: знаешь, есть американцы, реально очень хорошие люди, богатые, добрые, твоему ребенку у них будет лучше; мы делаем для них исключение, так что давай сюда своего ребенка, - я, по-вашему, должен поехать и забрать этого ребенка?
Я, действительно, с огромным уважением отношусь к тем добропорядочным людям в США, которые с любовью приняли или сегодня хотели бы принять наших детей в свои семьи. И эти люди, сказал я американским партнерам, не заслуживают того, чтобы их обманывать, давая неисполнимые надежды "добиться от русских нарушения их закона в порядке исключения". Как бы они не критиковали наш закон, это - наш закон. Хотим мы этого или не хотим. Ни отменять, ни изменять его мы не можем, не имеем права и не будем. И со своими сиротскими проблемами справимся сами, сейчас для этого все делается, государство принимает все необходимые решения.
В итоге такой российский ответ на ноту Госдепа американцев удовлетворил?
Павел Астахов: В итоге они поняли и приняли нашу позицию. Сьюзен Джейкобс очень хорошо сказала: "О’кей, вы вправе сами отвечать за свои решения, а время проверит их верность". И мы договорились, что с этого момента никаких больше детских списков нет и не будет. Исходим из того, что все дети, которые у нас есть в детдомах, не уехали и не уедут в Америку. Этот статус-кво в наших с США подходах к усыновлению мы установили.
Полная версия интервью с Павлом Астаховым будет опубликована в "РГ" в понедельник.