Сергей, расскажите все с самого начала. Что побудило вас собрать такой отряд?
Сергей Широбоков: В октябре 2011 года пропала Даша Бурдина из Асбеста. Это были, наверное, самые первые настоящие поиски, в которых я участвовал. Прожил в Асбесте неделю и потом не раз приезжал, излазил все окрестности.
Были там и другие волонтеры. Идея создать организованный отряд возникла сама собой. Правда, постепенно из всех у дел остался я один. Сейчас у меня есть своя команда из восьми друзей - тех, кто в любой момент все бросит и пойдет на поиски. И база контактов - человек 500-600 наберется. Если где-то теряется ребенок, я рассылаю всем сообщения: приезжайте, помогите. Конечно, реально в поисках участвует гораздо меньше людей - до десятка, как правило.
Что конкретно делают волонтеры во время поисков, как строится их работа?
Сергей Широбоков: Есть четкий алгоритм действий. К нам поступила информация о пропавшем ребенке - мы тут же напечатали ориентировки, распространили их. Дальше я по каждому случаю принимаю решение: либо выезжаем на место и участвуем в поисках вместе с полицией, либо, если в этом нет смысла, начинаем работать в соцсетях, пытаемся выяснить, куда делся ребенок. Это бывает порой гораздо эффективнее, чем опрашивать соседей или прочесывать лес. Тем более что полицейские этим инструментом, как правило, не пользуются. Вот весной, к примеру, сбежала группа подростков. Они ни с кем не выходили на связь. Но моя жена увидела, что одна из девочек заходит на свою страничку "Вконтакте", и начала с ней переписываться. Осторожно выяснила, где они. Вообще, довольно просто через соцсети договориться с убежавшим о встрече. Потом уже дело техники: под белы рученьки и - к родителям.
Когда поиски завершены, мы обязательно разговариваем с ребенком, пытаемся выяснить, почему он убежал, поддержать.
И что, идут с вами дети на контакт? Прислушиваются?
Сергей Широбоков: Был у нас случай в Полевском. Двенадцатилетний парнишка, Мишей зовут, с семи лет из дома бегал. Как-то после его очередного побега к нам обратились из инспекции по делам несовершеннолетних, попросили помочь. Мы его нашли, стали разговаривать: что происходит, почему бегаешь. Оказалось, отец женился второй раз, Миша жил с ним, позже родился еще один ребенок. Мальчик стал страдать от недостатка внимания, вот и начал время от времени убегать. Мы тогда спросили Мишу, что он хочет. Говорит: "Хочу в приюте жить". Поговорили с отцом: давайте он месяц поживет в приюте, а потом сам решит - либо он там остается, либо домой возвращается. Тот, конечно, был в шоке, но согласился.
В итоге ребенок действительно пожил в приюте. Он никуда не бегал оттуда, ни разу. И через месяц принял решение: нет, не хочу жить так, хочу дома. Понял в конце концов, где ему лучше. Сейчас живет с отцом, больше не убегает. Тьфу-тьфу, все хорошо. Видите, просто надо было по-человечески подойти к ребенку.
Вам за это ведь не платят. Как сводите концы с концами?
Сергей Широбоков: Работаем - и жена, и я. Правда, почти все деньги уходят на поиски. Вот пример: вчера съездили в Тугулым - там парнишка 13-летний из дома сбежал. Потратили три тысячи рублей. Это за один день! Здесь бензин и немного еды из магазина. Печать ориентировок - а годятся только цветные - это тоже очень дорого. Мы их печатаем сотнями. Средняя стоимость одного листа - 20 рублей. Вот и посчитайте. На те деньги, что ушли за полтора года на поиски, можно купить квартиру в Полевском.
Вы пытались найти спонсоров для отряда, чтобы не все из своего кармана выкладывать?
Сергей Широбоков: Да, мы ищем спонсоров постоянно, но пока везет нам в этом деле не очень. Те, у кого есть деньги, думают, что мы хотим их просто обмануть. Они не хотят замечать, что мы на самом деле уже сделали. Например, я обращался к управляющему директору Северского трубного завода, писал ему письмо. Не соврать, нам тогда не хватало трех тысяч рублей на гелиевые шарики для акции в память о пропавших детях. Мне даже не ответили на письмо, хотя я его принес, зарегистрировал, как положено. Сейчас требуется спецодежда для добровольцев, пара ноутбуков, постоянно нужен бензин. Но куда бы я ни стучался - везде пока двери закрыты.
Зачем вам все это?
Сергей Широбоков: Громко звучит, но кто, если не мы? Вот парнишка пропал в Тугулыме. В инспекции ПДН родителям говорят: погуляет - придет, через трое суток приходите. Даже заявление у родителей не взяли.
По статистике, в год в России пропадает около 15-20 тысяч детей. Из них 1,5-2 тысячи погибает. Это огромная цифра. И мы ничего не изменим, пока сами не начнем меняться. В тех же США существует система AMBER Alert. Как только пропадает ребенок, ориентировки появляются на рекламных щитах, звучат по радио, по телевидению. Да и сами люди активнее помогают полиции. Так что и нам надо быть сплоченнее, собраннее, откликаться на чужую беду. Вот я и пытаюсь хоть что-то делать.
Сдается мне, вы неспроста стали искать бегунков. У вас никто из близких не сбегал?
Сергей Широбоков: Я сам один раз из дома убежал в детстве. В седьмом классе учился. У меня тогда возник конфликт с сестрой. Я не знал, как достучаться до родителей, чтобы показать, кто на самом деле прав, и ушел вместе с другом. Зима была, декабрь. Четыре или пять дней в лесу ночевали, сначала в охотничьей избушке, потом в заброшенной шахте в деревне под Нижним Тагилом.
Но я не могу сказать, что целиком на свой опыт опираюсь, когда детей ищу. Где может прятаться ребенок, знает лишь он один. У каждого, как говорится, свои тараканы в голове. Правда, всему есть пределы. Бегунок так или иначе устает скитаться. Трое суток где-то проходит, а потом, если у него с собой нет денег, окажется перед выбором: либо пойдет воровать, либо повесит голову и вернется домой.
Конечно, бывают печальные исходы: ребенок погиб, или его убили, или суицид. Всякое видели. Последний такой случай - та трехлетняя девочка в Ключевске, которую убил ее собственный дядя. Для меня это было настолько дико, несколько дней не укладывалось в голове. Я был на месте, когда ее нашли. Когда тело доставали, был понятым. Это нужно пережить. Через меня проходит много-много детей, у каждого свои беды. И, если я буду их все на себя брать, меня надолго не хватит. Решил, что к этому надо относиться как к работе.
Александр Мазаев, начальник управления уголовного розыска ГУ МВД России по Свердловской области:
- Отряд "Сокол" оказывает активную помощь полицейским Свердловской области в поиске пропавших детей. Волонтеры не берут на себя функции МВД, МЧС и других госслужб, а сотрудничают с нами. С момента образования отряда мы вместе нашли больше десятка несовершеннолетних. К примеру, весной прошлого года добровольцы из "Сокола" участвовали в поисках двух пропавших в Полевском девочек 7 и 8 лет. Тогда, в соответствии с приказом начальника ГУ МВД России по Свердловской области генерал-лейтенанта полиции Михаила Бородина, четверо самых активных волонтеров были награждены почетными грамотами за участие в розыске.
Страничка ПО "Сокол" "Вконтакте"