Сопки с пологими лбами и нескончаемая тундра Кольского полуострова похожи на пейзажи, которые Рей Брэдбери описывает в "Марсианских хрониках”. Это все та же страна, тот же язык и те же люди. Только у них над головами алое небо, ночи длятся полгода, дома стоят на санях, а ветер дует такой сильный, что поднимает собак в воздух.
Татьяна готовит лопарский суп из овощей и оленины. На вкус оленина похожа на говядину, но нравится далеко не каждому. Тепло, пахнет ягодами и смолой. На деревянных досках лежат оленьи шкуры, у самого входа разгорается печка. Банки с морошкой и брусникой позвякивают при каждом порыве ветра.
К востоку отсюда, на побережье Кольского полуострова, находится Гремиха, "село летающих собак”. Попасть туда можно только по воде, в хорошую погоду. Зимой из-за метели и волнений на море есть риск на несколько недель застрять в ожидании корабля. Сильные ветра способны поднять в воздух и мелких зверей, а в непогоду люди вынуждены передвигаться, держась за металлические поручни - такой "пешеходный тракт” пролегает через весь поселок.
По сравнению с Гремихой Ловозеро можно назвать тихим уголком тундры.
"У нас здесь квартира, и еще дом есть. Но ведь оленей не оставишь. Заезжаем в город раз в месяц - продукты купить и помыться. Сын, Егор, хотел баню нам построить, давно еще, да так и не успел - утонул 6 лет назад...” - рассказывает Татьяна. Над маленьким столиком висит черно-белая фотография темноволосого улыбающегося парня в свитере под горло. Она долго смотрит на нее, потом толкает дверь, та распахивается настежь, и холод тут же сковывает внутренности деревянного домика.
На улице с непривычки сложно продержаться дольше пяти минут. Валерий в расстегнутом бушлате рубит дрова. Татьяна, завернутая в мягкий кокон малицы, теплой оленьей шубы, пытается надеть такую же на мужа. Их лица, красные от холода и ветра, кажется, отражают свет алого неба. В полярную ночь, которая длится здесь с 10 декабря по 3 января, небо просветляется лишь на два часа. Солнце так и не успевает выйти из-за горизонта, и за рассветом сразу приходит закат, окрашивая небосвод оттенками красного.
Возле дома стоит снегоход. Приехавший Миша курит, слегка приподняв забрало у шлема. В Ловозере он устраивает путешествия на санях и снегоходах зимой, а летом ходит в походы по Кольскому полуострову. Иногда он привозит туристов к семье оленеводов, и те катают людей на оленях за небольшую плату.
"В Мурманской области есть программа поддержки малочисленных народов - саами. Дают деньги, оленей. А мы - коми, карельский народ, хоть и живем здесь, - рассказывает Миша, - под эту программу мы не подходим, мне говорят - езжай к себе, в Карелию, со своими оленями. А я родился и вырос здесь, зачем мне куда-то ехать? Так и живем, помогаем друг другу.”
Миша с братом на добровольных началах участвуют в спасательных операциях по розыску людей, засыпанных лавинами, помогая бригадам из Мурманска и Хибин. "В нашем регионе своей спасательной бригады нет, а приезжие не ориентируются на местности; мы сопровождаем их на снегоходах, - рассказывает он. - Жаль только, что расходы на починку техники и бензин нам никто не восполняет. Сам захотел помочь - сам и потратился...”
Татьяна молча наливает суп, посматривая то на фотографию, то в окно - сонные олени лениво прячут головы от ветра, пытаясь откусить налипшие на шерсть куски снега.
"Жить совсем не страшно - мы же вдвоем, - улыбается Татьяна, - беспокоят только собаки - охотники не закрывают их на ночь. А охотничья собака может оленя загрызть, что мы вдвоем против такой своры сделаем. Иногда сюда приезжают наводить порядок - а на следующий день собаки опять по всему озеру гуляют...”
Когда олени съедят здесь весь ягель, семья снимется с места и переедет на новую землю. "Дом у нас на санях стоит, туалет на полозьях - перемещаться не сложно, - говорит Татьяна, - только вот коксу сейчас снегом занесло, никак разобрать не можем...”
Большой шалаш, покрытый оленьими шкурами и войлоком, стоит в отдалении. Его окружают темные жерди, врытые в снег - для сушки одежды, и большое пугало, сделанное из ветвей и тряпок. На жердях висит белье, которое, кажется, никогда не высохнет.
"У местных властей была идея сделать проект "Русская Лапландия” - гостиницу, горнолыжные склоны. Сейчас он заморожен - а нам для развития туризма много не надо - для начала поднять хотя бы малый бизнес...” - цедит Миша, пытаясь поджечь сигарету на ветру.
Снегоход мчится по ледяным буграм, привязанные к нему сани заносит на скользкой дороге. Мимо пролетают белые куропатки, ловко ныряя между извилистых стволов общипанных ветром деревьев. На утоптанной заснеженной дороге видны багровые следы - за длинным лабиринтом заборов из жердей бегут по кругу олени. Неподалеку расположено несколько серых домиков для забоя животных, у двери одного из них лежит оленья туша, привязанная к саням.
"Раньше здесь шведы хозяйничали, лучше было. Сейчас все в запустение приходит. По одиночке бороться сложно... - говорит Миша, перелезая через забор, - у оленей, если вожак бежит, все бегут. Кто-то отделяется, отойдет в угол, постоит-постоит, да снова к стае подойдет. Так они и бегут, пока не заснут. Чтобы не замерзнуть... А поодиночке всем сложно.”
Четыре черные точки зависли в воздухе. Одна из ворон, устав бороться с ветром, перестает размахивать крыльями и первый же встречный порыв отбрасывает ее в серую стену здания для забоя оленей. Багровые следы источают приторный запах. Стремительно темнеет и, кажется, светлее станет только весной.
Материал подготовлен управляющим редактором спецпроектов Russia Beyond The Headlines