Поделиться
Верно ли, что христианство как откровение, обращенное к людям поверх государственных, этнических и других границ, в принципе отвергает идею исключительности той или иной нации?
Андрей Зубов: С христианством все не так просто. С одной стороны, мы знаем слова апостола Павла о том, что нет ни эллина, ни иудея, ни раба, ни свободного, ни мужского пола, ни женского, но все одно во Христе. С другой стороны, тот же апостол Павел говорил, что готов погибнуть ради того, чтобы его братья по плоти, иудеи, пришли ко Христу и спаслись. То есть он скорбит о своем народе. Это особенность христианского понимания: национальное сохраняется, но перестает быть главным, высшим. Христианство возвышает человека над разделениями, не упраздняя их.
Мы видим, что исторически многие государства брали на вооружение идею мессианства, национальной избранности. Взять хотя бы концепцию "Москва - третий Рим", представления о "святой Руси". Получается, они восходят к христианской традиции?
Андрей Зубов: Они восходят к человеческой традиции. Канонически в этих представлениях нет ничего христианского, но, поскольку нации были христианские, все это как-то сплавилось воедино. Каждый народ, подобно каждому человеку, ощущает особое призвание в мире - это совершенно естественная вещь. Просто у одних народов идея миссии более актуализирована, у других - в меньшей степени. Скажем, Франция еще до Великой революции часто именовала себя "любимой дочерью католической церкви". Польша всегда несла идею мессианства, соединенную с идеей страдания за весь христианский мир.
То, о чем говорил Обама, в принципе не ново для американской политической мысли. Эти представления об Америке как "Граде на Холме", а впоследствии - ее особой роли "путеводной звезды, несущей миру свет демократии", берут истоки в протестантизме первых колонистов-поселенцев?
Андрей Зубов: Разумеется. Это идея и "Нового Израиля", и нового христианского Рима. Неслучайно, если вы посмотрите на Вашингтон, то увидите там Сенат, Капитолий и так далее. В то время как Европа погрязла в конфликтах, наиболее последовательные христиане переселяются в Новый Свет и устраивают там свою духовную жизнь. Можно сказать, из кучки переселенцев возникла нация, построившая мощное государство. Поэтому исторически американцы именно так смотрят на мир: они ощущают свою избранность. Но только надо понимать, что это не какие-то исключительные чувства. Невозможно сказать, что у американского народа есть особое призвание и миссия, а у мексиканского или арабского такого призвания нет. То, что сказал президент Обама об американцах, в той же степени верно для любого народа Земли. Его наивность заключается в том, что он говорит о своем, не понимая: это "свое" - проявление общечеловеческого и общемирового факта, что нет ненужных людей и нет случайных народов.
Ведь именно это Иван Ильин называл "христианским национализмом": у Бога есть замысел о каждом человеке и обо всех народах, каждый из которых по-своему его воплощает.
Андрей Зубов: И еще замечательную вещь сказал Владимир Соловьев: идея каждого народа не в том, что он о себе думает, а в том, что Бог думает об этом народе.
Но вот интересно: в массовом сознании простых американцев по сей день жива эта идея собственной исключительности? Сегодня в России мало кто всерьез будет рассуждать о "народе-богоносце" или "Святой Руси"…
Андрей Зубов: На уровне американцев, сравнимых с теми русскими, которым смешна идея "третьего Рима", то же отношение к идее американского мессианства. И все же в массовом сознании эта мысль присутствует. В США к ней примешивается протестантская идея о том, что чем ты богаче, тем более благословлен Богом. Точно так же многие простые люди в России верят в ее особый путь. Это обычные вещи для народного сознания.
Все-таки мы не можем утверждать, что какая-либо из христианских конфессий в большей или меньшей степени способствует формированию подобных представлений?
Андрей Зубов: Я не знаю принципиальных различий между конфессиями в трактовке национальной идеи. Но на эту тему есть множество размышлений отдельных богословов - и католических, и православных, и протестантских. Они относятся к тем периодам европейской истории, когда национализм стал фактом жизни. И если в XIX веке значительная часть мыслителей, в том числе в России, богословски оправдывали нацию, то после всех кошмаров Первой и Второй мировых войн многие стали говорить о том, что внимание к нации пагубное и антихристианское. Правда лежит где-то посередине.