Поделиться
Методично "копая" архивы, энтузиасты не переставали удивляться: открываешь дело, а в формуляре твоя запись - первая. Значит, с этими документами еще никто не работал.
По крупицам
Вернуться на 100 лет назад - задача непростая. Но решать ее вдвоем оказалось легче. У Андрея Кудрявцева интерес к предмету возник еще во время учебы на истфаке. В институтском учебнике писалось, что русская армия подошла к этой войне неподготовленной, в ней царило предательство. Возникал вопрос: если все обстояло так плохо, как Россия могла воевать в течение трех лет, оттягивать на себя основные силы немцев и австрийцев и держать самую большую линию фронта? Подполковника в отставке Александра Коллерова со школьных лет интересовала гражданская война. А познакомила любителей истории супруга Александра Львовича. Увидев на столе у Кудрявцева рисунки и записи, поняла, что он тоже занимается военной историей. Встретились, обменялись материалами и решили сосредоточиться на Первой мировой. И вот уже 20 лет свой досуг посвящают работе в военно-историческом архиве в Лефортово. Буквально по крупицам восстановили весь боевой путь 217-го Ковровского и 218-го Горбатовского пехотных полков, сформированных во Владимире, и 324-го пехотного Клязьминского полка, сформированного в Шуе. А потом пришли к мнению, что историю необходимо дополнить биографическими исследованиями.
Как выяснили, комплектоваться полки начали сразу после объявления мобилизации в июле 1914 года из офицеров запаса и нижних чинов в возрасте от 25 до 35 лет, живущих во Владимирской губернии. А после обучения, 1 августа, когда Германия объявила России войну, отправились на фронт.
Пехотные полки воевали на Северо-Западном, Юго-Восточном и Северном фронтах, участвовали в операциях под Варшавой, в Галиции, на территории современных Белоруссии, Западной Украины, Эстонии, Латвии.
Их потери были огромными. При штатной численности тогдашнего пехотного полка в 4 тысячи штыков за годы войны только через пехотный Ковровский полк прошло 14 тысяч человек.
Как правило, из 35 офицеров первоначального состава только 12 были кадровыми. Остальную часть составляли местные уроженцы. В Ковровском полку служил товарищ губернского прокурора, в Горбатовском - директор ремесленного училища из Судогды, в Клязьменском - судьи, преподаватели гимназии.
Во время Варшавско-Могилевской операции под городом Лович 217-й и 218-й полки с колес были брошены в бой и закрыли прорыв германской армии, но многие погибли. В Ковровском полку осталось 7 офицеров из 50 и чуть больше 200 нижних чинов, в Горбатовском - 10 офицеров и 300 солдат.
- Наши земляки отражали атаки, а затем контратаковали противника, - комментирует Андрей Кудрявцев. - Немцы были отбиты на всех направлениях. Причем в русской армии противогазов еще не было. Они были закуплены во Франции, но немцы начали за день до того, как противогазы должны были поступить в войска. Поэтому полки сначала оказались беззащитными перед таким страшным оружием.
18 мая 1915 года в Польше на реке Равка немцы впервые на русском фронте провели газовую атаку. Владимирцы первыми испытали на себе действие хлора.
По воле военной судьбы владимирские войсковые части в 1917 году соединились на одном участке фронта в Белоруссии у населенного пункта Скробово и участвовали в позиционных боях.
К этому времени ситуация на фронте устоялась, появился опыт. Полкам уже не приходилось преодолевать по 60 верст в сутки. Люди ходили на фронт, как на работу: заступали на 10 дней и возвращались в тыл, а на их место вставали другие. У них были свои городки с банями, прачечными, клубами, офицерскими собраниями, где офицеры своими силами устраивали театральные представления для солдат.
Затем Клязьменский полк был переброшен на юго-запад, где немцы в июне 1917 года прорвали русский фронт. Потом был Северный фронт, участие в обороне рубежа на территории современной Эстонии. А после заключения Брест-Литовского мирного договора полк дислоцировался в Бреслау, где и был распущен.
С немцами не братались
В Ковровском и Горбатовском полках Февральскую и Октябрьскую революции встретили с восторгом. Все кричали "ура". Следователь из Шуи, полковой адъютант Ковровского полка Модест Алякринский писал: "Русская душа наконец-то освободилась от оков".
Однако не такое отношение вызвало перемирие. Не было, как это преподносилось, братания, не втыкали штык в землю. Наоборот, все журналы военных действий свидетельствуют, что на братания вышли немцы и были встречены предупредительным огнем с нашей стороны.
После Октябрьской революции в первую очередь демобилизовали всех педагогов. А таких в полках было много. Кадровых офицеров практически не осталось, потому что многие, видя, что происходит, отказывались служить. Во время суда над офицерами, когда им выносили доверие-недоверие, тот же Алякринский сорвал с себя погоны.
Участились случаи неповиновения. В ноябре 1917 года за то, что отдал боевой приказ солдатам, был избит командир Ковровского полка. Однако фактов самосуда не было. Командиры до последнего руководили полками. К примеру, уроженец Москвы, участник русско-японской войны полковник Савватеев трижды избирался солдатами командиром Горбатовского полка. Солдаты доверяли офицерам.
Забытые герои
Анализируя добытые в архивах факты, Кудрявцев и Коллеров убедились, что военное воспитание и в Российской империи, и в Советском Союзе, и в нынешней России практически одинаково. Поэтому офицеры Первой мировой поступали так же, как и офицеры Великой Отечественной.
Уроженец Москвы прапорщик Александр Владимирович Мальте в бою у белорусской деревни Топорки, когда его рота начала отходить, заметил, что в окопах остался тяжелораненый солдат. Вернулся, взвалил его на плечи и вынес из боя. Но, догоняя своих, был убит.
В скробовской атаке, где немцы снова применили химическое оружие, уроженец Ревеля подполковник Керман, рискуя жизнью, снял противогазную маску, чтобы солдаты слышали его команды.
Когда бойцы Ковровского полка из-за клубов пара хлора потеряли противника из виду, кадровый офицер Михаил Антонов, пренебрегая опасностью, встал на бруствер окопа и указывал им, куда стрелять.
- В 1916 году в скробовских боях немцы впервые на русском фронте применили против наших полков огнеметы, - добавляет Александр Коллеров. - Когда немцы подошли к окопам и поливали горящей жидкостью защитников, офицеры четвертого батальона, дав приказ нижним чинам отходить, остались, чтобы задерживать противника. И тем самым дали возможность остаткам батальона отойти и спастись. Тогда из восьми офицеров остался один тяжело раненый и один контуженный. Я думаю, что такое нельзя читать без спазма в горле.
Р. S.
Книгу, посвященную трем владимирским полкам, исследователи планируют выпустить в конце 2013 года.
Через каждый полк прошло от 250 до 280 офицеров. На всех ковровским спасателям удалось составить биографические справки. А на некоторых получить и более подробный материал и даже найти в архивах несколько десятков неизвестных фотографий владимирцев - участников боев Первой мировой. С одной из них смотрит на нас поручик Евгений Андреев, чье надгробие сохранилось на Князь-Владимирском кладбище до сегодняшнего дня. Выпускник московского кадетского корпуса и военного училища командовал ротой, затем батальоном в 218-м Горбатовском полку. Был дважды ранен. Награжден орденами Святой Анны IV степени с надписью "За храбрость", Святого Станислава III степени с мечами и бантом и Святого Владимира IV степени с мечами и бантом. В мае 1915 года в Польше западнее Варшавы попал под первую газовую атаку немцев на Восточном фронте. Умер 24-летний офицер на следующий день в госпитале в страшных мучениях. Мать перевезла его прах во Владимир.