Поделиться
Юный Геннадий очень быстро усвоил все правила жизни в Совхозе и понял, что, во-первых, надо побыстрее отсюда уезжать, во-вторых, получить приличное образование, в-третьих, всеми силами тянуться к прекрасному. Прекрасным в ту пору Алференко справедливо счел бальные танцы. Поэтому к моменту нашего знакомства Геннадий был дипломированным геофизиком, работавшим в Новосибирском Академгородке. Но главным делом его жизни стало общество любителей бальных танцев "Терпсихора", которое он создал и которым успешно руководил. Опыт, приобретенный в Совхозе N42, надоумил нашего героя присвоить своему любимому детищу два юридических качества. "Терпсихора" была "организацией без вышестоящего звена" и "с правом юридического лица". Как таковая она имела право на свой распорядительный счет в банке. Все перечисленное делало "Терпсихору" неуправляемой сверху, независимой финансово и, значит, само-деятельной. Сейчас в это почти невозможно поверить, но в гости к новосибирской "Терпсихоре" с удовольствием и не раз приезжали Майя Плисецкая, Михаил Барышников, Михаил Лавровский, Алисия Алонсо, Екатерина Максимова с Владимиром Васильевым...
Ну, вы, надеюсь, понимаете: "Терпсихору" надо было как можно быстрее закрыть. В середине семидесятых годов в ЦК КПСС справедливо полагали, что существование такой организации противоречит всем основным завоеваниям социализма: она была неподконтрольной партии и независимой от государства. В Новосибирск был отправлен опытный аппаратный работник ЦК КПСС. Но произошло чудо: закрыть "Терпсихору" не удалось. А все потому, что еще в Совхозе N 42 Алференко усвоил принципиально важную вещь: СССР управляется не партийными постановлениями и не законами, а подзаконными актами: тихими аппаратными инструкциями, негромкими ведомственными приказами, хорошо укрытыми от глаз посторонних указами и положениями. Вот это реальное законодательство Страны Советов наш герой знал наизусть как "Белеет парус одинокий". И высокое партийное руководство потерпело фиаско в борьбе с Алференко на поле тихих инструкций и подзаконных актов. Это было его поле боя, на нем он выигрывал все свои сражения.
Мы познакомились с ним в Новосибирске, где я работал в ту пору корреспондентом "Комсомолки". Я пришел к нему домой, в городской театр оперы и балета. Алференко с женой и дочкой проживал там, занимая какой-то репетиционный зал с огромным роялем посреди комнаты и супружеской кроватью подле рояля. Он был удивительно талантлив, артистичен, остроумен и при этом чист помыслами. Наша беседа завершилась далеко заполночь и укрепила меня в мысли о том, что Гена со своими идеями должен работать в перестроечной "Комсомолке". Мы подружились и в конце концов так и случилось: и он, и я стали работать в московской редакции газеты на улице Правды.
Это было поразительное время. Гена создал в газете знаменитый теперь Фонд социальных изобретений и приступил к реализации сногсшибательных идей. Однажды, проходя по коридору мимо его кабинета, я замер. Оттуда доносился голос Алференко: "Товарищ генерал, - говорил он вкрадчиво, - я сам беспородный пес, как и вы, родился в Сибири..."
"Господи, какой еще "товарищ генерал", - всполошился я, гоня прочь призрак скорого и позорного увольнения. Последующее разбирательство показало, что Алференко добрался до командующего погранвойсками СССР и согласовал с ним по обычному городскому телефону(!) приплытие через Берингов пролив семей американских алеутов на советскую Чукотку. Потом таким же методом он согласовал встречу американских ветеранов вьетнамской войны и наших ветеранов-"афганцев". А потом он сделал вот что.
В ночь с пятнадцатого на шестнадцатое ноября девяносто второго года с советского военного космодрома Плесецк в направлении Соединенных Штатов Америки была запущена межконтинентальная ракета "Союз". Она не была перехвачена американскими системами ПВО, более того, "боеголовка" ракеты (в нашем случае это была просто спускаемая капсула) беспрепятственно приводнилась в акватории американского города Сиэттла. Советский военный корабль, которому тоже разрешили беспрепятственный заход в американские территориальные воды подхватил капсулу и пришвартовался с нею к городскому причалу. Номер причала - 42! От Совхоза с тем же номером до американского причала Алференко прошел с феноменальной скоростью.
В спускаемой капсуле находилось послание американцам от молодого советского частного бизнеса - образца продукции новых русских предпринимателей.
Алференко использовал повод - пятисотлетие открытия Колумбом Америки. Своим вкрадчивым голосом он уговорил чиновников Госдепа, нашего МИДа и минобороны. Уговорил банкира Юрия Львова и бизнесмена Илью Баскина профинансировать проект. Советскую космическую капсулу возили по Сиэттлу в качестве главного экспоната праздника, она и по сей день в тамошнем городском музее.
Почему ему все это удавалось? Доскональное знание реального советского законодательства - закрытых инструкций, секретных постановлений и положений о...? Да, конечно. Несокрушимое личное обаяние, чистосердечие и тонкое знание чиновных повадок и привычек? Верно. Незаурядный талант и ум, способность не только родить великолепную идею, но и правильно ее сформулировать? Конечно. Однако, было и еще нечто.
Общее отвращение и усталость грамотных, умных профессионалов в руководстве страны от угара тупой и лживой партийной идеологии, их готовность поддержать что-то новое, интересное, амбициозное и разумное, преодолевая извечные советские страхи с помощью Алференко, человека из Совхоза N 42.
Теперь Геннадий Алференко работает в уважаемой и авторитетной в мире частной фирме. Иногда по старой дружбе он звонит мне и предлагает реализовать вместе очередное социальное изобретение. Я соглашаюсь, хотя внутренне понимаю, что ничего подобного произведенному им в девяностые - нынче, скорей всего, уже не произойдет. Жизнь другая за окном. В ней существует достаточно большое количество влиятельных "властителей Дум", жаждущих возвращения государственной идеологии, рьяно желающих вновь взнуздать народ и гнать его к очередной линии горизонта. Эти еще не скоро устанут...
Когда-то наивный Алференко пришел со своей идеей Фонда социальных изобретений в ЦК КПСС. Его внимательно выслушали и сказали, что все социальные изобретения у нас в стране уже сделаны в 1917 году. Так что придется вам заняться чем-нибудь другим.