Четыре драмы и одна премия в жизни актера Евгения Лебедева
Евгений Лебедев родился в семье священнослужителя в городе Балаково Саратовской области, и это во многом определило его дальнейшую судьбу. За отца-священника пришлось много перестрадать. "Всю боль свою за родных, за их перечеркнутые, исковерканные судьбы он вложил в роли, - вспоминал друг и коллега Олег Басилашвили. - Можно сказать, трагедия жизни сотворила его как актера, наложила отпечаток на все его творчество".
Лебедев - это фамилия отца. Ему советовали взять фамилию матери, она была Кирильцевой, но он считал, что это неприлично. Хотя из-за этого у него были большие сложности во время учебы в театральном училище, точнее училищах, он сменил их в Москве несколько. Евгений постоянно подрабатывал - грузчиком, разнорабочим, вальцовщиком, бутафором, но все равно денег не хватало. Был период, когда ему приходилось даже ночевать на улице.
Самого отца Евгений видел лишь однажды, когда ему уже было 20 лет. Из рассказа Евгения Лебедева "Поповский сын": "Я все время об этом думаю. Днем и ночью. Во сне и наяву. Лежу в постели, молчу и думаю. Передо мной станция Аркадак. Привокзальный буфет. Я и отец. Мне двадцать лет. Отцу - за шестьдесят. Первый и последний раз я пил с отцом. Он мне сам предложил: "Я хочу с тобой выпить. Я чувствую, что мы больше никогда не увидимся". Я никак не ожидал услышать от него такое. А он смотрел в стопку и говорил, как заклинание, как молитву: "Запомни: никогда не теряй веру. Никогда с ней не расставайся. Что бы ты ни делал, в деле твоем должна быть вера. С верой и благоговением совершай свой труд, зарабатывай кусок хлеба. Не оскверняй храма своего, храм - в тебе самом, храм - душа наша. Трудись - и воздастся тебе, стучи - и откроются тебе двери познания жизни, ищи - и найдешь… Не обижай людей, ибо в человеке есть Бог. Бог - это человек".
Перед войной отца расстреляли. Из рассказа Евгения Лебедева "Поповский сын": "Год назад никто не знал, что у меня есть отец и мать, все знали, что они давным-давно умерли, в голодном двадцать первом году, на Волге. Я помню, как меня стыдили за то, что скрывал, что похоронил родителей: "Кого похоронил? Отца и мать! Где у тебя совесть?! Ты должен их навестить!" И опять я стал виноват. Я навестил их, я всегда навещал их, только тайно, чтобы никто не знал. Меня этому научили".
Евгений Лебедев никогда не был членом партии, хотя ему пришлось играть Сталина.
На дворе было начало 50-х. Портреты Сталина были повсюду - даже в детских садах. Одному активисту было дано комсомольское поручение - привезти на праздничный институтский вечер… самого вождя всех времен и народов. Не настоящего, конечно, Иосифа Виссарионовича. А профессионального актера. Выбор пал на молодого артиста Ленинградского театра имени Ленинского комсомола Евгения Лебедева, чья блистательная театральная карьера тогда только начиналась. И именно с роли вождя, который в спектакле, правда, только готовился им стать. Лебедев играл пламенного молодого революционера Сосо Джугашвили.
Пьеса Шалвы Дадиани "Из искры..." была поставлена Георгием Товстоноговым на сцене руководимого им Театра имени Ленинского комсомола к 70-летию И.В. Сталина, которое торжественно отмечалось по всей стране в декабре 1949 года. Мнения о спектакле Товстоногова были самые восторженные. Спектакль оформлял Игорь Вускович, впоследствии главный художник "Ленфильма". Сталинские премии за спектакль получили режиссер-постановщик, художник и несколько актеров. В их числе Евгений Лебедев.
Перед поездкой на институтский вечер, актера одели и загримировали. В назначенное время активист подъехал на такси к служебному входу театра. В шинели с маршальскими звездами на погонах актер, так никем и не узнанный, вышел из подъезда театра и уселся в такси на заднее сиденье. Водитель на него даже не взглянул - какая разница, кого везти? Но на одном освещенном перекрестке шофер в зеркальце разглядел знакомое по портретам лицо и фигуру в шинели с крупными звездами. Увидел и окаменел от ужаса. Потребовалось приложить немало усилий, чтобы привести в чувство шофера. Объяснить ему, что для страха нет никаких оснований, ведь это всего лишь загримированный артист. Поверил таксист или нет - неизвестно. Ехал не оборачиваясь, ни слова не сказав до конца пути.
Вечер прошел вполне успешно. Активист, на которого комитетом ВЛКСМ института была возложена такая ответственная миссия, заслужил благодарность и одобрение начальства.
Тот, кто хоть раз видел моноспектакль "История лошади" в исполнении Лебедева, не сможет его забыть. Протяжный стон мерина - это и стон актера, его сыгравшего. Этот леденящий душу стон Лебедев слышал еще в детстве, когда во время раскулачивания голосила женщина - с ее двора уводили корову, она понимала, что ее дети обречены умереть от голода…
Когда отца расстреляли Женя остался старшим в семье, где еще было четверо детей. Самую младшую сестренку он вынужден был подбросить в детский дом.
Из рассказа Евгения Лебедева "Поповский сын": "Я привез сестру на площадь Дзержинского в Москве и сказал: "Вот девочка, ее нужно устроить в детский дом, у нее родители репрессированы". Я делал вид, что она мне чужая: "Нашел на улице!"
До Лубянки были в Наркомпросе. Наркомпрос ответил: "Врагов не устраиваем, кому нужно, тот о них позаботится. Уходите!" И мы ушли. Пришли в женотдел. После моего объяснения председатель закричала: "А, поповские выродки! К нам пришли? Деться некуда? Поездили, покатались на нашей шее? Хватит!" Мы стояли и слушали, как над нами издеваются взрослые мамы и тети. А мы-то надеялись!"
"Он всю жизнь не мог себе этого простить, но по-другому было нельзя", - вспоминал Олег Басилашвили.
Потом, когда у Евгения Алексеевича появился собственный сын, он очень любил его и баловал. Возможно, пытался отдать долг заботы и тепла, которые в свое время не смог дать родной сестре. Всю жизнь помнил о ней и нашел много лет спустя. Он много страдал и, как говорит его вдова - Нателла Александровна (сестра Георгия Товстоногова), не оправился от душевных ран никогда.
Евгений Алексеевич постоянно что-нибудь мастерил. Сейчас эти поделки - вырезанные из дерева фигурки - хранятся у друзей и родных. Есть среди них и изображение Георгия Товстоногова, вырезанное на простом булыжнике.
Встреча с Георгием Александровичем Товстоноговым, режиссером Тбилисского ТЮЗа (туда Лебедев попал по распределению после училища), определила всю дальнейшую жизнь актера. Сначала он долго жил в семье Товстоногова, снимая комнату в его квартире, а позже женился на сестре Товстоногова - Нателле.
Нателла Александровна вспоминала, что супруг был мастер на все руки: мог перелицевать пальто, побелить потолок, наловить рыбы… Когда Товстоногову и Лебедеву одновременно предложили переехать в Ленинград, работать в Театре имени Ленинского комсомола, и дали отдельное жилье по соседству, в квартирах они прорубили дверь, чтобы снова жить одним домом. Потом вместе перешли из Ленкома в БДТ имени Горького. Лебедев не просто уважал Товстоногова, он готов был жертвовать для него даже своей мечтой. Всю жизнь хотел сыграть короля Лира, репетировал, отрабатывал роль до деталей и верил. Но Товстоногов, будучи главным режиссером, этой роли Лебедеву так и не предложил. Когда же Евгения Алексеевича позвали сыграть Лира в двух других театрах, Лебедев отказался. Из деликатности и уважения к Георгию Александровичу.
В кабинете Евгения Лебедева до сих пор на окне стоит Баба-Яга в ступе. Актеру часто дарили фигурки этого сказочного персонажа. Есть сувениры, чем-то похожие на Евгения Алексеевича.
Нателла Товстоногова рассказывала: "Эту роль он играл после института в Тбилисском театре, а потом в течение всей жизни в разных вариантах исполнял Бабу-Ягу. В конце - совсем без грима".
В кабинете Лебедева множество вещей связано с его знаменитыми ролями. Здесь и марионетка Холстомера, подаренная театром Деммени, и автопортрет в гриме с длинными седыми бакенбардами. Есть Крутицкий из "На всякого мудреца довольно простоты" (серьезный чиновник в исполнении Лебедева ползал на коленках в сцене приема просителя). На сцене Большого драматического театра им были созданы уникальные образы - Рогожин в "Идиоте" Достоевского, Уи в "Карьере Артуро Уи" Брехта, Василий Васильевич Бессеменов в "Мещанах".
На сцену он вернулся и после тяжелейшего инсульта, когда пришлось заново учиться ходить и говорить. Знаменитая трагическая история лошади по кличке Холстомер в 1975 году была сыграна Евгением Лебедевым уже после болезни.