Например, переехав в Москву, пришли мы с мужем в театр. В Одессе, появившись в театре, можно было встретить множество знакомых, обсудить все последние новости. В Москве мы тогда никого не знали. Вся публика в зале была чужой. И вдруг в антракте, в фойе, встречаем Михал Михалыча. Он - с каким-то знакомым. Подходим, радостно здороваемся.
- Познакомьтесь, это - знаменитый виолончелист, - кивает Жванецкий в сторону мужа.
И как реагировать: тот не только никогда виолончель в руках не держал, но начисто лишен музыкальных способностей. При этом Михал Михалыч прекрасно знал, кто он по профессии. Сколько себя помню - Жванецкий в моей жизни был всегда. Вначале его слушали родители, дяди и тети на бобинных магнитофонах. Потом - на кассетных. В Одессе моего детства Жванецкий, как и Высоцкий, разносился из всех дворов. "Слово начальнику транспортного цеха", "Нормально, Григорий? Отлично, Константин!", "В Греческом зале…" - в Одессе даже школьники знали, кто пишет тексты Аркадию Райкину. И Карцеву и Ильченко - тоже.
Своими глазами я увидела Жванецкого уже когда училась в Одесском университете. В нашем вузе он выступал очень часто, и стоит ли говорить, что на встречи эти было не попасть, а, если уж и удавалось туда каким-то образом просочиться, сесть было негде даже на полу. Нам - тем, кто играл в студенческом театре - СТЭМе - везло больше других: было позволено слушать Жванецкого из-за кулис. За пыльными красными портьерами нас набивалось столько, что как не вываливались на сцену - не понимаю до сих пор. При этом мы настолько бурно реагировали на все шутки, что Жванецкий - тогда еще с кудрявой головой - то и дело шикал на нас, и не раз в течение выступления замахивался в нашу сторону своим знаменитым стареньким портфельчиком. Мы ненадолго умолкали, но уже через минуту продолжали громко хохотать. Да так, что кулисы ходили ходуном и казались живыми.
…Лично познакомились мы с Михал Михалычем, когда в Одессу во времена перестройки приехал с первыми концертами Михаил Шуфутинский. Почему-то у меня было задание от газеты "Вечерняя Одесса" взять интервью не у самого Шуфутинского, но у его легендарного импресарио - Лео, оно так и называлось "Под знаком Льва".
Первый концерт Шуфутинского проходил на стадионе в парке Шевченко. Трибуны были набиты битком. И вдруг во время первой песни публика повскакивала с мест, и разразилась такими аплодисментами, что Шуфутинскому пришлось прервать исполнение. Оказалось, что по краешку поля стадиона, стараясь быть никем не замеченным, тихонечко на свое место пробирался Жванецкий.
После концерта мы пошли за кулисы. В гримерке у Шуфутинского сидели импресарио Лео, колоритная свита, состоящая из наших эмигрантов - родственников и коллег, приехавших из Америки со знаменитым певцом. И - Жванецкий. Интервью было решено записывать тут же, и я, стесняясь, пролепетала первый вопрос. Не помню даже какой. Запомнила замешательство Лео, его попытку выкрутиться и великолепную фразу Жванецкого:
- Деточка, - сказал он, обращаясь ко мне, - на неправильно поставленный вопрос получаем неправильно поставленный ответ.
К сожалению, я тоже мало записывала, фотографировала и запоминала, - все эти шутки и "подколки" Михал Михалыча, начиная от "дышите полной грудью" (это во время морской прогулки, на съезде губернаторов России и Украины, когда Жванецкий варил раков для своих гостей) до "мы сидим, лежим, валяемся... но на правильном пути" (это, когда мы делали Прямую линию, посвященную тогдашним изменениям в жизни России). Одесситы - очень предвзятый народ. Мало про кого они скажут, что он талантлив, не говоря уже о большем. Про Жванецкого, еще когда я жила в Одессе, говорили, что он - гениален. Почему-то смущаясь и шепотом. Не так, как сейчас звезды хвалят друг друга на телеканалах - во весь голос. Так что недаром Жванецкий стал первым почетным гражданином города Одессы, а также президентом Всемирного клуба одесситов.
Что мне особенно нравится в Жванецком, так это то, что он всегда использует свои слова. Сколько раз приходилось наблюдать, как к нему подходят люди - от простых рабочих до именитых звезд и дарят шутки: "Это специально для вас, Михал Михалыч!" Он бы только на подаренных шутках, на подсмотренном и подслушанном в Одессе и не только в ней, мог бы сделать неплохую карьеру. Как, кстати, многие и делают. Сатирики - они ведь еще и хорошие наблюдатели за жизнью. Но Жванецкий потому и Жванецкий, что все пропускает через себя. Он работает честно. И честен даже в том, что в свои 80 трудится, не слишком себя оберегая. Мотается по стране почище иной молодежной рок-группы: вчера - в Омске, сегодня - в Нижнем Новгороде, а завтра - уже запись передачи "Дежурный по стране", для которой нужны свежие мысли и новые шутки. И он еще успевает для себя провести "разбор полетов", какой концерт особенно удался, когда именно он был в ударе, а когда просто все отчитал.
Как не потерять голову 80-летнем человеку при таком ритме жизни. Как не повторяться? Как успевать быстро и остро на все реагировать? Успевает. Как не растерять аудиторию - новые поколения? Не теряет! Говорят, что молодежь не понимает шуток Жванецкого. При этом на записи его программы много молодых лиц. Специально ходила на концерт в Московский Международный университет - посмотреть, как реагируют студенты. Реагируют. И - правильно. Потому что правильная реакция на Жванецкого - это не только хохот до слез, как, например, при рассказах "Мамина Сема", "Ход-ход одесский пароход" и других. Нормальная реакция на Михал Михалыча - философская грусть. Потому что на самом деле сатирик говорит об очень невеселых вещах. Разве это весело: "Россия - это страна неограниченных возможностей и невозможных ограничений"? Или "За новую жизнь страна платит откат. Откат платят культурой". Или "Не бывает того, что мы хотим, бывает то, к чему мы можем приспособиться". Или "Мы живем в такое время, когда часы не для времени, а грудь не для младенца". "В России два типа начальников - самодуры и самородки. Вторых пока не видно", - это тоже невесело.
Жванецкому часто приписывают то, чего он не говорил. Его имя, его слова уже давно гуляют сами по себе и живут своей жизнью. Например, в последние дни в социальных сетях появлялись и активно обсуждались высказывания об отношениях россиян и украинцев, сделанные якобы Михаилом Жванецким. Реплики выглядели сомнительно - помимо всего прочего, в них активно использовалась нецензурная лексика, несвойственная публичным выступлениям Михал Михалыча. По телефону я обратилась за комментариями к сатирику:
В Интернете появляется масса "ваших" мнений, в частности: "Мне кажется, что россияне безумно завидуют украинцам…" и далее - это действительно ваши слова?
Михаил Жванецкий: Нет! И я уже и Украину оповестил, что это - не мои слова. Как это я могу такое сказать? Здрасьте! И это происходит уже не в первый раз. Иногда текст начинается с моих фраз, а потом идут чужие. Это - не мое! Ну что мы можем сделать с этим морем слов? Кто-то просто хочет навредить, чистая провокация. Я такого не писал никогда! И вообще - в Интернет не пишу! Все!
Говорят, что у Жванецкого трудный характер. Когда-то я спросила об этом у его жены - Наташи, мол, как быть, если человек раздерган популярностью, гастролями, концертами... Собственным талантом, наконец.
- Другой раздерган еще чем-то. Работой, хозяйственными делами. Любой человек находит для себя какие-то проблемы, - очень мудро мне ответила она. Общаясь с Наташей можно получить ответ на вопрос, как должна женщина реагировать на мужчину рядом с ней, который все время шутит, и шутит при этом хорошо: ни в коем случае не шутить в ответ! Но и не быть слишком серьезной.
Просто смотреть на него влюбленными понимающими глазами.
"Что такое 70? Мы на вершине склона лет…", - так сказал Жванецкий десять лет назад. И о 80-ти пусть скажет сам. Накануне этой даты специально для наших читателей Михал Михалыч выбрал для публикации в "РГ" свой рассказ "Дар". Слово - Жванецкому.
Этот дар тебе от Бога...
Ты себя им можешь поддерживать и защищать.
Он освежает тебя.
Он вылечивает тебя.
Он делает тебя независимым.
Я не знаю, заслужил ли ты его.
Все, что ты приобрел и достиг, не стоит того, что имеешь с детства.
Через тебя говорят с людьми.
Тебе повезло. Ты сам радуешься тому, что говоришь.
Ты понятен почти каждому.
А кто не понимает, тот чувствует, и чувствует, что не понимает.
Перестань переживать и сравнивать себя.
Или переживай и сравнивай.
Ты и сравниваешь, потому что не понимаешь дара.
И не понимай.
Господи! Как ты проклинаешь свою мнительность, впечатлительность, обидчивость, ранимость.
Как ты проклинаешь себя за вечно пылающее нутро. Эту топку, где мгновенно сгорают все хвалы и долго горят плохие слова.
Как ты проклинаешь память, что оставляет плохое.
Как ты проклинаешь свое злопамятство, свой ужас от лжи.
Ты не можешь простить малую фальшь и неправду, а как людям обойтись без нее?
Ты же сам без нее не обходишься...
Как неприятен ты в своих нотациях и поучениях.
И как сражен наповал ответным поучением.
Как ты труслив в процессе и неожиданно спокоен у результата.
Как ненавистно тебе то, что ты видишь в зеркале.
Ты все время занят собой.
Ты копаешь внутри и не можешь перекопать.
Существует то, что волнует тебя.
И те, что волнуют тебя.
Ты так занят этим, что потерял весь мир.
Ты видишь себя со стороны.
Ты слышишь себя со стороны.
Ты неприятен окружающим, которым достается результат этой борьбы.
Ты внимателен только к тому, что нужно тебе.
Ты вылавливаешь чужую фразу или мысль и не можешь объяснить себе, почему именно ее. Как гончая, как наркоман, как алкаш, ты чуешь запах чьей-то мысли.
И ничего не можешь объяснить.
Ты молчалив и ничтожен за столом.
Все охотятся за тобой, а ты охотишься за каждым.
2
Но ты профессионал.
Они не подозревают, что твои одежды сшиты из их лоскутов.
К тебе невозможно приспособиться - ты одновременно приспосабливаешься сам. Перевитое вращение червей.
И этого требуешь.
И это ненавидишь.
Ты издеваешься над глупостью, над жадностью.
А кто сказал тебе, что это они?
И кто может существовать без них?
Ты их распознаешь по своему подобию.
Ты передразниваешь манеру собеседника вслух, делая его врагом.
Ты уверен, что разгадываешь обман, от этого обманут и бит сто раз на дню.
Тебе забили рот простым комплиментом и всучили, что хотели.
Не зная, что из всех этих несчастий выгоду извлекаешь ты.
Весь этот ужас дает тебе возможность писать и волновать других.
И весь этот ужас люди называют талантом.
Весь этот ужас переходит в буквы, представляешь!
Просто переходит в буквы, которые передают только то, что могут.
И вызывают ответы.
Хорошие сгорают мгновенно.
Плохие горят долго, сохраняя жар в топке, называемой душой.
P. S. Автор - единственный, кто может стать лучше, прочитав это!