19.03.2014 23:08
    Поделиться

    В стихах Леты Югай "обнимаются" жаркий Восток и морозный Север

    В ее расписных, как прялка, стихах обнимаются жаркий Восток и морозный Север

    Уж март весною очарован

    И солнцем тешится земля.

    А мне сегодня был дарован

    Еще денечек февраля

    И ломкость лип, и в них - граненый

    Жемчужно-серый свод небес.

    И воздух, снегом напоенный,

    Решенье пробует на вес,

    Как я на вкус. Средь белой взвеси

    Иду вперед белым-бела.

    Мне выпадает холод песен

    И жесткость птичьего крыла.

    Лета Югай

    Лета - литературное имя Елены Югай. Для Вологды, где живет Лена, в том нет ничего загадочного и тем более претенциозного. В небольшом городе все знают доктора Тамару Ильиничну Лета. Для всех вологжан она человек и очень близкий, и в то же время легендарный. В октябре 1993 года депутат Верховного Совета Тамара Лета до конца находилась в осажденном Доме Советов, перевязывая раненых. Многие годы Тамара Ильинична была заместителем главного врача по материнству и детству областной больницы. Благодаря ей благополучно появились на свет тысячи детей. И среди них Леночка Югай. Годы спустя Лена сделала фамилию доктора своим именем в поэзии, выразив так свою благодарность.

    С Летой Югай я познакомился год назад, в марте. Снежная Вологда плыла по небу. Небо везде голубело - в лужах половодья, в ручьях, в окнах, в глазах. Весна света затопила город.

    Мы зашли в колледж, где Лена преподает древнерусскую литературу (вот повезло подросткам: лекции о детстве нашей словесности читает такой юный и увлеченный преподаватель). Недавно Елена Югай защитила в Москве кандидатскую диссертацию по специальности "фольклористика". Тема: "Ключевые образы плача: на материале похоронных и поминальных причитаний Вологодской области". Какое чуткое сердце и сильную душу надо иметь, чтобы написать такую работу. Можно только представить, сколько боли выслушала Лена, странствуя по северным деревням...

    В ее стихах много тревоги и нежности, и слышно, как два этих ручейка сливаются в один и вместе они уже называются Любовь.

    Но эта поэзия будто страшится понравиться. Она ходит сама по себе, дичится читателя, и это принимаешь без обиды, догадываясь, что у таких слов и у таких стихов могут быть какие-то дела не только на земле, но где-то там, в облаках. Невольно вспоминаешь поэтов, уже протоптавших свои нетающие тропинки по вологодскому снегу и тоже носивших за спиной котомки неприкаянности: Батюшков, Рубцов, Башлачев... И кажется, что вологодская изба уже никогда не наполнится теплом того лада, который прощально воспел Василий Иванович Белов.

    Но вот приходит девочка Лета и по-женски, по-сестрински укладывает эти пропахшие табаком неприкаянные котомки у печки, а потом тоненьким голоском поет усталым путникам протяжные песни - и тепло возвращается в брошенную избу. В этих песнях обнимаются жаркий Восток и морозный Север, расписное, как прялка, бытие допотопных прабабушек и приключения бедовых правнучек, унесенных ветром на сторону чужую.

    Нескладная жизнь оттаивает в ладонях Леты, а что из всего этого будет, какую жизнь вдохнет Господь в этот колобок, слепленный из старинных слов и наших эсэмэсок, - того мы не ведаем. Того нам и знать не полезно. А полезно ловить весенних солнечных зайцев, когда они заглядывают в окно.

    ***

    Котенком дымчатым печаль

    Согреется в пурге безбрежной -

    Так, фиолетовый и снежный,

    В ладони падает февраль.

    Так поднимается душа

    По белым нитям снегопада,

    Окидывая город взглядом,

    В орбитах фонарей кружа.

    И мне мерещится земля

    В жемчужных ожерельях лилий

    И все, что мне наворожили

    Седые книги января.

    Маме

    Между нами песок молчанья,

    земля междуречья,

    заливные луга междуручья,

    нейтральная бирюза.

    Я временно исключаю

    слова - щепки, колючки.

    Ты понимаешь раньше,

    что я хочу сказать.

    Выброшены на пойму

    коряги и перья совьи,

    посылки прошлого лета

    почтой водною скоростной.

    И я говорю - вспомни,

    вспомни свое верховье,

    когда ты еще не впала

    в меня и не стала мной.

    Мы ходим единым руслом

    с тоскою о Черном море.

    Не думай об этом соре,

    что я несу по весне.

    Свет воды твоей русой,

    дна твоего история,

    рыб моих траектория -

    все и тебе, и мне.

    * * *

    Верю в счастье! Я больна

    Этой ересью.

    Окна настежь - жизнь пьяна

    Сладким вереском.

    Все возможно! День таков -

    Все сбывается.

    Стайки легких мотыльков

    Разлетаются.

    Посмотрите не со злом,

    Не с заботою:

    В небе звонко-голубом

    Счастье - вот оно!

    * * *

    Не болей ты, не болей, не болей,

    Продержись огонь и стужу, и град.

    Бела мельница стоит средь полей,

    А на лопастях густой виноград.

    Сзади - горы, а ручей - впереди,

    Сверху - небо, под ногами - земля.

    Победи их, этих всех, победи,

    Расходитесь все ручьи, все поля,

    Расколися, ледяная гора,

    Поглоти всю падаль, хворь, лебеду,

    Чтобы стала молоденька с утра,

    Чтобы не было обид на роду.

    Будет море - отзовет виноград,

    А ручей взрастит тугое зерно.

    Здравствуй, здравствуй

    сотни солнец подряд,

    Самых теплых, словно хлеб и вино.

    Из трехстиший

    снег с колокольни

    схвачен порывом ветра

    свет поднебесный

    * * *

    одуванчики

    на стекле прорастают

    лето не скоро

    * * *

    колеса стучат

    ровные ели бегут

    глупое сердце

    * * *

    стрекот цикады

    слышится ночью в метель

    твое sms

    P.S.

    Недавно Лета Югай стала лауреатом премии "Дебют" за цикл стихотворений "Записки странствующего фольклориста". Поздравляем! Пишите Дмитрию Шеварову: dmitri.shevarov@yandex.ru

    Поделиться