Поделиться
Все что было
Таня была единственным ребенком в обеспеченной семье, слово "нет" в ее адрес не произносили. Она училась в престижной школе, танцевала в одном из лучших хореографических коллективов Приамурья. Норковые шубы в пол, модные шмотки, дорогая машина, роскошная косметика. Дружила только с "крутыми" из "элитарного круга". Первый раз укололась в подростковом возрасте, "кайф" предложил знакомый, на которого она смотрела, разинув рот, как на заместителя бога.
- Проблем с деньгами не было, а наркотики давали иллюзию эйфории и превосходства, - вспоминает она.
Дурь быстро изменила личность, и от положительной во всех отношениях девочки не осталось и следа. Если родители пытались отказать ей в деньгах, это вызывало приступ ненависти, если смели не дать ключи от машины, ответом был град из злых слез.
Родители долго делали вид, что не догадываются о дочкином пороке, даже когда она в очередной раз ложилась в больницу на "откапку", семья разыгрывала мини-спектакль в стиле "все хорошо". После бессчетных детоксикаций ее жизнь снова неслась по лабиринтам наркотического ада.
Исколотые вены на руках она скрывала под кремом, который накладывала за считанные минуты. Труднее было с заколотой душой - она покрылась толстым сплавом из эгоизма, злости и хамства.
Таня изредка пыталась учиться, еще реже пыталась работать, на пару с дружком-наркоманом снимала квартиру, почти все деньги уходили на дурь. Сколько именно? "Все что было...", - уточняет она.
Когда она заезжала во двор своего дома, сначала из машины летел густой мат, затем выходила молодая блондинка. От нее отвернулись все, кроме родителей.
Билет за спасением
Однажды она встретила в городе бывшего соигольника - так наркоманы называют своих "коллег" - спутников по кратчайшей дороге в могилу.
Мужик был хорошо одет, ухожен, на дорогой машине, уверен в себе. Он сказал, что у него все хорошо. Он трезвый, ему помогли в одном из сибирских реабилитационных центров, который работает по программе "12 шагов".
Через несколько дней самолет принес ее в Томск.
- Реабилитационный центр оказался деревенским домом, в котором был жесточайший режим и жизнь по строжайшим правилам, - говорит Татьяна.
Первое время ее безразмерный эгоизм кипел просто через край. Это был год жесточайшей борьбы с собой, гной души выдавливался трудными, густыми каплями. Когда она вышла из реабцентра в потрескавшихся кроссовках, с одним пакетом в руках, совершенно ненужная чужому городу, первым делом бросилась звонить родителям, привычно просить помощи.
- Тебе 30 лет, и ты уже должна мне помогать, - непривычно сухо сказал отец в телефонную трубку.
Денег прислали минимум. Ровно столько, чтобы не умереть с голоду короткое время.
Она устроилась парикмахером, жила прямо на работе, в закутке салона. Карабкалась изо всех сил. Наркотик предъявил ей страшный счет за отказ от жизни в дурмане. Лицо покрылось незаживающими гнойниками. Более страшную кару для женщины придумать трудно. Таня полгода не смотрелась в зеркало. Почти все, что зарабатывала, уходило на лекарства.
- Вот тогда я себе клятву дала, что остаток жизни посвящу спасению таких как я, - тихо говорит она.
Наркотик ждать умеет
Вернувшись в Приамурье, Татьяна объехала пол-области - искала тихую малонаселенную деревеньку, в которой можно было бы открыть реабилитационный центр. Приглянулось село Ракитное, которое двумя улицами раскинулось среди чахлого ивняка. Бывшее отделение бывшего совхоза с бывшими, увы, перспективами. Два года назад она с помощью родных и банковских кредитов купила там два дома.
Куцая улица из 2-квартирных кирпичных домов, построенных на самом излете советской власти. Над одним из них стылый ветер полощет российский триколор. Высокие ворота, за которыми видны дворовые постройки.
Едва Танина машина подъезжает к воротам, как они почти волшебно раскрываются рослым парнем с приветливой улыбкой на лице.
Во дворе с десяток мужиков заняты работой: кто-то чистит ледяную "накипь", кто-то рубит дрова, кто-то таскает воду в баню.
В доме полнейший аскетизм: ряды двухъярусных кроватей, простенькие шторы на окнах. Одна из комнат занята полукругом из мягкой мебели.
Говорливый парень представляется Саней и поясняет, что он сегодня за старшего.
Сане 38 лет, из которых 20 он употребляет наркотики. Начитан, несколько многословен.
- Это у меня вторая реабилитация, после первой держался два года. Наркотик умеет ждать, - грустно, одними глазами, улыбается он.
На вопрос, а что делать, чтобы он не дождался, уверенно говорит: "Постоянно работать над собой. Как только остановишься - снова унесет".
В реабилитационном центре строжайшая дисциплина, которая соткана из свода жестких правил. Подъем в 7 утра, и ни минутой позже. Зарядка, обливание холодной водой на улице в любую погоду. Завтрак, потом весь день занятия вперемешку с трудом. Главные здесь - консультанты из числа бывших зависимых.
- Главное - человек должен осознать, кто он в реалии. Понять масштаб своего падения и увидеть четкую дорогу, по которой можно выбраться из наркотической могилы, - говорит консультант Антон.
Один из главных постулатов реабилитации - социальная изолированность. Нет - телевизору, газетам, общению с миром. Телефонный звонок - один в месяц. Из плотских радостей - еда и сигареты. Из развлечений - баня дважды в неделю.
Эти судьбы - штрафные роты
Сегодня главный по кухне Лешка, 26-летний наркоман из Благовещенска. Он лихо шинкует капусту на борщ и честно признается, что в своей жизни работал всего несколько дней.
- Утром у матери брал деньги, потом чего-то "сращивал", где-то жульничал, вот так и жил. В тюрьме сидел за кражу. Сюда приехал сам, когда наступил полный тупик, - говорит он.
Лешке тут трудно, он этого и не скрывает. Самое сложное - принять, кто ты есть на самом деле. Здесь, в окружении таких же подранков, сделать это намного легче.
Серега "колдует" над захандрившей проводкой. Ему 32 года, 17 из которых он пил. Последние лет 10 - вообще по-черному. Сколько было кодирований и откапываний, не помнит. Бессчетно.
Потерял все и всех: "Я считал, что если есть бутылка пива и работает телевизор, то день прожит хорошо".
О том, за что в жизни ему стыдно больше всего, он говорит через глубокий вздох:
- За то, что даже жену с роддома не забрал. Она мне сына родила, а я в тот день ушел с дружками пить. Ну кто я после этого?
Первый месяц своего пребывания в этом центре Сергей был сгустком молчаливой злости. Казалось, что он разучился разговаривать. Душа страшно бунтовала, ему постоянно хотелось уехать домой.
А в новогоднюю ночь он уже читал рэп.
Сейчас Сергей делает свой самый трудный, трезвый и здравый первый шаг этой пошаговой системы.
Димка, синеглазый 31-летний наркоман из Хабаровска, рассказывает о себе:
- Употребляю с 15 лет, последние 8 лет - "тяжелые" наркотики. Почему сюда приехал? Разрушил все отношения с близкими. Мне не верит уже никто. Это страшнее ломки.
Наркотики его отпускают очень тяжело, смерть то чуть отпустит свою удавку, то снова накинет ее на Димкину шею. Он два раза убегал из Ракитного, доезжал до Благовещенска на попутках. Пьянствовал несколько дней, потом звонил Татьяне и тоном побитой собаки просился назад. Она в ответ говорила одно слово: "Приезжай".
Пару месяцев назад в одном из домов, принадлежащих реабцентру, случился пожар, "коротнула" старая проводка. Сейчас там полным ходом идет ремонт, золотых рук среди постояльцев хоть отбавляй. Ловко орудует мастерком щуплый мужичок с глазами как на русской иконе.
Леха в далеком прошлом дальнобойщик. 10 последних лет он сидел на игле, героин сильно пошатнул его здоровье, разрушил семью и едва не свел мать в могилу. Несчастная женщина, измученная выходками сына-наркомана, предприняла попытку суицида, реаниматологи с трудом вернули ее к жизни.
Лешка пришел к матери в палату и забрал у нее последние деньги из-под подушки.
Мать стояла в оконном проеме и кричала, что сбросится вниз. Он не слышал.
- В те минуты ты не человек и даже не животное, а просто скотина. Перед глазами только доза, - медленно, по буквам, вымучивает из себя он слова.
Первая его маленькая победа над "скотиной" - недавняя 10-дневная госпитализация в районную больницу. После которой он сам вернулся в реабилитационный центр. Признается, что дьявол плясал в его душе и требовал уехать в Благовещенск. За дозой.
- Мы до последнего не верили, что он вернется. Его поступок прогностически обнадеживает, - со знанием дела говорит Татьяна Корчагина.
Самое трудное здесь - вытаскивать на поверхность свои чувства и переживания. Реабилитанты каждый день от руки и набело пишут анализ своих чувств.
- Очень тяжело открывать перед другими сейф своей души. Тем более когда в нем хранится столько негатива, - признается консультант Антон.
Помогает сама обстановка. Здесь работают постулаты: ты не один, рядом до боли похожие судьбы. Наркотик и алкоголь пишут их под единую копирку.
Первое время попавший сюда категорически отказывается это делать или крайне неохотно занимается публичной уборкой своей больной души.
- Кто вы такие, чтобы я перед вами разбирал, что меня тревожит и что у меня болит? Подобные вопросы и сомнения терзают всех, - говорит Татьяна Корчагина.
После того как человек сделает свои первые, самые трудные шаги из ада в условиях добровольной изоляции, ему предстоит пройти еще и социальную адаптацию. Для этого ему родственники снимают жилье в Благовещенске, центр арендует офис, где больные души продолжают свой ежедневный труд. Их заново учат знакомиться с миром, общаться с ним, жить в нем.
- Многие из них не могут познакомиться с девушкой, сходить в поликлинику, попытаться устроиться на работу, "химия" атрофирует очень многие чувства и желания, - говорит врач-психотерапевт Александр Федоров.
Сейчас социальную адаптацию проходят трое, один из них - врач-нарколог одной из районных больниц. Наркотик не щадит никого.
Чувства пишутся набело
4 месяца назад Татьяна Корчагина родила дочку - долгожданную и бесконечно желанную. Ребенок ей достался очень трудно: наркоманское прошлое дало о себе знать.
- Никаких кесаревых, сама родила. В муках. Новая жизнь должна пройти через муки, тогда она особо ценится, - улыбается счастливая мать.
Сейчас ее жизнь рвется между грудной Евой и двумя домами, полными проблемных и израненных судеб в селе Ракитном.
Вечерами она бежит на встречи с родителями зависимых, жизни и психику которых тоже деформировал наркотик.
Сама Татьяна по-прежнему продолжает собственную борьбу с болезнью.
- Я еще где-то в пятом шаге из 12, которые предусмотрены программой. Понимаю, что нельзя даже на секунду останавливаться, - говорит она.
Одна из ее последних побед - примирение с любимой тетей, у которой она много лет назад украла большую сумму денег.
Когда она их вернет, не знает. Но сказала, что вернет. Уверена, что без этого шага наркотик не отпустит. А пока они стали общаться, и тетка снова позволила ее называть, как в детстве, нежным словом "Савушка".
...Много лет Татьяна сказала отчаявшемуся отцу: "Пап, ты мной еще будешь гордиться". Его рассмешила эта фраза дочки-наркоманки.
Недавно он увидел на одном из благовещенских перекрестков рекламный баннер центра, который создала его "пропащая" дочь.
Отец позвонил ей: "Я тобой горжусь". В ту минуту они вдвоем сделали очередной шаг. От смерти - к жизни.
Лидия Рыбальченко, главный врач Амурского областного наркодиспансера
- "12 шагов" - это программа по реабилитации зависимых людей. Программа давняя и известная. Некоторые ее элементы официальная наркология берет для борьбы с наркоманией и алкоголизмом. Чем больше будет реабилитационных центров, тем лучше. К сожалению, нет единого рецепта для борьбы с этим злом. Все очень индивидуально. Главное - не останавливаться и не быть равнодушным. У нас в стационаре работает консультантом человек, который стал трезвым благодаря этой программе. Не помогли в одном месте, обязательно нужно стучаться в другие двери. Обязательно.