Поделиться
Через несколько перестроечных месяцев Мазуров возглавит Всесоюзный совет ветеранов войны и труда, станет его первым председателем. Несправедливый зигзаг великой судьбы будет сглажен запоздалым уважительным назначением. Но мне всегда казалось, что те аплодисменты были самой важной наградой Кириллу Трофимовичу за все: за партизанские годы, за руководство республикой, за здравомыслие члена Политбюро, первого заместителя Председателя Совета Министров СССР. За мужество и достоинство, порядочность и непокорность бессмысленным директивам.
Когда через пару лет, в 1987 году, Кирилл Трофимович решился дать первое после многолетнего молчания интервью, начала беседу с мая 1985-го, с тех неуправляемых аплодисментов человеку в опале. И я была в том зале...
Думаю, что, сохранив всю сдержанность в общении с прессой (члены Политбюро бывшими не бывают), он принял меня как собеседника. И про самое трудное - жизнь после мгновенной отставки - говорил очень искренне: собирался уехать на родину, в Беларусь, лесником...
Потом, при визировании, Кирилл Трофимович уберет часть откровений, попросит не упоминать про зал, рукоплескавший ему стоя. Нескромно как-то... А вот про аплодисменты и как к этому относиться - мы оставим...
На днях в редакции раздался звонок, и безупречный по краткости и вежливости собеседник, Алексей Сергеевич Абрамов, представившийся помощником Мазурова, пригласил на вечер памяти Кирилла Трофимовича (наверное, у таких людей и помощников бывших не бывает, хотя Мазурова не стало четверть века назад). И добавил не по протоколу: "Кирилл Трофимович с особой теплотой всю жизнь вспоминал то интервью..." Вот такое профессиональное эхо.
Созваниваюсь с Натальей Кирилловной Мазуровой, она и ее сестра Елена стали докторами наук, работают в ведущих вузах России. Они собираются в Минск, где 4 апреля в Доме Москвы пройдет вечер, посвященный юбилею отца. На вечере покажут фильм "Непокорный белорус", который уже прошел по республиканскому телевидению на канале ОНТ. В Москве, в Доме национальностей, 9 апреля тоже состоятся непафосные торжества, посвященные государственному деятелю К.Т. Мазурову. Это он умел сопротивляться Хрущеву и не засеял белорусские поля кукурузой, сохранив крестьянские подворья. Это при нем были возвращены честные имена многим подпольщикам, и родилась идея мемориального комплекса в Хатыни. Это он в союзном правительстве руководил 29 министерствами и в отсутствие Косыгина вел заседания. Это его энергии боялся Брежнев...
Как много в современном мире политиков. Но государственных деятелей, которые знают, что надо стране завтра, - единицы. Хорошо, что они есть и у России, и у Беларуси.
Позвольте начать беседу с нетрадиционного вопроса: как вы относитесь к аплодисментам?
Кирилл Мазуров: Аплодисменты пришли в политическую жизнь из театра как выражение эмоций. Древние римляне и греки без них обходились. Не скрою, я всегда неловко чувствовал, терпеть не мог парадные, "под должность", аплодисменты и пресекал их как мог.
Но, с другой стороны, трибуна - это место работы государственного, политического деятеля, и когда люди выражают истинную, искреннюю поддержку, важно знать и чувствовать. Трудом мысли и поступков заработанные аплодисменты не надо сбрасывать со счетов нашей общественной жизни. Народ сейчас разобрался, что рукоплескания, переходящие в бурные овации, рождены подхалимами.
Какие главные истины вы выстрадали за свою жизнь?
Кирилл Мазуров: Сейчас отчетливее видны не только чужие ошибки, но и свои собственные. Мудрость к человеку приходит к вечеру его жизни. У молодых же много энергии, но реального опыта нет. Важно двигать дело и с энтузиазмом, и с мудростью. Ну а выстрадал? Единственное - не может быть человеку хорошо, когда родине его плохо.
22 июня 1941 года вы встретили в пограничном Бресте, будучи первым секретарем обкома комсомола. Война для вас началась в самом прямом смысле в четыре утра. Какой день на войне был самый трудный?
Кирилл Мазуров: Что-то я не припомню в истории войн, на которых выдавались бы легкие денечки, тем более на этой - всенародной Великой Отечественной. Несправедлив чей-то афоризм: 20 миллионов унесенных жизней - это статистика, а смерть одного человека - горе. Море человеческого горя было.
Решением директивных органов я был направлен в действующую армию политработником. Самые тяжелые дни были, когда вся группировка наших войск, оборонявшая Киев, оказалась в окружении. Кроме бомбежек и пулеметных обстрелов немцы с воздуха бросали листовки, так называемые пропуска в плен, в которых вовсю утверждали, что Москва ими уже взята, а Сталин и советское правительство удрали в Сибирь. Представьте, что та ложь - единственная для нас информация. Страха не было. Была лишь ненависть к гитлеровцам да бесконечная тоска. Если погибнешь здесь, ни родные, ни товарищи не узнают где, им останется лишь думать, честными ли были твои последние минуты жизни...
Среди ветеранов войны солдаты 41-го сегодня составляют лишь один процент. Я из этого самого процента. Сохраняя честь и воинское достоинство, при оружии и с партийным билетом с немногими боевыми товарищами добрался до Ахтырки - места сосредоточения всех вышедших из окружения войск. Продолжал воевать. Был ранен под Харьковом, санитарный поезд увез меня в Сталинград...
С осени 42-го вы - секретарь ЦК ЛКСМБ по кадрам, представитель Центрального штаба партизанского движения - направлены для работы в тылу врага. Было ли легче на войне разбираться в людях, чем в мирное время?
Кирилл Мазуров: Около трех тысяч подпольных комсомольских организаций действовало на территории Беларуси. Вдумайтесь: три тысячи "молодых гвардий". Были подпольные обкомы, райкомы комсомола. Секретарей тогда не избирали - назначали. Кадры изучали по принципу: коммунист? комсомолец? как относится к Советской власти? как воюет? Так называемые собеседования - короткие встречи, часто глухими ночами в глухих местах. Ошибки были минимальными. На войне год службы засчитывался за два не случайно. Характеры человеческие проявлялись во весь рост. Недаром до сих пор говорят: ты бы с ним в разведку пошел?..
Война для многих фронтовиков, партизан и подпольщиков Беларуси стала и университетом, и академией. После войны многие заняли ключевые посты. И это было справедливо.
Как вы относитесь к своей малой родине?
Кирилл Мазуров: У некоторых славянских народов слово "родина" переводится еще и как семья. Ценю хорошие семьи, все-таки с нее человек начинается. У меня сын и две дочери, у них свои семьи, есть три внука. В выходной съезжаются все, как правило, в родительский дом. Это счастливые для нас с женой часы. За свою долгую жизнь я помогал людям в трудные для них минуты. Но никогда - по принципу землячества. Существует почему-то некое правило: если человек - начальник, он должен помогать своим. Вы не найдете в Рудне, Слободе, во всей Гомельской области сверхплановых объектов, школ или дорог, построенных благодаря указаниям Мазурова. Думаю, что малая родина каждого должна делить судьбу страны, а не привилегии.
"Комсомольская правда", 9 сентября 1987 года