Вы ни разу в жизни не изменяли кукольной технике - где истоки такой верности?
Мария Муат: Я училась в ГИТИСе у Сергея Владимировича Образцова. Другие мастера меня не принимали: я была маленького роста и выглядела моложе своих лет. Поступала несколько раз, потому что с юности очень хотела пойти по стопам родителей-режиссеров. И вот Образцов меня взял. Это оказалось совершенной неожиданностью, потому что я никогда не бывала в кукольном театре. Даже в детстве, кажется. Но я верю в то, что судьба меня привела туда, куда нужно. Кукольная анимация - настоящее кино в трехмерном пространстве. Могу сочинить любой мир, какой мне требуется, чтобы выразить свою идею. Не надо искать натуру, строить огромные декорации - всю изобразительную среду можно создать на макете. Вот почему я абсолютно предана куклам. Многие воспринимают их как нечто туповато-деревянное. Заблуждаются! "Куклы могут все!" - когда-то сказал нам Образцов.
Внешний вид кукол придумываете вы или художник?
Мария Муат: Не устаю повторять: все зависит от идеи. Ты режиссер, это твоя картина, и сколько бы народу на ней ни работало, сколько бы советов ты ни спрашивал - все равно именно тебе отвечать за результат. У нас сейчас нередко забывают, что режиссер - прежде всего постановщик. Я к этому отношусь трепетно. Режиссер обдумывает, что он хочет выразить в данный момент, обсуждает с художником, какое изображение наиболее полно будет поддерживать замысел. Каким должен быть стиль, как куклы должны двигаться - как настоящие люди или гротескно. Пластика задается им, как актерам. Это чистая режиссура! Сама я никогда не вмешивалась в работу мультипликаторов. Вы бы видели, как они работают над ролью... В фильме "Он и Она" (по "Старосветским помещикам" Гоголя) в сцене, где Пульхерия Ивановна объявляет мужу о своей скорой смерти, мультипликатор положила герою под веко тоненькие полоски розового пластилина - получились заплаканные глаза. Ни один режиссер этого не придумает!
Вы как-то сказали, что о режиссере-постановщике сегодня забывают. Почему?
Мария Муат: Во многом это связано с особенностями теперешнего производства. На больших студиях были мастерские, цеха и, что очень важно, специалисты среднего звена - прорисовщики, фазовщики, кукольники, бутафоры. Сейчас они либо ушли из профессии, либо работают по домам. К одному едешь куклу обсудить, к другому - декорации... А образование свелось к тому, чтобы научить режиссера быть и автором, и сценаристом, и художником, и мультипликатором, и монтажером. Но не каждый равно одарен в этих областях, понимаете? Поэтому мы и видим разные результаты.
А вы легко расстаетесь с лишним материалом?
Мария Муат (смеется): У нас был хороший учитель, Образцов. Некоторые его слова, может быть немногие, я запомнила на всю жизнь. Он говорил: "Непоказанное не будет осмеяно". Это касалось и его собственных спектаклей. Конечно, материала жалко - столько труда!.. Жутко жалко. Но главное - не будет осмеяно.
А нужно ли пытаться возродить советскую систему мультипликации?
Мария Муат: И да, и нет. Там было много хорошего - прежде всего преемственность. Очень важно, когда молодой человек приходил после института на практику или ассистентом к какому-нибудь знаменитому мастеру и мог пройти все стадии производства. Сейчас ребята производства не знают вообще. Не понимают, что в группе режиссер должен каждому четко поставить задачу и руководить процессом. Научиться этому можно только на большой студии, где выстроена линейка производства. На "Союзмультфильме" в свое время снималось по шесть часов разных картин в год. Это очень много! В среднем одна команда может снять за год 13 минут - от сценария до выпуска. Сейчас потоковое производство налажено только у сериальщиков - на студиях "Мельница", у "Смешариков". Но это другой жанр и уровень... А мы перешли в кустари. Даже скучно говорить, что трудно и денег мало...