Поделиться
В распоряжении вагоновожатой Оксаны новенький трамвай, белый и красный снаружи. Сама Оксана - женщина средних лет с фрикативным произношением буквы "г". Впрочем, когда она говорит в микрофон, характерный элемент ее речи пропадает. Больше ничто не свидетельствует о том, что в ее кармане украинский паспорт. И что 14 лет назад она приехала в Москву из Донецка и еще направила половину семьи - мужа и сына - по своему маршруту.
- Много украинцев работает на московском транспорте. Но я не замечаю, с кем я общаюсь, с русскими или украинцами. И со мной так же. Мы срослись - я ихняя, а они мои. Я разницы не вижу, - улыбается Оксана.
Теперь ее маршрут носит 46-й номер. Муж работает также в депо, но слесарем. Сын женился, у Оксаны растут внуки. У сына с женой дача в Подмосковье, помогают родителям, как могут. А Оксана с мужем помогают дочери и внучке в Донецке.
Когда спрашиваю у Оксаны о дочери, оставшейся на Украине, она начинает плакать. Потом быстро извиняясь и вытирая слезы, объясняет их искренностью своего рассказа. "Ну как она живет? Желает маме с папой побольше здоровья, денег и работы. Внучка в садик ходит. В украинском садике сегодня нужно приносить свою постель, самим ее стирать. Какие-то сладости надо с собой брать, там только суп сварят - и все. Раньше было лучше. А сейчас мать ведет ребенка в сад и несет с собой сумку провианта. Когда я уезжала, такого не было. Было плохо, но сейчас - мы и представить себе такого не могли".
В этом году Оксане еще не удалось съездить домой. Но она постоянно созванивается с дочерью. В телефонную трубку слышит жалобы, что отключили все российские каналы. Оксана говорит, что весь русскоязычный Донбасс, весь юго-восток - на стороне России. "Они не получают информации, от них все скрыто. И мы, как можем, им все объясняем". Оксана уверена, что и в западных областях все хотят мира. Но тут же вспоминает историю, как встретила недавно на рынке знакомую из Винницы. Она приехала в Москву на заработки этой зимой. И о том, где она, знают только родители. Больше никому говорить нельзя. Даже братьям и сестрам. Не поймут.
Оксана рассказывает мне про своего деда. О том, что он, герой Великой Отечественной войны, каждый раз 9 Мая ходил в школу и возвращался с цветами. О том, что он рассказывал детям, как боролся с фашизмом. "Как внучка будет расти? Что ей в голову вложат? Мы-то ей все объясним. Но мне страшно, что в школе ей будут рассказывать одно, а мы, дома - другое".
Оксанин трамвай доезжает до конечной остановки на укороченном маршруте. Оксана выходит из кабины, чтобы рассказать мне, как вчера созванивалась с дочерью. Та рассказывала, что в Донецке на площадь вышли 20 тысяч человек. С российскими флагами и георгиевскими ленточками. "Она мне говорит: "Мама, я не знаю, как мне не бояться". Я отвечаю, ничего: это тебе страшно, а они - мужчины..."
На улице Оксана замечает свою знакомую Лену, открывает дверь. Мне объясняет, что Лена тоже из Украины, но получила вид на жительство.
- Вот, рассказываю, что в Донецке. А ты новости смотришь?
- Надоело это смотреть, - вздыхает Лена. - Вот такая башка от этих новостей. Потому что спокойно и равнодушно смотреть не могу. Все будет нормально.
Не могли не поговорить про визы: "Я как узнала, что не будет виз, на кровати от радости прыгала. Путин тогда сказал, что в России работает много приезжих. Они далеко от своих родственников. Помогают им, зарабатывая в России. Мы, говорит, не будем вводить визовый режим - спасибо!"
Под конец разговора в депо Оксана рассказывает, что, безусловно, планирует вернуться на Украину. Там родные, близкие, дети, внуки. Беспокоится, как бы не пришлось уехать раньше планируемого: "Если родственники заболеют или сама, нужно будет возвращаться. А что еще может случиться, чтобы я уехала? Наверное, надо, чтобы меня обидели сильно. Но меня здесь никто не обижает".