Поделиться
Юрий Лепский: Наше с вами счастье, что Бороздин стал именно учителем
Ему приоткрылся лишь краешек удивительного полотна, сокрытого временем. А каково оно все целиком?
Он - маленького роста, с лицом печальным и удивительно добрым. Впрочем, когда он улыбается, вы не сможете устоять и обязательно улыбнетесь в ответ. Такая у него потрясающая заразительная улыбка. Из таких людей получаются замечательные учителя, их очень любят дети. И это наше с вами счастье, что Бороздин стал именно учителем, а не машинистом метро, например. Кто бы тогда увидел его улыбку и печаль в его глазах?
Но он стал учителем. Мало того, он учит детей музыке. Алексей Иванович по своей первой и главной специальности - преподаватель Новосибирской музыкальной школы по классу виолончели. Но, как вы вероятно догадываетесь, "это не все о нем".
Фото:Из архива Алексея Бороздина
Почти тридцать лет назад я, в ту пору корреспондент "Комсомолки" в Новосибирске, был зван на торжественное событие. В музыкальной школе академгородка Бороздин дирижировал школьным оркестром. Тогда в тихом зимнем вечере торжественно и радостно звучал необычайной красоты концерт. Но мало ли в мире красивой музыки... Уникальность этого вечера состояла в том, что музыка, звучавшая в школьном классе, исполнялась впервые спустя два века со времени ее создания. Она была написана блистательным композитором, сыном пражского мельника Йозефом Мысливечком, которым восхищался Моцарт, которому рукоплескала публика лучших оперных залов Италии восемнадцатого века - времени рассвета оперного искусства. Но с тех пор эта музыка не исполнялась. Почему?
Рукописи и вправду не горят. Но только при обязательном условии: каждая эпоха должна рождать таланты сравнимых с предыдущими масштабов и силы
Мысливечек ушел из жизни на закате славы, и в бедном доме на одной из римских улиц не осталось печатных нот его произведений, а разоренные рукописи партитур осели в театрах и частных коллекциях. Безжалостное время стерло в памяти людей даже само имя Йозефа Мысливечка.
И вот через двести лет в музыкальной школе Новосибирского академгородка появился преподаватель по классу виолончели - Алексей Иванович Бороздин. Сначала ему попала в руки книга Мариэтты Шагинян о Мысливечке. Затем он с трудом достал виниловую пластинку с двумя дошедшими до нас записями композитора. Поставил на старенький проигрыватель и... до утра не мог унять волнение. Трагическая судьба композитора, его трагическая музыка, мысль о том, что большинство сочинений Мысливечка никому из современников не известны, потрясли Бороздина. Ему приоткрылся лишь краешек удивительного полотна, сокрытого временем. А каково оно все целиком?
Бороздин едет в Москву, добивается встречи с Мариэттой Шагинян и получает в подарок ценнейшие фотокопии партитур, привезенных ею из архивов Италии. Казалось бы, теперь музыку можно исполнять.. Но не тут-то было: фотокопии нотных записей, сделанных композитором восемнадцатого века непонятны современным музыкантам. Ноты надо реставрировать, переводить на современный язык. И он принимается за дело.
Над первой коротенькой нотной рукописью Бороздин сидел больше месяца. Потом пошло быстрее. За двадцать лет Алексей Иванович Бороздин подготовил к исполнению четыре оперы Мысливечка, шесть его квартетов, девять симфоний, семь дивертисментов для струнных, концерт для фортепьяно, три концертные арии. Восемьдесят произведений композитора были исполнены за это время в Новосибирске. По нотам Бороздина Мысливечка стали исполнять на родине - в Чехии. И как финал - опера чешского гения "Сконфуженный Парнас" в городском зале консерватории с консерваторским же оркестром. И я там был, мед-пиво пил. И понял вот что. Рукописи и вправду не горят. Но только при одном обязательном условии: каждая эпоха должна рождать таланты сравнимых с предыдущими масштабов и силы. Потому что талантливое оживает только в талантливых руках. В талантливых сердцах и в талантливых умах.