Олег Котов: МКС не должна касаться политическая конфронтация
Олег Валериевич, вы родились в Симферополе. Доходят до космоса политические бури на Земле?
Олег Котов: Нет. На станции работает международный экипаж. Конечно, мы смотрим все мировые новости, слушаем разные точки зрения. Но в космосе все четко: есть конкретная экспедиция, конкретная работа. Есть один экипаж, одна команда. Никто не заинтересован, чтобы появились разногласия. Это сразу может сказаться и на безопасности полета, и на выполнении программы. Во время космического полета мы от политики не зависим. После окончания звездной карьеры некоторые космонавты уходят в политику. Но это уже дела земные.
Олег Котов: Уникальный международный проект МКС должен быть вне политической конфронтации. Фото:ЦПК им. Ю.А. Гагарина
Запад вводит санкции для России. Могут ли они затронуть Международную космическую станцию?
Олег Котов: Думаю, здравомыслия хватит. Уникальный проект не должна касаться политическая конфронтация. МКС летает уже почти 16 лет, а сама программа началась еще раньше. Проделана огромная работа, чтобы объединить две ведущие космические системы - советскую и американскую. Это очень серьезный фундамент для освоения космоса человечеством. Разрушить его будет преступлением.
Официально подтвержден срок эксплуатации МКС до
2020 года. Но зарубежные партнеры уже объявили о решении обеспечить эксплуатацию, как минимум, до 2024 года.
Сколько иностранцев тренируется сейчас в Звездном городке?
Олег Котов: Шестнадцать астронавтов. Все, кто входит в утвержденные экипажи.
А экипажи когда формируются?
Олег Котов: За два с половиной года до полета. Кроме российских космонавтов это астронавты НАСА, представители Европейского космического агентства, японского, канадского. Подготовка расписана понедельно. Серьезная, трудная работа. На ней может негативно сказаться любой форс-мажор.
Космос без границ
Вы вернулись из третьего полета на МКС. Как выглядит сегодня станция? Один из космонавтов в свое время рассказывал, что это такая труба в 100 метров, которая просматривается насквозь.
Олег Котов: Труба стала длиннее - уже больше 130 метров. Первый раз я летал шесть лет назад. Могу сказать: станция изменилась очень сильно. Основная схема построения продольная, но новые российские и американские модули, а также европейский, японский разошлись в стороны. Получилась как бы лесенка, только размером с футбольное поле. Американский сегмент уже построен полностью. Российский "прирос" двумя новыми малыми модулями.
Какие еще будут?
Олег Котов: В ЦПК уже стоят тренажеры "пополнения" - многоцелевого лабораторного модуля и узлового. Космонавты на них готовятся. Планировали, что стыковка лабораторного придется на нашу экспедицию. Но по техническим причинам пока все сдвигается.
На орбите есть граница? "Пограничные столбы" не стоят?
Олег Котов: Никаких границ. Станция единая, в полном доступе. Никаких ограничений в перемещении членов экипажа нет. Другое дело, что работы у каждого столько, что иной раз за целый день с коллегами даже не пересекаемся.
Кстати, на российском сегменте только две спальные каюты. Третья будет в том же лабораторном модуле, который ждем. А пока для одного российского члена экипажа американцы любезно предоставляют спальное место в своем сегменте. Я вот полгода там прожил.
Их каюты отличаются от наших?
Олег Котов: Да. Размером, оборудованием. В нашей каюте есть иллюминатор, так сказать, вид из окна. В американской каюте окон нет, зато она побольше.
На ночь пристегиваетесь ремнями?
Олег Котов: Зачем? Есть спальный мешок, он зафиксирован. Занырнул в спальный мешок, молнию застегнул и - приятных сновидений.
Тормозим ногами
МКС называют "звездной коммуналкой". Интересно, за сколько ее можно обойти, а точнее, облететь?
Олег Котов: Думаю, чтобы залететь в каждый сегмент и коснуться всех стен, займет минут десять. Старожилы МКС летают легко: слегка оттолкнувшись кончиками пальцев ног, они снарядом проносятся через десятиметровый модуль, снайперски попадая в люк. Но когда это пытается повторить новичок, ничего не получается. Где-то зацепился, где-то ногами затормозил, где-то головой... Тянется шлейф из сбитых приборов, объективов и прочих предметов.
Через неделю-две неловкость проходит, а через полгода становишься настоящим асом. В невесомости мозоли образуются именно на "тормозе" - на тыльной поверхности больших пальцев ног. Руки исключительно для работы. Иной раз завидуешь обезьянам, у которых чудные хвосты.
Звездный класс
Чему мы научили за эти космические годы американцев?
Олег Котов: Многому. Прежде всего обеспечению системы жизнедеятельности, эксплуатации орбитальной станции с постоянным присутствием человека. А это квинтэссенция длительных полетов в космос. Это особенности подготовки экипажей. Это совершенно другая школа, нежели у американцев, заточенных на подскоки "шаттлов".
А чему сами научились у американцев?
Олег Котов: Мы взяли у них высокие технологии в плане информационного обеспечения: поддержка экипажа с Земли, возможность оперативного обмена данных, постоянная голосовая связь, использование спутников-ретрансляторов. Вообще на МКС все очень переплетено.
Скажем, у них есть большие солнечные батареи, которые поставляют электроэнергию на всю станцию. У нас - двигатели для коррекции орбиты, которых нет у американского сегмента. У них развернута система навигационных и связных спутников, которыми мы также пользуемся. У нас - наземные станции радиоконтроля орбиты и корабли-спасатели "Союз". Но опять же подчеркну: все это компоненты единого проекта.
Мы можем без них обойтись?
Олег Котов: Нет.
А они без нас?
Олег Котов: Тоже нет.
Появление новых американских кораблей "Драгон" и "Сигнус" внесло изменения в работу станции?
Олег Котов: Конечно. Это совершенно другой подход к организации грузопотока. Но не только. Если смотреть глубже, то американцы сделали совершенно правильный шаг к дальнейшему исследованию космоса.
Вы имеете в виду, что за океаном отдали ближний космос на откуп коммерческим фирмам?
Олег Котов: Да. Государство передало этим компаниям весь накопленный багаж знаний, а не заставило их делать "с нуля". Одно из самых основных условий - стандарты. Технология создания космических кораблей достигла такого уровня, что частная компания в состоянии конструировать, создавать, запускать, управлять и эксплуатировать космические объекты в рамках единого стандарта. Вот что важно.
Как вы думаете, как дальше будет развиваться наша пилотируемая космонавтика?
Олег Котов: В чем проблема? Программы перспективного развития космонавтики до 2030 года, в том числе и пилотируемой, переписывались почти каждый год. Надо четко знать: куда летим, зачем, какими силами, для чего делается новый корабль? Это главное.
Есть концепция развития и есть два варианта ответа: что нам надо и что мы можем. Решение посередине. Должна быть глобальная задача, поставленная государством, которая привлечет молодые умы, энергию инженеров и конструкторов. Которая даст развитие новым технологиям. Которая даст ответ, под какой корабль нужна какая ракета, какие системы управления, какая элементная база, какие специалисты, кого готовить в вузах...
Глава Роскосмоса Олег Остапенко очень четко сформулировал триединую задачу - Луна, астероид и Марс. Главное - Марс, а под это подводится все остальное. Но сначала все нужно отработать на автоматах.
Олег Котов: И это совершенно правильно. Приоритет на первом этапе научным проектам изучения Луны и Марса автоматическими космическими станциями. Надеемся, это будет закреплено на правительственном уровне, в новой Федеральной космической программе. А дальше дело за человеком. Человек и автомат элементы единой системы освоения космоса.
Но вопросы пилотируемой космонавтики требуют консолидации. Стала настоятельной идея создания Центра пилотируемых программ. Почему? Исторически сложилось, что разные сегменты пилотируемой космонавтики разбросаны по разным предприятиям, у многих из них разные формы собственности. Это может быть одна из причин, которая не позволяет нам развиваться достаточно быстро.
На какой базе может быть создан Центр пилотируемых программ?
Олег Котов: Мне кажется, на базе ЦПК или на базе ЦНИИмаша - головного института Роскосмоса. Это будет звено, которое соединит общие идеи и промышленность, будет заниматься проектными изыскательскими работами, формировать техническое задание по пилотируемым программам для промышленности.
А каким должен быть новый пилотируемый корабль?
Олег Котов: Сколько мы видели уже этих проектов. С крыльями и без крыльев, с парашютом и без!.. У нас замечательные конструкторы, которые говорят: мы готовы сделать все, что нужно, только скажите, куда летим? На чем, на какой ракете? Корабль без ракеты ничто. Как, впрочем, и без стартового стола, без системы управления в полете, без системы поиска и спасания экипажа. Это целая транспортная система. Понятно, что новый корабль должен обладать техническими возможностями для доставки человека дальше, чем мы летаем сегодня.
Другой важный момент: сейчас на 90 с лишним процентов полетом космической станции управляет ЦУП. Но если мы летим на Луну и уж тем более куда-то дальше, экипаж будет работать автономно. Сигнал из дальнего космоса идет с задержкой. Объем информации ограниченный. Значит, корабль должен быть построен под полностью автономное управление экипажем.
Научный подход
У вас была совершенно уникальная миссия: вместе с Сергеем Рязанским вы выносили в открытый космос Олимпийский факел. Он тяжелый?
Олег Котов: В невесомости он ничего не весит. Но нам очень хотелось сделать красивую съемку. Чтобы был виден и факел, и Земля, и корабль "Союз", и станция. И вот это было самым трудным. Ведь опоры нет. Фотокорреспонденты и видеооператоры меня поймут. До выхода провели не один час возле иллюминаторов, подыскивая лучшие ракурсы. А главное, придумывали, как привязать факел, чтобы не потерять.
На два специальных карабинчика?
Олег Котов: Да. Получилось очень надежно. Но все равно переживали. На олимпийскую эстафету ушло два часа. Потом факел занесли в шлюзовой отсек, привязали и пошли дальше работать по программе. Потому что это была всего лишь одна из шести задач выхода.
У вас была большая научная программа?
Олег Котов: К сожалению, нет. Хотя у нас был достаточно уникальный экипаж: я по специальности врач, Сергей Рязанский - биолог. Была задумка сделать больше сорока экспериментов. Получилось меньше. Во многом именно потому, что для определенных экспериментов нужны определенные условия. Ученые говорят: нам нужен такой-то объем, такая-то энергетика, такая система связи, такой интерфейс, такие-то параметры. А их на станции нет.
Насколько я знаю, Роскосмос и Академия наук будут сейчас серьезно пересматривать научную программу на МКС.
Олег Котов: Космонавты этого очень ждут. Мы готовы выполнять самые сложные эксперименты.
Скажите, а американский робот-андроид задействован?
Олег Котов: Пока нет. Экспериментальная вещь. Лежит, периодически его вытаскивают, проводят тестирование. Он идет в рамках научной программы, некой отработки технологии управления... Ему даже обещали прислать одну ногу, на вторую денег пока у них не хватило.
Полеты во сне и наяву
Сколько сегодня человек в российском отряде космонавтов? Сколько не летавших?
Олег Котов: Всего 40 космонавтов, из них 32 действующих и восемь кандидатов. Не летала еще примерно треть. Но шансы полететь есть у всех.
Одно время говорили, что российские космонавты получают в пять раз меньше, чем астронавты. А сейчас как?
Олег Котов: Сейчас зарплаты очень близки. Но все зависит от класса космонавта и его опыта. С материальной точки зрения достаточно все сделано, а вот правовой статус российских космонавтов по-прежнему не определен.
Вы хотите сказать, что в реестре профессий России по-прежнему нет профессии "космонавт"?
Олег Котов: Как это ни парадоксально. Согласно нормативным документам профессии есть только у рабочих, а у служащих - должности. Информации о профессии "космонавт" в классификаторе нет.
Положение о космонавтах в России до сих пор не принято. На моей памяти проект этого важнейшего документа, который определяет права и обязанности космонавтов, уже лет пять проходит безуспешные попытки согласования в министерствах. Чиновники отмахиваются: сколько-сколько космонавтов? 40 человек? Из-за этого мы должны напрягаться?..
Отсутствие профессионального статуса космонавта бьет прежде всего по космонавтам-ветеранам?
Олег Котов: Это касается всех. Но особенно, конечно, при выходе на пенсию, для получения льгот за выполнение уникальной и сложной работы в условиях особого риска.
Вот уже несколько лет ЦПК живет "на гражданке". Знаю, что уход центра из-под крыла минобороны был болезненным. Ведь практически все инструкторы, которые готовят космонавтов, из военных. Много хороших потеряли?
Олег Котов: Мы потеряли не только много хороших инструкторов, но и саму возможность получения новых профессиональных кадров. В Звездный всегда с удовольствием шли служить лучшие выпускники военных вузов. Сейчас этого нет. На бюджетную зарплату привлечь молодого специалиста сложно. Вот это головная боль. Недоукомплектованность 40 процентов!.
Об этом можно сказать?
Олег Котов: Конечно. Но молодежь приходит не только за деньги, она приходит за идею. Ей нужно видеть перспективу. Уверен: четко сформулированная масштабная идея способна в корне изменить ситуацию в российской космонавтике. Летим на Марс? Государство провозглашает это своей целью? Замечательно. Полетим через 40 - 50 лет? Сроки не имеют значения, если мы будем конкретно знать, какие предстоят этапы.
Например?
Олег Котов: Высаживаемся на Луну, строим лунную базу, учимся работать на поверхности. Используем Луну как полигон. Отладим систему управления. Сделаем новый проект многоразового корабля. Отработаем систему безопасности, отработаем систему оказания медицинской помощи...
На орбите - сборочный цех?
Олег Котов: Да, сборочный цех. Кстати, на МКС часть научных исследований не выполняется из-за вибрации. А если будет система малых автономных научных модулей? Пристыковались к станции, загрузили научное оборудование, отстыковали и отправили на орбиту повыше. Чистота эксперимента полная. Через два-три месяца пристыковали обратно, перезагрузили научные результаты, перезарядили аппаратуру... Повторю: нужна интересная идея!
О личном и не очень
Однажды, когда при посадке отказала автоматика, вам пришлось пережить баллистический спуск на Землю. Вместо стандартных перегрузок 3 - 4 g испытали все 9. Это очень страшно?
Олег Котов: В принципе, это штатная ситуация. Правда, более редкая: пережить ее довелось всего шести экипажам. Думаешь не о том, чтобы не развалиться, а как бы не задохнуться. Грудная клетка пытается как бы схлопнуться. К тому же вокруг корабля начался пожар - загорелась трава. Приятного было мало.
У космонавтов есть предельный возраст?
Олег Котов: Формально нет. Павел Владимирович Виноградов встретил свое 60-летие в космосе и прекрасно себя чувствует. А Джон Гленн, как известно, второй раз полетел на орбиту в 77 лет. И дожил до 92! А 18 июля будет 93. То есть критерием является не возраст, а состояние здоровья.
А вы на Луну полетели бы?
Олег Котов: Полетел бы не задумываясь.
Должностной оклад кандидата в космонавты составляет 60,9 тыс. руб., космонавта - 63,8 тыс. руб., инструктора-космонавта - 88,45 тыс. руб.
Оклад космонавтов, отработавших на орбите, 69,6 тыс. руб. в месяц. Помимо оклада есть выплаты "компенсационного и стимулирующего характера". К примеру, находящиеся в штате космонавты, добросовестно исполняющие свои обязанности, могут рассчитывать на ежемесячные премии в размере 25% оклада и годовую премию в 100% оклада.
Кроме того, покорителям космоса выплачивается надбавка за выслугу лет до 40% (при стаже более 25 лет).
Есть надбавки за класс. Если раньше космонавты 3-го класса получали надбавку в 10%, то теперь они будут получать 55%, за 2-й класс надбавка увеличена с 15% до 75%, а за 1-й класс с 20% до 120%.